– Он опасен! Это тебе не помощник по дому или ребенок! Он охотник на таких, как я! – все еще сокрушался Майлз, сверля меня злобным взором и тыкая в себя пальцем.

– Слушай, я не собираюсь сейчас здесь выяснять отношения, – я выставила ладони вперед в попытке успокоить андроида. Он не мог на меня долго злиться, и потому это движение вызвало в нем смену агрессии на тревогу. – Давай мы позже это обсудим.

Окинув Коннора яростным взором, Майлз развернулся и едва ли не бегом ушел прочь. Отлично. Теперь придется успокаивать истеричную машину.

Как бы я не старалась делать безучастный вид, все же мне было немного стыдно. Майлз всегда проявлял заботу и все, что требовал в ответ – соблюдение некоторых правил безопасности, а так же полную честность. И вот, андроид обижен, я завороженно пялюсь на незаинтересованного RK800, и все это из-за каких-то беспричинных враждебных эмоций у девианта. Порой этот подвал превращался в самую настоящую студию для драматических сериалов. У Майлза и раньше возникали такие странности в поведении, до сих пор помню, как тяжко дались три дня диагностики и починки андроида-азиата, спроектированного, как сексуальный партнер. Майлз тогда вообще отказался находиться в доме, все свое свободное время находясь вместе со мной в холодных стенах подвала. День, когда подопечный девиант на столе упросил избавить его от половых органов, стал едва ли не летальным. Майлз отказывался разговаривать со мной целый день, и причины того крылась в моей работе по удалению мужских причиндалов.

Щеки горели от понимания того, как сильно я зацепила друга своим поведением. Отложив ручку, я облокотилась локтями о хирургический стол рядом с плечами андроида и обхватила свое уставшее лицо холодными ладонями. Кожа рук едва ли не пропиталась ароматом талька.

– Ты определенно ему не нравишься, – приглушенно произнес женский, слегка хриплый от усталости голос. Коннор не отвечал, предпочитая игнорировать своего «тюремщика». Выпрямившись, я начала стаскивать халат. – Ладно. Диагностика все равно уже закончилась, так что можно расслабиться.

С этими словами я повернулась к компьютерному столу и приготовилась отключить систему. Конечно, вместе с системой отключался и андроид на столе. Оставлять его в сознании и без движения на целых восемь часов даже для меня является слишком тяжелой пыткой.

– Вы что-то нашли? – Коннор слегка повернул голову, в который раз заставив кабель зашуршать по металлу. Должна признать, этот звук начинал меня напрягать. Техника была старенькой, не хрупкой, но все же дорогой. С таким успехом он точно расцарапает все провода, заставив меня потратить не меньше десяти тысяч на новые детали. – Во время диагностики.

Он смотрел на меня такими искренними глазами, что я тут же поняла – фальшивит. Это ощущение продолжило осаждаться на губах, из-за чего мне срочно захотелось съязвить:

– Надо же. Как быстро ты меняешься. То угрозами раскидываешься, то хлопаешь щенячьими глазками, – что сказать, у меня и впрямь сердце екнуло от этого взгляда. Вздрагивающие черные ресницы, слегка приподнятые брови, манящие полные губы. Так и просятся прикоснуться к ним, попробовать на вкус.

Отдернувшись от этой мысли, я нахмурилась и тряхнула головой. Откуда вообще такие мысли в голове одинокой женщины-флегматика, которой секс был так же нужен, как рыбе ноги? Кажется, мне нужно еще немного поспать.

– Важно знать, как много успел изменить мистер Андронников в базовой системе, – начал пояснять Коннор, приподняв голову над столом. – Я должен знать, на что именно придется обратить внимание инженеров по возвращению в «Киберлайф».

Он говорил таким уверенным голосом, как будто и впрямь обещал мне вырваться на свободу и донести на противозаконные действия в этом подвале. Мысли о губах машины улетучились в то же мгновение, заставив меня ехидно сощуриться и занести руку над кнопкой временной деактивации робота.

– Учитывая, в каком ты положении оказался, я предпочту не разглашать эту информацию, – возвращение слов Коннора ему обратно вызвало в нем некоторое удивление и взгляд «вы что, серьезно это сделали?». – А теперь спокойной ночи.

Коннор верно воспринял мои слова. Андроид тут же испугано посмотрел на опускающиеся на клавиатуру женские пальцы, после чего тревожно попытался воспротивиться, сменив голубой диод на желтый:

– Что? Нет, стойте!..

Звук клавиши отозвался писком компьютера, и машина, тут же потупив взор и отключив диод, с гулким стуком уронила голову на металлический стол. Он продолжал пронзать меня взором, на деле глядя сквозь пространство и стены. Голова оказалась слегка повернутой, что заставило кабели выглянуть из проделанного в столе отверстия.

Отвернувшись от стола и уложив белый халат на стул, я уже сделала несколько шагов к выходу, как вдруг… застыла. Я смотрела на него через плечо, отмечала поистине идеальные черты идеального мужчины. Широкие мужественные плечи, множество мелких родинок, очерченные линии мужской груди. Густые волосы, из которых выбились пряди, слегка приоткрытые губы и по-мужески грубая шея. Даже отсутствие предплечий и голеней не делают его визуально беспомощным. Напротив – он выглядел уверено и опасно даже в таком непотребном виде. Я видела его собрата лишь раз, но глядя сейчас на него воспроизводила его уверенную легкую походку, слегка приподнятый подбородок. Майлз давно очеловечился, прожив в этом доме полтора года, но даже в первые месяцы он не был таким совершенным, таким мужественным. Как жаль, что это всего лишь машина. Как хорошо, что это всего лишь машина.

Сглотнув комок в горле, я со вздрагивающими ресницами приблизилась к андроиду, словно бы от него веяло тяжелой опасностью. Но так и было. Майлз не зря волновался на тему нашей безопасности, аргументируя тем, что детектив предназначен ловить таких, как он. Однако его аргумент был беспричинным – Коннор полностью в нашей власти. А вот я, кажется, начинаю терять власть над собой. Иначе зачем я сейчас отключаю заглушки и бережно, с трепетом возвращаю голову отключенного андроида в исходное положение, то и дело, что поправляя торчащие из затылка машины кабели?

Когда шум жестких волос по металлическому столу утих, я убрала руки и туманным взором окинула машину. Безупречный, невероятно притягательный… разве можно создать настолько удивительное создание? Разве можно сделать ЭТО детективом?! Ни одна машина, что была мною встречена, не способна переплюнуть его в красоте. Даже те же сексуальные партнеры не могут похвастаться таким обаянием. Коннор же лежал на моем столе не больше, чем двенадцать часов, но уже буквально предлагал своим внешним видом прикоснуться, ощутить имитируемое тепло бионической кожи, прочувствовать мелкий волосяной покров, погладить подушечкой пальца мелкие родинки.

А, собственно, почему нет?..

Затаив дыхание, я уложила правую единственную способную к осязанию ладонь на покрытую мелкой щетиной кожу. В нем было так много человеческих недостатков, которые вместе становились достоинством: едва различимые потемнения под нижними веками, мелкая шершавость на лице, морщинки на лбу, даже трещинки на губах. Первая модель Хлои была безупречной во всем: ни одного изъяна, все совершенно, как рассвет в тропических лесах. Но люди с такими машинами чувствовали себя некомфортно, и потому последние прототипы создавались более приближенными к людскому облику. Но эта машина превзошла саму себя.

Погрязшая в раздумьях и восхищении, я заприметила ту самую прядь темных каштановых волос, что кончиком цепляется за черные ресницы. Женский палец аккуратно освободил ресницы от плена пряди, и та безвольно спала на висок. Рука еще долго ощупывала волосы на предмет жесткости. Лишь спустя пять минут я судорожно вздохнула, ощущая тягу внизу живота, и направилась наверх.

Кажется, мне нужно вино.

Ужин был удрученным, наполненным молчания. Майлз сидел напротив, бездумно наминая ладони согнутых в локтях рук и глядя в телевизор. Он давно сменил уличную одежду на домашние брюки и футболку, продолжая оставаться с босыми ногами. Везет, не чувствует холода. Впрочем, если наша давняя задумка удастся, то вскоре он будет чувствовать этот мир почти, как человек.