«Весна воспитала фиалки в саду» Весна воспитала фиалки в саду, Но что-то вернуло холодное царство; Цветы претерпели большую беду, Большое коварство. Мы тоже вдохнули минутный дурман — И чуждого скоро нашли в одноверце. Не дело, не слово повергло в обман, А мягкое сердце. Не время фиалкам и нашей мечте. Кто жизнь усложняет, очнётся в накладе: Раздвоенной жизни прийти к остроте, Как цельной – к отраде. «В любви легко лишиться почвы нам» В любви легко лишиться почвы нам И двинуться на диво по волнам. От берега потребно отойти, Чтоб общее пристанище найти. С молитвами найдёт его любовь — И здравый смысл иметь ей можно вновь, А водами идя, чуждаться дум И веру сохранять уместно двум. От веры здесь отделаться нельзя — Пугающей становится стезя, На твердь из вод обратно рвёмся мы, Приемля то, что ведают умы. «Как будто столетье не видел я феи» Как будто столетье не видел я феи, Мечты золотые прошли без возврата, Но вновь я втянулся в большие затеи Волнующей скупо вином аромата. Всегда впечатляет её появленье, Её руководство по духу прекрасно; Блажен я, что в деле её оживленье С моим интересом отчасти согласно. Цветущ я, наверно, сегодня воочью, Сегодня себя я прощаю нетрудно; Близ утлой церквушки рождественской ночью Во мне светозарно, в округе безлюдно. «Ты мамы держалась, одна к ней припав» Ты мамы держалась, одна к ней припав, Одна средь веселья ты слёзы хранила, А мама бранила несчастный твой нрав, Ужасно бранила. Придя без костюма, не зная, где сесть, Отрадней была ты звезды карнавала. Повсюду удобства посредственным есть, А лучшим – опала. Дышал я в опеке, почти часовой, Речами скупыми, лишёнными силы; Дышал я речами, что жалки с лихвой, Но подлинно милы. «Запросами близки мы не вполне» Запросами близки мы не вполне: Желательней мне те места, что немы, Безумной же в заветной глубине — Места, где шум от круга диадемы. Сохранней жар и дух ясней во мне, Зато она прельщает юной кожей; Пусть осени – плоды, цветы – весне, Цветы, любовь – и девушке пригожей. Претит ей всё, где правила в цене; Где правила в уроне – мне печально. Но горести измен острей вдвойне, Чем горести живущих идеально. «Тебе на пустоши таинственной» Тебе на пустоши таинственной Желанней друг иного ряда, Но чтоб явиться мог единственный, Душа предшественнику рада. Не зря ты ставишь угощение Для гостя малодорогого: Неледяное с ним общение — Залог общения другого. Пока черёмуха добудется, Найдётся верба многократно; Моё вторжение забудется, Моё беспутство благодатно. «Поющий сердцу соловей» Поющий сердцу соловей, На вышине гнездо не вей! Благим опасна вышина: Даётся ястребам она. Блюсти пристало соловью Средину узкую свою; Богатство щедрое её Прельстит и нищее чутьё. Господствуй в песне, соловей! Ты благородство даришь ей, Тебе желанна красота — А к ней бесстрастна высота. «Вечерней порой тебя, дорогая» Вечерней порой тебя, дорогая, Нашёл я подобной колдунье лесной — Предстала не ты, предстала другая Вечерней порой. Внимая судьбе над веткой сирени, Ты знала, что снова пришёл я к тебе, Но сердцу милей не сделала сени, Внимая судьбе. «Докучны дожди, – сказала тоскливо, — Пятилепесточье на ветке найди: Нашедшим его живётся счастливо… Докучны дожди». «Волшебными не сделать отношений» Волшебными не сделать отношений Без ревностных усилий, без решений: Властительней вторгается в мечты Лишённое заметной красоты. Волшебными не сделать отношений При дичи дум и дичи возглашений: В сознании теряя высоту, Нельзя сберечь и в сердце красоту. Волшебными не сделать отношений Без горечи разлук, их искушений: Раздельности присуща маета — Свиданиям известна красота. «Не спрятаться для большего рождённым» Не спрятаться для большего рождённым: Отмечены тем оттиском они, Что как-то зрим извечно подчинённым И попросту безвластным искони. Законное приемлет уваженье Ведущее по духу существо. Нельзя развить иронии движенье: Потешника не сделать из него. Что к этому помехой – мнится тайной. Подобные не часты чудеса, Но видится красой необычайной Достаточной не ставшая краса. |
