Давясь слезами, я отсоединила уходящий от насоса «сосуд» и сцепила его с прозрачным шунтом. Пакет с кровью быстро пополнил эту конструкцию, и в подвале воцарилась тишина.

– Ну же…

Я молилась. Кому угодно, как угодно, лишь бы услышал хоть кто-то, подарив мне возможность вернуть друга назад. Мне было плевать, кто услышит мой душевный крик. Дьявол ли, Бог ли или еще какая сущность – лишь бы увидеть еще раз голубые глаза, услышать шутку про смерть, и, главное, никогда больше не игнорировать. Но Майлз не открывал глаз. И Коннор, что все это время стоял по другую сторону стола, скорбно смотрел в мою сторону.

– Ну же… пожалуйста…

Слова смешивались со сдавленным рыданием, поглощенные возобновившейся дрожью. Пакет опустошался медленно, словно назло, и я даже позволила себе немного надавить на мягкие бока плотного пластика. Знаю, нельзя! Но не могу просто смотреть на мертвое тело, вспоминая все проведенные дни под одной крышей! Он так любит лялиусов! Кто же теперь о них будет заботиться?!

– Прошу тебя, очнись… – уже без всякого стеснения переходя на хриплый писк, я жмурилась и слизывала слезы с обветренных губ. Собственная боль отступила назад, оставив место душевным терзаниям. Он смотрел мне в спину, сверкая желтым диодом. Он всегда беспокоился о моем питании и комфорте! Он старался всегда быть рядом, даже кинулся в самое пекло ради того, чтобы подарить мне мечту! И я больше не могу, не хочу игнорировать, оперируя страхом снова к кому-то привязаться! – Проснись…

– Я и не засыпал.

Хриплый, сдавленный шепот взорвался во мне бушующими красками и новыми слезами. Пакет едва не был выронен из рук, даже Коннор опасливо дернулся, завидев мою бешеную реакцию из смеси истеричного смеха и безостановочных слез. Майлз, сонливо приоткрыв один глаз, посмотрел на меня с некоторой теплотой. Большего мне было и не надо.

Я смеялась так громко, не могла остановиться. Истерика била через край, кажется, еще немного и я лопну от счастья! Как много пришлось пережить для того, чтобы понять, кто по-настоящему все это время был дорог. Андроид ободряюще вздернул уголками губ, и я дала себе обещание не расслабляться, пока Майлз не сможет встать. Ну и что, что кровь продолжает течь по ноге, а перед глазами пляшут огоньки, грозясь утопить меня в бессознании? Гораздо важнее было то, что девиант был выдернут из объятий смерти не без помощи Коннора – андроида, считающего эмоции машин всего лишь имитацией.

– Какой же ты несносный мальчишка! – сорвалось с губ в приступе истеричного смеха, заставляя вновь и вновь чувствовать восторженные слезы во рту.

Майлз полностью открыл глаза, с тяжелой тоской глядя мне в лицо. На моих щеках виднелись и синие, и красные пятна, я словно вышла из фильма ужасов – самая дешевая актриса из всех, но при этом притягивающая взгляд искренними эмоциями. Всхлипы вырывались из груди, когда Коннор аккуратно отметил, что было бы неплохо убрать тела и машину подальше от дома. Я смогла ответить ему разве что судорожным кивком, жмуря глаза и искусывая соленые губы.

Подвал вновь погрузился в тишину, нарушаемую разве что гулом все еще включенного компьютера и шмыганием носа. Окутывающая от бессилия тьма в ответ встречала сопротивление. Все тело потряхивало от каждого движения, только левая искусственная рука ничего не чувствовала. Пакет спустя двадцать минут моих тихих рыданий сменился на другой. Майлз не сводил с меня взгляда, но и не пытался успокоить. Наверняка знал важность выплакаться, дабы разгрузить хоть немного мысли и смягчить предстоящую бурю, нависшую над «самоубийцей».

– Я исправил досье.

Он выбрал не самый подходящий момент, учитывая, что легкие, только что переставшие задыхаться, вновь принялись рвано глотать воздух. Новые слезы хлынули на щеки, вынуждая меня облокотиться локтями о стол и опустить голову вниз, под синий пакет. Смерть была так близка! Она держала его за горло, впивалась своими ногтями в искусственную кожу, пыталась забрать его себе на моих же глазах! Но я вырвала его из цепких объятий, осознав наконец кто есть кто, и как следует себя вести. И теперь этот парень заставляет меня чувствовать себя последней сволочью, из-за которой девиант и сунулся в самое пекло!

Игнорировать очевидное… боже, как же это было глупо…

– Дженнифер, посмотри на меня, – ему не нравилась дрожь в человеческом теле. Теплые пальцы постарались сцепиться на левом плече, но я вовремя заметила это движение, чтобы успеть отдернуться в сторону.

Нет. Прежде чем обнимать я всыплю ему по первое число.

Удивление отразилось на лице девианта, и он уже хотел что-то сказать, как послышались шаги. Обернувшись, я встретилась взглядом с карими глазами. Андроид стоял на первой ступеньке снизу, многозначительно вызывая меня на разговор одним только взглядом.

– Сколько процентов? – смирив дрожь, я устало посмотрела на девианта.

– Пятьдесят восемь.

В голосе было столько обреченности и смирения, что я даже на секунду другую застыла на месте. Майлз смотрел ровно в потолок, напоминая того, кто точно так же недавно лежал на столе без рук и ног.

– Хорошо… – шунт был аккуратно зажат дрожащей рукой, пакет уложен на стол. – Отдыхай пока. Я скоро вернусь…

Истерика унялась быстро, стоило только оставить девианта одного в подвале. Коннор, нацепивший серую весеннюю куртку и ботинки Майлза, ждал у входа в подвал, но ноги вели меня дальше. Вместо этого вялыми движениями, пошатываясь от боли и дрожи в груди, я стащила с вешалки в коридоре плащ и вышла во двор. Ни машины, ни солдат не было. Только красные пятна крови, что покрывались новым слоем снега.

Силы покидали стремительно, как водопад обрушивались последние попытки удержать себя на ногах. Неуклюже усевшись на верхнюю ступеньку, я поплотнее укуталась в плащ. В лицо бросались горсти снега, но кожа чувствовала не морозный ветер, а могильный сквозняк. Словно бы кто-то вскрыл дверь, ведущую в душу, и пустил туда мрачного жнеца безвольно бродить по окрестностям.

Коннор уселся рядом. Даже странно как быстро все в нем изменилось, стоило тому самому закону, над которым машина так корпела, ворваться в дом и едва не унести жизнь человека. Я знаю, он помнит произошедшую между тюремщиком и пленником близость, потому стремительно ринулся на помощь. А может, причины крылись в другом. Может, причины крылись исключительно в зеленых кодах, которые должны иметь красный цвет.

– Я увез солдат в другой квартал, – андроид начал издалека, давая понять, что не знает как быть дальше. Зато я знаю. Правда, сразу все карты не собираюсь раскрывать. – Их найдут, но никто не будет знать, что случилось.

Кивок головой стал ему ответом. Мы все так же смотрели вперед, умалчивая о своих мыслях. Как ни странно, но тело к нему больше не тянулось. Ведь душа была полностью забита девиантом, что едва не отдал жизнь ради собственных убеждений.

Почувствовав эту мысль, я туманно посмотрела на машину. Все еще такой же правильный, такой же механичный. Темная прядь колыхается у виска, уверенный взгляд направлен вперед. Идеальная осанка выдает в нем робота, уложенные на колени руки напоминают поведение ученика. Совсем недавно RK800, он же детектив, он же напарник лейтенанта убил троих людей, и даже не задумался на тему того, стоит ли это делать ради одного человека и одного девианта. Уверена, он никогда не признается, что перед глазами мельтешат голубые порушенные рамки, а эмоции больше не кажутся имитацией.

– Ты был прав, Коннор, – андроид обернулся ко мне с недоуменным лицом, анализируя простывший голос. – Но я больше не хочу игнорировать очевидное.

Тусклая улыбка тронула его губы. Интересно, что он чувствует, вспоминая тепло человеческого тела? Как отреагирует на мое предложение? Возжелает ли остаться или все же покинет это место?

– А ты? – флегматично спросила я, посматривая в его сторону. – Чего ты хочешь?

Вопрос, который расставит все на свои места. И даже не потому, что от него зависит мое предложение, а потому, что вопрос заставит машину признаться самой себе. У него тоже было очевидное. И он тоже его игнорировал.