Любопытны не только кошки. Я была ничем не хуже пушистиков. Когда Бонифация объяснила мне, как она выкрутилась, мне чуть не стало дурно.

– Мария Ивановна, не обязательно нужно было молиться на моряков и летчиков. Строители в этом деле понимают ничуть не меньше.

– С чего ты это взяла?

Оказывается, когда отсутствие мужчины стало для нее совсем невыносимым, Бонифация посетила бал в гарнизонном офицерском собрании. Там познакомилась с преподавателем Николаевской военно-инженерной академии. Этот мужчина настолько пришелся ей по душе, что Бонифация не могла перед ним не капитулировать. А капитулировав, ближе к утру выяснила, что ее идеал – действительно идеал. То есть не женат. Что еще нужно одинокой и интересной женщине? В общем, правильную осаду теперь начала вести она и желаемого почти добилась. Правда, в ходе осады, чтобы не выглядеть глупой курицей, она вела с предметом своей страсти умные разговоры на разные темы. В том числе и о нашумевшем фильме, и о том, как нас подло оставили без инженерных кадров…

– Что ты ему еще говорила? Не поверю, что ничего, кроме пылкой любви, ты ему не обещала.

– Понимаете, Мария Ивановна… Он у меня такой умный… А защитить диссертацию у них так трудно…

Оказывается, Леонид Юрьевич, как звали ее нового возлюбленного, давно не может продвинуться вперед. Адъюнктуру он давно закончил, но с защитой диссертации возникли проблемы. Из сбивчивых объяснений Бонифации я поняла лишь то, что во всем виноваты «старые замшелые пеньки», которые не дают продвигаться молодежи. Причем не только ее Леониду. Поняв это, Бонифация пообещала своему Ленечке устроить защиту диссертации в Гиперборейской академии наук, если, конечно, он сперва поможет решить проблемы ее патронессы, то есть мои.

– И ты ему так просто обещала?

– Но ведь я сразу сказала: «если поможет решить», – оправдывалась Бонифация. – Вы, Мария Ивановна, не беспокойтесь, Ленечка – умный мужчина, уж я это сразу поняла.

– Завтра вечером, когда я приду из школы, ты мне этого умного Ленечку вызовешь на ковер. Я сама с ним побеседую и посмотрю на него.

Следующим вечером у нас состоялась беседа с этим Ленечкой. Что я могла сказать? Бонифация больна! Синдром «розовых очков» в полный рост! Поверить, что этот представительный красавец мужчина испытывает к ней сильные чувства, я никак не могла. Ну не красавица моя профанесса. Обаяние в ней есть. Как человек она интересна. Но на красавицу совсем не тянет. Зато Леонид Юрьевич на кобеля вполне тянул. А еще на расчетливого карьериста. Тем не менее расставаться с ним я не стала. Когда мы во время беседы начали обсуждать вышедший на экраны фильм, то оказалось, что он не только его смотрел, но и смотрел неоднократно. Будучи одним из жертвователей, Леонид получил положенный ему диск с записью фильма. В числе прочего, ему были интересны показанные там инженерные решения.

– Если бы мне пришлось разрабатывать систему пассивной защиты, то я бы построил ее иначе. Да и система фильтровентиляции, сразу видно, разрабатывалась человеком, имеющим за плечами судостроительную школу. Фортификатор ее сделал бы иначе.

– Это слова, или есть готовые соображения?

– Имеются. Я ведь даже подготовил файл с вариантом решения этих проблем.

– А почему вы решили, что больше в таких делах понимаете?

– Видите ли, Мария Ивановна, все инженерные науки произошли от нас. Ведь что такое морские суда? Это, по сути дела, фортификационные, производственные или жилые комплексы, для которых опорой служит не фундамент, а самоходный понтон обтекаемой формы. Самолеты? Да то же самое, только на динамической опоре. А уж эти ваши звездолеты и того проще…

– Леонид Юрьевич, от того, насколько честно вы ответите на мой вопрос, зависит мой ответ. Насколько вы были искренни с Бонифацией Ипатьевной?

– Я понял вас. Скажу честно: она сейчас для меня всего лишь мостик, по которому мне нужно перейти на другой берег. И я сомневаюсь, что это надежный мостик. Но другого у меня просто нет. Вас такой ответ устроит?

– Вполне!

Честно говоря, я была не в восторге. Все-таки Бонифация мне не чужой человек. Сколько продлится этот самый «синдром розовых очков»? Валеологи уверяют, что его продолжительность у мужчин не превышает трех месяцев, а у женщин он длится в три раза дольше. Значит, спустя девять месяцев, наша циничная и поглупевшая от любви профанесса очнется и все правильно поймет. Она не дура, но любовь и не таким отключает мозги. А дальше что? С этого кобеля как с гуся вода. Он ведь заранее приготовился к неизбежному, как он думает, расставанию. А вот Бонифация может сломаться и потерять весь тот задор, с которым до этого шла по жизни. Ладно, окончательного ответа я не дала, значит, поспрашиваю еще.

– И ради того, чтобы выполнять работу рядового, по сути дела, инженера, вы решились на эту комбинацию?

– Не совсем так. Сам по себе я мало чего стою. Но в качестве руководителя группы я смогу принести существенную пользу.

– И велика ваша группа?

– Пара-тройка адъюнктов могут дать согласие. Возможно, и больше, если только они не побоятся изменить свою судьбу. Кроме того, я сумею привлечь многообещающих юношей из партикулярных учебных заведений.

– Руководителем группы, значит? А вас не смущает тот факт, что Российская академия наук ни за что не признает полученных кем-либо гиперборейских званий?

– Не смущает. Наши старые козлы уже высказывались на этот счет. Для нас главное, что выборы в Гиперборейскую академию наук прошли без нарушения правил и международное сообщество ученых их признало действительными. А что касается России… Думаю, указ его императорского величества все расставит по своим местам.

Похоже, что он уже все продумал и готов на любые жертвы ради достижения успеха. И раз не боится портить отношения с собственным начальством, значит, знает себе истинную цену.

– Значит, так, господин капитан Корпуса военных инженеров, прежде чем дать свое согласие, я вынуждена предупредить. У нас принято относиться к людям душевно, по-семейному. Поэтому войти в наш круг вы сможете лишь под торжественный марш. Думаю, вы поняли, что это за марш.

Леонид Юрьевич понимающе кивнул.

– Мы действительно помогаем людям добиться в жизни успеха, и притом не только карьерного. Счастья в личной жизни мы тоже желаем. Поэтому мое требование к вам одно: не делать Бонифацию Ипатьевну несчастнейшей из женщин. Это не обсуждается. Это непременное условие ваших возможных успехов.

– Решительное требование! А если я оступлюсь?

– Тогда вы просто покинете наш круг. Возможно, что тоже под торжественный марш. Но это уже будет прощальный марш. У нас ведь все по-семейному. А семья к горю своих родных не может остаться равнодушной.

– Мне нравятся ваши условия! Право, они забавны. Обещаю вам, что Бонифация Ипатьевна будет счастливейшей из женщин. Если, конечно, вы не станете выдавать ей моих маленьких тайн, о которых ненароком узнаете.

Ну наглец! Ну скотина! Требует, чтобы я его еще и покрывала! А вот хренушки тебе! Обойдешься! Я просто нос свой не буду совать в ваши дела. Именно это я ему и обещала, а там пусть сам разбирается. Главное для меня сейчас, чтобы работа не стояла. А там тебе времени на кобеляж особо не будет. Да и сомневаюсь я, что Серушко, когда пройдет поразивший ее синдром, будет столь чувствительна, как сейчас. Как бы, мил человек, тебе не пришлось узнать на деле, насколько тяжел каблук благоверной.

Все-таки мое происхождение давало огромное преимущество в сравнении с обитателями этого мира. Местные видели лишь свой вариант развития и считали лишь его правильным и естественным. То, что все могло сложиться по-другому, твердо знали только я и отец Кирилл. В самом начале своей эпопеи я видела причину расхождений в развитии наших миров лишь в том, что здесь финансовый капитал сосредоточили в своих руках совсем иные люди. Вместо евреев концентрацией финансового капитала занялись монархи. Как ни крути, но для монарха его страна – родная, и народы, ее населяющие, ему не чужие. Именно это удерживало монархов от слишком резких шагов, последствия которых невозможно предугадать. В моем мире для безродных космополитов не было особой разницы, кто и как расплатится за побитые ими горшки. Революции и мировые войны, сотрясавшие мой мир, для них были благом. И все потому, что, в отличие от законных властей, они не отвечали лично за последствия своих действий. Пока я не попала в этот мир, мне даже в голову не приходило, что за обычные финансовые операции можно кого-то убивать. Тут же за все отвечали головой. И стабильность здесь ценили и ставили превыше всего. Но переборщили…