Кэссиди накинул куртку, наспех зашнуровав высокие ботинки, и толкнул входную дверь, чтобы выйти в завывающую метель. Но, прежде, чем он успел сделать хоть шаг из дома, на плечо ему опустилась рука с длинными пальцами, сильно сжимаясь.
— Не лучшее время для прогулок, Кэсси, не находишь? — Тихий слащавый голос раздался над самым ухом, и он хорошо уловил шипящие интонации.
Натаниэль неприязненно ухмылялся, глядя на пасынка сверху вниз и даже не думая разжимать ладонь.
— Думаешь, никто не видел, как ты названивал своим дружкам-оборванцам? Думаешь, можешь обвести нас всех вокруг пальца? Не в этот раз, — и, предугадывая, что мальчишка всё равно попытается вырваться, старший омега вызвал по мобильному охрану. — Закройте все двери и никого не выпускайте, — распорядился он, не отводя взгляда. — Что теперь скажешь? О, кажется, за тобой приехали. Как жаль, что ты не сможешь выйти поздороваться. — Натаниэль кивнул за высокое узкое окно, и Кэссиди нервно обернулся, видя, как сквозь снежный вихрь к воротам особняка подъехал старый мотоцикл Алана.
Он невольно рванулся в его сторону, упершись ладонью в стекло. Хотелось броситься к нему, закричать, чтобы он услышал. Так близко и, в то же время, невозможно далеко. Охрана сработала моментально: все двери защёлкнулись, и выйти уже никак. Он не выйдет, а Алан, даже если вдруг решится, не войдет.
— Ты! Подлый грязный ублюдок! Какого черта ты лезешь?! Тебе это что, удовольствие доставляет?!
— Как ты прав, детка. Доставляет, — тонкие пальцы Натаниэля подцепили подбородок мальчика, разворачивая от окна к себе, — ещё какое. Наконец нашёлся способ опустить твой задранный нос. Знай своё место, — он почти брезгливо убрал руку и, развернувшись на каблуках вылизанных ботинок, пошел прочь.
Алан не уезжал. Десять минут, двадцать, час, больше. Кэссиди видел его фигуру в этой завывающей метели, чувствуя себя гадко и беспомощно. Не сбежать и не дать знать, чтобы он уезжал, а не мёрз здесь напрасно. Пол ночи в немом молчании по разные стороны этих проклятых стен. И, когда во втором часу ночи, друг все же сдвинулся с места, он позволил себе отойти от окна своей комнаты, без сил упав на постель. Пять дней. И за них нужно найти выход. Он ведь должен быть, этот чертов выход!
Но выход не находился. Ни в ту ночь, ни на следующее утро, ни еще через одно. Кэссиди оказался лишён всех средств связи, охране было дано распоряжение не выпускать его из дома и докладывать хозяину о любых передвижениях, а, тем временем, подготовка к свадьбе шла полным ходом, и Натаниэль с удовольствием руководил ею.
— Знаешь, мало подготовить красивый наряд для торжества. Ты должен подготовиться к первой брачной ночи. Ты уже думал об этом? — задумчиво говорил отчим, запуская пальцы в светлые волосы приемного сына и примериваясь, как стоит уложить их на церемонии.
— Убери от меня свои мерзкие грабли, урод! — Кэссиди дернулся в попытке встать со стула и вырваться, но Натаниэль резким жестом усадил его обратно.
— Как грубо. Сядь. Мистер Уайт уже прибыл, чтобы сделать тебе пробную причёску. А вот и он, — старший омега очаровательно улыбнулся вошедшему мастеру и неспешно отстранился от пасынка. — Знаешь, альфы не любят недотрог. Особенно такие, как Джеральд Шервуд.
— Ага, любят блядей, вроде тебя? — поймав взгляд светло-зеленых глаз через зеркало, мрачно отозвался Кэссиди, с раздражением пытаясь привести свои волосы в порядок после его наглых пальцев.
Он проследил за тем, как к нему подошёл парикмахер, не посчитав нужным удостоить его приветствием. Всё это было отвратительно настолько, что, в самом деле, скручивало живот и тошнило.
— Как вы больше хотите, мистер Чамберс, челку назад или…
— Да мне плевать! А эту сраную заколку можете себе в задницу засунуть! — Кэссиди мотнул головой, портя все аккуратные наброски мастера с его волосами.
Что с ними вовсе можно сделать, он не знал: не особо длинные, кроме челки, они и так весьма ухожены и, на его взгляд, лежат вполне сносно.
— Как всегда хамишь? — на пороге показался отец, и Кэссиди вздрогнул от общей нервозности и неожиданности визита.
— Даже и не думал. Меня просто тошнит от всего этого! — он проследил за родителем в зеркале.
Зачем явился? Для воспитательных целей Чамберс предпочитал говорить с сыном один на один. Значит, какие-нибудь очередные отвратительные новости? Молчит.
— У моего друга сегодня день рождения. Можно я хотя бы позвоню поздравить его? — да, об Энди он не забыл. И было горько от того, что, вместо обещанного сюрприза, он вовсе не может даже прийти, вынужденный сидеть здесь.
Отец задержал на нем взгляд, не говоря ни слова ещё несколько мгновений, а затем коротко кивнул.
— Можно. Натаниэль вернёт твой телефон.
— Какая щедрость, — растерянно отозвался Кэссиди, теперь уже не сводя с родителя глаз.
— Ты, наверное, хочешь поехать на праздник?
— Хочу… — ещё более удивлённо произнёс он, ожидая, какой подвох скрывается за этой неожиданной поблажкой.
— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Рид отвезёт тебя через час, — кивнул Спенсер и направился к двери.
— Почему? — осторожно спросил Кэссиди, небрежно отмахиваясь от лёгкой руки парикмахера.
— Потому что больше ты не будешь с ними общаться. Вряд ли мистер Шервуд одобрит твою дружбу с подобными типами. Считай это прощанием с детством. У тебя будет время до десяти.
Никогда ещё его не отвозила к друзьям охрана отца. И никогда не было так тяжело ехать к ним. Небольшой дом Энди выглядел скромно наряженным к празднику. Воздушные шарики, накрытый стол, плакаты с поздравлениями, и все они, вся их простая, но такая дружная компания. Наверное, впервые, пересекая порог этого дома, Кэссиди в полной мере ощутил, насколько он не из их мира. Они всегда смотрели на него иначе: с интересом, лёгкой смесью восхищения и зависти. Трудно объяснить. Но, когда он вошёл в небольшую гостиную, все замолчали и обернулись. Хотя бы одно это. Ни на кого другого так не пялились.
— Привет. Я не сильно опоздал? — он широко улыбнулся, переводя взгляд с одного на другого и надеясь, что на его лице не написано, что, вместо улыбки, он готов кричать от безысходности.
— Кэсси! Ты пришел! — Энди вышел вперёд и заключил друга в объятья.
Кэссиди ответил ему тем же, легко потрепав по темным волнистым волосам, а затем, чуть отстранившись, протянул увесистую серебристо-синюю коробку с большим пышным бантом.
— С днём рождения, солнышко. Оставайся всегда таким же теплым, наш самый тихий и застенчивый мальчик. Прости, что сюрприза не вышло. Но, надеюсь, подарок тебя порадует.
— Главное, что ты сам пришел! Мы так волновались за тебя! — Энди аккуратно приподнял крышку коробки и изумлённо уставился на друга. — Это же полное собрание сочинений Баррела! Кэсси, где ты их нашёл?!
— Где нашёл, там уже нет, — улыбнулся тот, подмигнув имениннику, и с беззаботным видом подцепил со стола конфету. — Включайте музыку погромче, будем веселиться!
— Ну, ты и напугал нас, Кэс! — хлопнул его по плечу Джон.
— Да, пропал и даже не поздравить тебя было. Думали, спасать тебя надо уже, — присоединился к нему Стив. — Надо бы замутить и твою вечеринку!
Кто-то ещё что-то говорил, спрашивал, нёс какую-то чушь. Очевидно, кто-то из ребят притащил алкоголь, и некоторые пили уже не первый стакан. Всего человек десять-двенадцать, друзья и приятели. И, кажется, они все не знали. Кэссиди попытался найти в толпе смазывающихся лиц Ала, но, когда столкнулся с ним взглядом, картинка поплыла ещё сильнее. Вокруг всё стало более шумным, голоса ребят резали слух, и он из последних сил отвечал на какие-то шутки, смеялся в ответ, а затем резко придержался за край стола, едва не перевернув салат.
— Эй, потанцуем, Чамберс? Помню, ты классно это делаешь, — Джорж, бета, который едва ли входил в их постоянную компанию, он вместе с откровенным запахом алкоголя, оказался неожиданно близко, увлекая мальчика в центр гостиной.
Разворот в его руках — голова закружилась до боли в висках, еще один — от звуков вокруг захотелось зажать уши, еще — Кэссиди поскользнулся, едва удержавшись от падения.
