– Это не яд, – процедил он, заметив ее испуг, – и я не хочу тебя отравить. Я вернул тебя к жизни.

– Ольсянница… что за растение?

– Куст. Ты потеряла много крови, прежде чем я сумел остановить кровотечение. Если бы ребенок был человеческим, то я бы не стал помогать. Но тебе повезло, – уголок его рта дернулся, изображая усмешку.

Девушка вскинула на него напряженный взгляд.

– Значит, вы вернулись за мной только из-за ребенка? – уточнила она.

– Да. А теперь пей. – Он поднес кружку к ее губам. – Вот так, маленькими глоточками. Не торопись.

Голос Крейна по-прежнему оставался сухим и бесстрастным. В нем не чувствовалось ни капли тепла или радости от того, что он вынужден заботиться о ней. Но Тая начала пить. Что-то внутри нее подсказало: вряд ли этот странный мужчина станет травить ее после того, как сам вернул к жизни.

От выпитого отвара по телу распространилось тепло. И, несмотря ни на что, Тая почувствовала, как боль отступает, а голова становится легкой.

Когда она опустошила всю кружку, Крейн перестал прожигать ее взглядом. Но не перестал удивлять. Он достал из ларя пару толстых носков из овечьей шерсти с войлочной подошвой. Подошел к ней, присел на корточки и, с абсолютно бесстрастным лицом, надел эти носки на ее босые ноги. Аккуратно, избегая малейшего прикосновения к голой кожу.

Тая на секунду задержала дыхание. Почему он заботится о ней? Из-за ребенка?

Страх, свернувшийся внутри холодной змеей, поднял голову.

Она слышала о сектах, где у послушниц отбирали детей и приносили их в жертву. Может, потому он и обозначил, что ее ребенок «не человеческий». Может, он считает, что она носит Мессию или Антихриста?

В голове тут же замельтешили картинки из просмотренных сериалов и выпусков новостей.

– Теперь можешь потихоньку подняться, – голос Крейна подстегнул мыслительный процесс. – Осторожно. Не делай резких движений.

Тая быстро соображала: если этот человек опасен, она должна сделать все, чтобы усыпить его бдительность. Пусть думает, что она слабая и беззащитная. И что она верит ему.

Но ей самой лучше оставаться начеку. И искать возможность сбежать отсюда.

Но сначала нужно узнать, куда бежать. Потому что с таким животом много по лесам не набегаешь.

Приняв решение, Тая постаралась улыбнуться как можно очаровательнее, так, чтобы заиграли ямочки на щеках.

– Вы мне не поможете? – она протянула руку.

Вопреки ее ожиданиям Крейн не сдвинулся с места. Пару секунд он хмуро смотрел на ее протянутую ладонь, потом перевел нечитаемый взгляд на лицо.

– Ты, в самом деле, хочешь, чтобы я дотронулся до тебя? – спросил деревянным тоном.

Тая беззаботно хмыкнула:

– А в чем проблема? Вы ведь уже трогали меня, когда мыли, когда лечили. Или в вашей секте разрешено лапать только бесчувственных женщин?

– Это другое.

– Не вижу разницы. Так вы поможете мне или нет?

Он все же помог. Но иначе.

К ладони даже не прикоснулся. Просто сжал руку девушки возле локтя, там, где ее прикрывал рукав, и потянул на себя, одновременно придерживая свободной рукой за спину.

Тая медленно поднялась.

Похоже, этот сектант не врал, когда сказал, что она два дня была без сознания. Ноги не слушались, а ступни казались чужими, словно она долгое время лежала в неудобном положении.

Крейн шевельнулся, собираясь отпустить девушку. Но в этот момент ее правая нога подвернулась, и Тая, побоявшись, что сейчас упадет, вцепилась мужчине в плечи.

Она неловко навалилась на него. Невольно прижалась грудью к груди. Ее живот уперся в его твердый пресс, и пряжка ремня обожгла кожу холодом через сорочку.

Мужчина оцепенел. Тая почувствовала, как напряглось его тело, точно он собирался либо оттолкнуть ее, либо отпрыгнуть.

Но он не сделал ни того, ни другого. Просто застыл каменной статуей.

Она подняла взгляд на его лицо. Оно тоже застыло. Превратилось в непроницаемую маску. Только глаза – черные как антрацит, с металлическим отблеском – смотрели на нее жутковатым немигающим взглядом.

Тая похолодела. Этот взгляд прошил ее насквозь, как острая спица. В нем не чувствовалось ничего человеческого, наоборот, она словно на мгновение заглянула в глаза существа, которое было разумным, бесспорно, но не было человеком.

А потом его зрачки резко сузились, вытянулись, принимая вертикальную форму, как у змеи. Крылья носа хищно затрепетали, втягивая воздух. Руки сжались сильнее вокруг ее тела.

Но это длилось лишь долю мгновения.

Всего один удар сердца – и нет ничего.

С абсолютно бесстрастным лицом Крейн помог вернуть равновесие и отпустил.

Тая выдохнула.

Показалось.

Наверно, она еще не пришла в себя, или это отвар неизвестного растения так подействовал на нее. Ну, почудится же такое: вертикальные зрачки!

Она снова ему улыбнулась, старательно растягивая губы во всю ширь до боли в щеках.

– Спасибо!

Он не отреагировал на ее благодарность. Указал на лавку:

– Садись.

Тая окинула стол внимательным взглядом.

Широкий, сколоченный из потемневших от времени досок. Один край занимали стопки книг в кожаных обложках с серебристым тиснением. Там же стоял письменный набор: на дощечке из черного камня такая же чернильница, стаканчик с перьевыми ручками и еще один – с золотистым песком.

Такие вещи Тая видела только в исторических фильмах.

Осторожно присев, она взяла одну ручку, покрутила в руках, а потом подняла на Крейна озадаченный взгляд.

– Что это?

Ручка представляла собой деревянную палочку, на которую было надето перо из серебристого металла, украшенное гравировкой.

– Стилус.

Похоже, приверженцы этой секты против технического прогресса. Ни мобильной связи, ни электричества, ни шариковых ручек…

Тая заглянула в чернильницу. Знакомая штука. Когда она была совсем маленькой, они с мамой ходили на главпочтамт, звонить бабушке по межгороду. Так вот там, на столах, стояли почти такие же. Только ими никто не пользовался и чернила в них давно высохли…

Эта же была до половины заполнена темной жидкостью со специфическим запахом.

Мужская рука выдернула чернильницу у нее из-под носа.

– Тебе не стоит их нюхать, – хмуро пояснил Крейн. – Это особый состав, вызывает слабость и тошноту у людей.

– А как же вы им пользуетесь?

Он посмотрел на нее как на ущербную.

– Мне не вредит. Ешь.

Вместо чернильницы он протянул ей глиняную миску с густым бульоном, в котором плавали куски мяса, и ломоть серого хлеба.

Тая вдохнула аппетитный запах, и только тогда поняла, что ужасно проголодалась. Сбегать на пустой желудок совсем неправильно. Да, ей стоит поесть.

К ее удивлению ложка оказалась вполне обычной. Но не алюминиевой или из нержавейки, как можно было предполагать, а серебряной. С овальным черпалом и круглой ручкой, украшенной гравировкой и утолщением на конце.

Серебряная ложка, глиняная миска, деревянная кружка… тут было над чем задуматься.

Быстро поглощая наваристый суп, Тая продолжала изучать обстановку. Незаметно, как ей казалось.

Крейн не смотрел на нее. Он сел с другой стороны стола и придвинул к себе чернильный набор. Достал из-под рубашки маленький ключик, висящий на длинной цепочке, открыл одну из книг и замер, сосредоточенно глядя на черные строчки. Потом обмакнул перо в чернильницу и вывел начало новой строки.

Тая осторожно покосилась на книгу.

Нет, скорее это тетрадь, раз он пишет туда от руки. Почерк ровный, каллиграфический, ни единой помарки. Только буквы какие-то странные…

Она напрягла зрение, хотя никогда не жаловалась на него.

Не английские и не русские. Но очень похожи на те, что пишут на этикетках с грузинским коньяком.

– Это какой-то восточный язык? – беззаботно поинтересовалась она.

И напряглась, ожидая ответ.

– Нет.

– А похож.

Крейн соизволил оторваться от своего дела и посмотреть на нее.