– Девять часов в лимбе! Наши девки, как лошади в мыле, а ей ничего, встала и сама пошла. А я как подумал, что она сейчас вернется в этот клоповник…

– Ларс, всё в порядке, – перебила его Бек. – Она хорошая девочка. Ты всё правильно сделал.

– Ну да…

Услышала, как ложка звякнула о дно тарелки, – Барристо, видимо, только что вернулся и теперь ужинает. Не хотелось ему мешать, но… Но и подслушивать тоже было неловко. Поэтому я негромко кашлянула, сообщая о своём появлении, и вошла в кухню.

– Добрый вечер.

– Скорее, утро, – ухмыльнулся Ларс, отправляя в рот огромный кусок мяса, а затем, радостно жуя, показал мне большой палец:

– Маркеры у тебя – во!!! Ничего подобного ни разу не видел! Такие и захочешь – не сотрёшь. Заметные такие! Сразу меня на проспект Победителей вывели.

– И что там? Кладбище?

Я было облокотилась о дверной косяк, но Бек погрозила мне пальцем и жестом велела садиться за стол.

– Почему кладбище? – Ларс негромко хохотнул. – Хотя… Институт там.

Я сначала растерялась. Как? Откуда в институте столько призраков? А потом затосковала, потому что институт – это хреново, какие бы исследования там ни велись. Даже если допустить: это не «пустышка» и там и вправду обитает убийца или человек лишь косвенно причастный к смерти целой семьи, то сколько ж времени понадобится на проверку каждого студента, профессора или, допустим, лаборанта… Не уверена, что у детишек в садике с заболевшей воспитательницей это время есть.

– Ларс, не тяни, к какому институту? – Бек пододвинула ко мне блюдо с пирожками и тихо спросила: – Молока налить?

– И мне налей. – Барристо одним глотком допил остатки и только после этого ответил на первый вопрос жены: – НИИ ВиМ, – и расшифровал для меня: – Научно-исследовательский институт вирусологии и микробиологии.

– О, – растерянно посмотрела на кружку с весёленькой надписью «Кто рано встаёт, тот точно не я» и пару раз моргнула, – как-то я не ожидала.

– Я, что ли, ожидал? – фыркнул Ларс, довольный, как чёрт знает кто. – Даже в лимб зашёл, чтобы проверить, точно я на месте или так, желаемое за действительное выдаю. Наши ж следаки институт этот сразу проверили, как стало понятно, что это вирус…

Барристо закинул в «топку» ещё один кусок мяса, а я нетерпеливо заёрзала на стуле.

– Ну и?..

– И ничего. Если б что было, Пончик к тебе за помощью не побежал бы. Так что я, как вывеску эту увидел, пригорюнился. Думаю, вот же хрень! Бригаду вызвал, в холл зашёл. Стою, смотрю на этот, как его?.. типа реестр такой, знаешь, как в поликлиниках: «Педиатрия. Третий этаж», «Травматология – восьмой», «Рентген – первый»… Кстати, кто-нибудь знает, почему рентген и травматологию всегда на разных этажах размещают? С переломанной ногой по ступенькам не напрыгаешься…

– Ларс, – прервала мужа Бек, – ты отвлёкся.

– Да? А, ну да…

Он снова улыбнулся, и я заподозрила, что он какое-то неправильное молоко пьёт, от натурального такого прихода не бывает. Заглянула в свою кружку и, прежде чем сделать глоток, принюхалась.

Гостеприимные хозяева захохотали, чем окончательно меня смутили, а потом Ларс внезапно стал серьёзным.

– Не знаю, как тебе это удалось, но ты маркер не просто на здание повесила, ты зашла внутрь, поднялась на четвёртый этаж и прилепила его прямо на лоб заведующего кафедрой иммунологии.

И посмотрел на меня с таким восторгом, что я покраснела. То есть «покирпичневела». Покосилась на Бек и глупо брякнула:

– А он… живой?

– Ну, в отличие от тебя я-то призраков не вижу! – рассмеялся Ларс. – Для меня лимб целиком и полностью необитаем.

Я вздохнула, по-прежнему ничего не понимая. Нет, в здания-то я и раньше входила, по этажам бродила – тоже бывало, но чтобы пометить живого человека… О таком я даже не слышала.

В шоке ли я была? Гораздо хуже. Я перепугалась чуть ли не до икоты, потому как лишнее внимание мне сейчас нужно было, как зайцу пятая нога. Интересно, сколько времени пройдёт до того, как новость обо мне долетит до Центра? Ох…

– И вот смотрю я на этот маркер, – продолжил свой рассказ Барристо, будто бы не замечая моего состояния, – и думаю: бригада-то пока не приехала, свидетелей – никого. Опять-таки камеры нет ни одной… Ну я и взял этого ху…дожника за пуговицу, прижал легонечко, он и раскололся.

О том, как Охотники умеют «раскалывать», я знала не понаслышке. Другой разговор, что большинство из их методов вне закона, но до сих пор, кажется, никто так и не рискнул пожаловаться.

– И о тех, кто вместе с ним вирус разрабатывал, рассказал, и антидот выдал, и список заражённых вручил…

– Но зачем?..

Я сидела в полнейшем недоумении. Если бы этот урод был троюродным братом погибшей матери, или дядюшкой отца, или внебрачным внуком бабушки и совершал убийства ради квартиры и наследства… Я бы возмутилась, но не удивилась. Однако он убивал просто так. Или не просто?

– Он эксперимент какой-то проводил, что ли?

– Не-а, – Ларс покачал головой, – он и несколько его единомышленников из радикалов планировали выступить от лица К’Ургеа. Понимаешь? И погибшая семья была, так сказать, пробой пера. А вот на теракт в детском саду они большие надежды возлагали…

– О Боже…

До меня, кажется, начинало доходить. В Центре радикалы года полтора назад появились. Правительство с ними, конечно, активно боролось, но, как я и говорила, просторные земли К’Ургеа много кому мешали спокойно спать. И одно дело думать о том, что вся эта земля могла быть нашей, и совсем другое знать, что проклятые К’Ургеа причастны к смерти детей в детском саду. А уж радикалы постарались бы донести до общественности, что это именно их рук дело. Небось и доказательства приготовили…

Чем больше подробностей Ларс рассказывал, тем страшнее мне становилось. Это вам не студенты, не сплетники и трепачи с городских рынков. Случись беда с детским садиком на самом деле, против К’Ургеа поднялся бы весь Аполлон…

Бек протянула руку и легонько погладила меня по плечу.

– Всё обошлось, Иви, – ласково шепнула она. – Не пугайся.

На этот раз.

– А как же трупы? – встрепенулась я, вдруг вспомнив обо всех тех призраках, что повстречались мне в лимбе. – Они-то там откуда?

Барристо пожал плечами.

– А бог их знает… Может, под институтом какое-нибудь кладбище. Или захоронение древнее. Хотя… Знаешь, у них там при кафедре лаборатория. Я заглянул на секунду – так чуть не поседел: все стены стеллажами с банками заставлены, а в банках зародыши человеческие на разной стадии развития, много. Головы человеческие, черепа… Другие органы. И это только в одном кабинете! По другим я уже не ходил. Жутко. Пусть оперативники с криминалистами разбираются, а я – пас.

Я неуверенно кивнула. Откровенно говоря, мне как-то слабо верилось, что всё так просто, но думать об этом сейчас не хотелось. В конце концов, в лимбе полно призраков! Не мне ломать голову над причиной, по которой они притащились к институту. Прав Барристо, пусть из-за этого у оперативников голова болит, мне бы со своими бедами разобраться.

Четыре дня спустя Ларс с Ребеккой провожали меня на поезд до Перевала.

– Обязательно звони! – наставляла меня Бек.

– Особенно если будут приставать. Ну и вообще. Приеду и надеру всем уши! – в сотый раз пообещал Ларс. – Так всем сразу и скажи.

Я рассмеялась, хотя, если честно, хотелось плакать. И ещё обнять их крепко-крепко, но я не решалась. Улыбалась, мялась возле входа в вагон и бормотала слова благодарности до тех пор, пока Ларс не сгрёб меня в объятия, грубовато чмокнув в макушку.

– Главное, помни – мы тебе всегда рады, – Бек поцеловала меня в щёку.

– Спасибо! – в сотый, в тысячный раз повторила я и всё-таки всплакнула.

Впрочем, когда поезд отъезжал от перрона, а Ларс и Бек, дурачась как дети, махали руками и корчили мне рожи, я всё ещё грустила, но уже улыбалась. Впереди меня ждали пять часов пути и Перевал.

4 Глава четвертая. Напарники

– Ивка, ты обедать идёшь? – В кабинет, который я делила с тремя местными Охотниками, заглянула Тельза, патологоанатом – девчонка весёлая, смешливая и совершенно без костей в языке. – А то я подыхаю уже, жрать хочется так, что, по-моему, желудок к позвоночнику прилип.