— Оттащите животное, уберите здесь все, — крикнул Келегорм, только после этого я дала себе закрыть глаза и попыталась провалиться в беспамятство, во тьму, но холодная ладонь эльфа опустилась на щеку, и не позволила уснуть.

— Не спи, не уходи, — с трудом удалось открыла глаза, эльф сидел рядом, держал мою ногу, но я даже этого не ощутила, от боли тело онемело.

— Я умру.

— Заткнись.

— Я умру от бешенства.

— Во имя Эру, заткнись, и дай мне сделать свое дело.

— Мне больно, — зачем меня мучить, пристрелите уже, либо дайте обезболивающее, я была на грани, понимая, что сегодня я либо умру, либо буду жить, но с незаживающей раной.

— Тебе должно быть больно, от тебя чуть ли кусок мяса не оторвали, — я приподнялась, чтобы проверить правдивость его слов, но удержаться не смогла, я дрожала, слабость давила на меня, но я никак не могла отключиться, чтобы не чувствовать боли, — еще раз встанешь, снесу тебе голову.

— Это будет моим спасением.

— Дайте ей вина, напоите ее, она может сойти с ума от боли, хотя и мозгов у нее нет.

— Я не пью, — мужчина буквально влил в мое горло горящую жидкость, я не успевала глотать, вино, если эта жижа и была вином, оно полилось по щекам, по подбородку, я попыталась оттолкнуть мужчину, но все было напрасно, голова начала тяжелеть, а тело превратилось в желе, но боль все же не уходила. Зачем тогда давать мне это пойло? Идиоты!

— Хватит. Оставьте нас. Разбейте стоянку, выставьте дежурных и не давайте Хуану еды.

Келегорм пыхтел над моей ногой вечность, а я лежала на чем-то твердом и охала каждый раз, когда мне было больно, а больно мне было постоянно, голова кружилась от выпитого, даже если я лежала, одно другому не мешало. В какую еще ситуацию я попаду, аж самой интересно стало, а то всего лишь две-три вещи за один день не есть хорошо, нужно чтобы меня окончательно добили, вот отличный конец первого моего похода. Эльф выплюнул ругательства на своем языке, а мне стало смешно, сердитый дяденька, бу-бу-бу.

— Не ругайтесь, господин эльф.

— Стала понимать язык?

— Вряд ли ты бы говорил слова любви в таком тоне, — я засмеялась, но подавилась своим пьяным смехом, Келегорм прыснул, но скрыл смех за кашлем, — ты тоже простудился?

Эльф промолчал, лишь продолжил непонятные экзекуции с моей ногой, после того, как боль начала медленно отступать, происходящее стало таким неинтересным, все стало настолько пофиг, что я была не против повторения того, что случилось несколько мгновений или вечность назад.

— Круто я его, да?

— Ты про то, как чуть не лишилась ноги?

— Я его кочергой как стукну, и, бах, и он такой — отскакивает к стене. Там еще было два волка, я их тоже победила.

— Заткнешься ли ты когда-нибудь?

— Потом пришли вы и все испортили. Я бы его заколола и добавила его шкуру в твою коллекцию. Кстати, мне здесь нравится, я всегда мечтала о таком доме.

— Ты и дня тут не прожила бы. Уже не прожила.

— Если бы у меня не было иного выбора, я бы и прожила.

— Какой выбор был сейчас у тебя здесь?

— Какой-то Хуан и ты. Я знала, что вы вернетесь, и у меня была надежда, я до последнего надеялась, что меня спасут.

— Я спасал не тебя, а свой дом от погрома.

— Тогда не стоило меня тут оставлять одну.

— Прости, слышишь, извини, чтоб тебя. Я в жизни ни разу так не перепугался, когда увидел тебя на полу. В мою голову не могла прийти даже мысль о том, что могу тебя снова не увидеть, слышишь, я испугался, что не увижу тебя снова живой. Никогда не чувствовал такую слабость и нерешимость, я перепугался, что чуть не промазал, попал в спину, а целился в шею, ты этого от меня добивалась? Довольна? — последнее словно он насильно выдавил из себя, но быстро взял себя в руки и пробурчал. — Пьяная женщина хуже не заточенного кинжала.

— Я не пью, и не добивалась от тебя ничего.

— Почему от тебя так много проблем?

— Потому что я не из вашего мира, — в камине хрустнуло полено, снаружи кто-то прикрикнул, а я, наконец, ощутила его руки на своей ноге, его холодные пальцы обжигали и сильно контрастировали на фоне моей горящей кожи. Эльф посмотрел на меня, смотрел долго, неотрывно, пристально, смотрел взглядом человека, которого предали, ударили ножом в спину. Алкоголь ветром сдуло, осталась пустота и отчаянное желание вернуть сказанное назад.

— Прости, — шепнула я, даже и не понимая почему прошу у него прощения, голос уже дрожал, — я не хотела тебя обидеть.

— Я не обижен. Я зол.

— Не злись, прости меня, — Келегорм вскочил, озираясь, ища что-то, ринулся к столу, на котором стояла ваза, я успела сообразить, что он собирается сломать посуду, — нет, не нужно.

Удивительно, при волке у меня не было сил встать и сражаться, но непонятно откуда появились силы остановить его — я вскочила, но нога подвернулась, Келегорм отбросил вазу, сумел удержать меня от падения, смысл которого обнулился. Все было напрасно, ваза разбилась вдребезги, окунув меня в неприятный момент моей жизни, вернув меня домой, когда отец оставил мать и меня на растерзание удушающей реальности. Я всхлипнула, подавив приступ рвоты и схватив эльфа за плечо.

— Зачем ты разбил вазу?

— Зачем ты вскочила? Глупая, теперь мне опять заново проделывать свою работу.

— Извини.

— Мой брат ведь знает?

— Да.

— И он сказал не говорить мне?

— Да.

— Во что же ты нас втянула.

— Ни во что я не втягивала.

— Не плачь, не люблю, когда девицы плачут.

— Я ничего не могу с собой поделать, мне больно.

— Давай я перевяжу снова, до завтрашнего дня мои целебные мази помогут зажить ране.

— Я есть хочу, — Келегорм невесело усмехнулся и стукнул меня по носу, тем самым скрепляя некие непонятные, но уже зарождающиеся дружеские отношения. Чуть позже и Келегорм посоветовал пока не говорить брату, что и он знает — теперь я снова оказалась в заговоре с одним эльфом. Мы разделили ужин, он напел какие-то частушки, объяснив, что это что-то вроде обезболивающего, дал хлебнуть из своей фляги, я же завалилась с улыбкой на лице, и впервые за долгое время чувствовала себя счастливой. И без разницы, что нога разжеванная, что Келегорм знает о моем секрете, и что я прижимала его бедную руку к себе, используя вместо подушки.

Я думала, что все уже хорошо и дальше будет только лучше в плане с Келегормом, но с рассветом, когда мы выехали, Анорион мне поведал, что никто не видел лорда таким свирепым, когда он ночью вышел из дому. С утра никто не решался подходить к нему, но мне было невдомек, отчего он вышел злым, почему так отреагировал, когда казалось, что он вроде больше и не злился, почему тогда был любезен со мной?

С другой стороны, а как бы отреагировала я, если бы мне кто-то сказал, что он из другого мира? Приняла его за сумасшедшего, высмеяла бы или что? Не знаю. В принципе, сейчас это не имеет никакого значения, у меня и так много забот, чтобы думать, а что было бы, если бы…

Второй день похода ничего нового не принес, у меня вдруг не появилась суперустойчивость, чтобы принять суровые условия, от холода место укуса разболелось, и отчего-то начало чесаться. Моему спутнику с трудом удалось втолкать в мою глупую голову, что я не умру от бешенства, и что укус в скором времени затянется, и хоть я и перестала жаловаться на рану каждую секунду, думать о том, что я помру от бешенства, не перестала. Было бы лучше, останься я в доме, но уж точно не хочу повторить прошедший опыт и остаться там одной вовсе не было желания, а с другой стороны был Келегорм, он и слышать ничего не хотел о том, чтобы меня оставить, либо обратно отправить в замок.

Нужно в срочном порядке настроить себя на позитив, мужчинам нет никакого дела до моего состояния, и чувствую я, что я им уже надоела, веду себя подобным образом, они точно оставят меня гнить на дороге. Нужно срочно искать плюсы и отвлечься, не знаю как долго продлиться поездка, а быть постоянно бякой не есть хорошо, нужно вбить себе в голову, что поход должен пойти мне на пользу. Наконец, мне удалось выбраться за стены замка, и, я смогу сделать глоток свежего воздуха. Вот только я поторопилась с выводами о свежем воздухе… Вдали уже начали проясняться силуэты построения, укрепления, и чем ближе мы подбирались, тем сильней я начала улавливать неприятный запах. Он стал настолько очевидным со временем, что я начала кашлять, сейчас точно вырву. Келегорм, смеясь, приблизился к нам.