Малдорор понимал многие тонкости жизни с первых своих лет и был этим счастлив. Позже он стал осознавать, что был рожден злом. Странная фатальность! Он скрывал свой характер, как лучшее, что он имел, много лет, но в конце концов понял, что это ему больше не нужно, и кровь ударила ему в голову, и он понял, что не хочет жить такой жизнью, и стал настоящим носителем зла… сладкая атмосфера! Мы можем представить, что когда он обнимал малое розовощекое дитя, резал его щечки лезвием, он мог повторять это много раз и не мог сдерживать себя мыслями о правосудии в этой длинной череде наказаний.

Граф де Лотреамон, "Малдорор"

Еще долгое время после нашего наркотического путешествия с Нэнси я чувствовал себя разбитым, испуганным и на сто процентов очарованным ее дьявольской харизмой. В свое время я позволил ей принимать решения в группе и. что самое ужасное, трахал ее за спиной Терезы. Конечно, секс с Нэнси - это очень неплохо, но я абсолютно не хотел этого. Какое бы решение я не принимал, она сразу же появлялась рядом и в любой момент была готова раздеться. Я чувствовал себя одержимым. Она всегда склоняла меня к вещам, которые я, казалось, никогда больше не решился бы повторить, например, к употреблению кислоты. На сей раз это случилось перед самым концертом. Мне позвонил Боб Слэйд, панковский ди-джей из Майами. "Слушай, - сказал он своим гнусавым мегафонным голосом, - мы хотим видеть вашу команду на разогреве у Nine Inch Nails в Клаб Ню." Клаб Ню был местечком, которое мы все ненавидели. Поскольку в нашем багаже было всего семь песен, Брэд до сих пор учился играть, а Стефен так и не разжился клавишами, я согласился. Это был неплохой шанс вылезти, поскольку мы до сих пор находились в относительной заднице. Перед концертом Нэнси всучила мне таблетку, и я мужественно заглотил ее. На сцене я появился в оранжевом платье и, как обычно, тащил за собой Нэнси на поводке. По какой-то причине я не съехал с катушек от съеденного в отличие от нее. Она плакала и орала все представление, моля меня лупить ее сильнее, пока ее бледная задница совсем не покраснела. Я следил за собой, но при этом был достаточно возбужден, особенно от того, что зрители были восхищены нашей психоделической садомазохистской драмой. После выступления я, не зная, смотрел ли его Трент Резнор, разыскал его за сценой. "Помнишь меня? - спросил я, таращась на него своими гиперрасширенными зрачками. - Я брал у тебя интервью для 25-й Параллели." Он вежливо соврал, что помнит, я сунул ему нашу демо-ленту и поспешил исчезнуть, пока не наплел чего-нибудь более глупого. Находясь под пьяным восхищением Нэнси, я стал ее разыскивать вскоре нашел в одной из гримерок, трахнул прямо там и снова увидел дьявола в ее глазах. Когда мы оделись и вышли наружу, то сразу натолкнулись на Карла и Терезу. Это был странный момент узнавания друг друга к торый, кажется, застыл во времени. Мы смотрели друг на друга, чувствовали себя виноватыми, но никто не сказал ни слова. Что-то в Терезе напрягало меня всегда. С самого начала наших взаимоотоношений в них присутствовал некий элемент тайны, который она хранила словно скелет в темном шкафу своего разума. Однажды, когда я навестил ее дома на Материнский День, она созналась мне, что еще в школе забеременела, выносила ребенка и отдала его на усыновление. После этого я стал смотреть на нее по-другому, замечая все, начиная с мелочей в ее фигуре и заканчивая материнскими нотками в ее голосе. Я стал чувствовать, что трахаю собственную мать, когда сплю с ней. Может быть, нам действительно стоило расстаться, но в душе я боялся потерять ее как надежную опору. С тех пор мне всегда кажется, что любая девица, с которой нас что-то связывает, имеет ребенка или старается забеременеть от меня. И, черт возьми, я прав! Я также стал замечать, что на Терезе и Нэнси хорошо изучать закон сохранения энергии, ибо как только одна худела, другая сразу же поправлялась, и наоборот. И еще, несмотря на все восхищение Нэнси, я чувствовал, что она всегда находит прореху в моей броне и заползает в нее словно ржавчина, которой она, собственно, и была. С наступлением утра наркотик отпустил меня, вместе с ним ушло и очарование моей новой подругой. Она позвонила мне через несколько минут после пробуждения, сопровождаемого припевом худшей песни, которую я когда-либо придумывал: "Она не моя подружка. И я не знаю, кем считает меня она", крутившимся у меня в голове, и сказала, что хочет выпереть Карла из своего дома и впустить туда меня. "Это не выход! - взорвался я. - Все это полное дерьмо! Во-первых, это не на руку всей команде. Я хочу, чтобы ты оставила нас." "Но это и моя команда!" -отрезала она. "Нет, дорогуша, это тупо моя команда, она никогда не была твоей! Ты больше не участница группы, поняла! Ты прекрасно выступала, но пришло время расстаться!" "Но как же мы? Я имею ввиду, что мы до сих пор…" "Нет, все это тоже кончено. Все, что между нами было - одна сплошная ошибка, и я хочу все это прекратить. Тереза была и остается моей подружкой. Может, это звучит по-скотски, но я хочу поставить на всем этом точку!"

Она кричала и плакала, обвиняя меня во всех своих несчастьях. Последнее, что я смог ей внушить, так это не говорить о нас Терезе и Карлу. Она согласилась, но некоторое время спустя мне позвонила Тереза. "Послушай это," - сказала она и включила на меня свой автоответчик. Это был монолог Нэнси, которая вопила так истерично, что я понял далеко не все из этого бреда. Звучала эта ахинея примерно так: "Ты сука…что, твою мать, ты наделала…я говорила тебе…никогда…убью…если увижу…размажу твою траханую кровь…по стенам!" Далее следовал щелчок и короткие гудки. Потом начался сущий ад. Эта дура звонила во все клубы, требуя запрещать концерты Marilyn Manson And The Spooky Kids, она припиралась на сами концерты, доставала наших фэнов, а порой забиралась на сцену с угрозами к девушке по имени Мисси, которая вскоре заменила ее в шоу. Она обрывала телефоны практически всех моих знакомых и рассказывала им какое я дерьмо, а также посылала мне письма с угрозами. Однажды утром я обнаружил у себя на пороге ожерелье, которое она в свое время взяла у меня поносить, раздавленным, залитым кровью и замотанным волосами. Я сразу вспомнил брата Джона Кроуэлла, подумав, что ему бы понравился такой расклад. Никто никогда не поступал со мной так жестоко. Она разрушала мою жизнь, когда мы были вместе, и сейчас решила добить меня окончательно. Каждый вечер, приходя домой, я обнаруживал очередную смертельную угрозу, ожидавшую меня. Я испытывал к Нэнси целый букет чувств, как то: отвращение, раздражение, страх, а также знание того, что любая женщина, которой я нравлюсь, должна быть сумасшедшей. Наконец моя ненависть к ней стала настолько сильной, что однажды я не выдержал и, позвонив ей на автоответчик, сказал следующее: "Ты не только больше не выступаешь с нами, если ты не уедешь из этого города, я убью тебя!" Мое представление о человеческой жизни было достаточно неоформившимся до одного случая, который произошел со мной, когда я выходил из Юнион Рум. Я стал свидетелем страшной автокатастрофы. Мужчина средних лет выскочил из синего Шевроле Селебрити, - держась рукой за голову и дико крича от боли. Он в шоке метался по улице, когда часть кожи с его лба отвалилась прямо ему на лицо, и рухнул в лужу крови, дергаясь в конвульсиях, пока смерть не успокоила его. Словно во сне я перешел улицу и подошел к другой разбитой машине, в которой сидела женщина, чей череп был практически вскрыт. Она молча смотрела на мир потухшим взглядом, понимая, что все кончено. Она была чиста в своей боли. Когда я проходил мимо, она через силу протянула ко мне руку в мольбе хоть как-то помочь ей. "Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста, - молила она, содрогаясь. - Где я? Не говорите ничего моей сестре. Кто-нибудь, поддержите меня…" Я видел человечность и решимость в ее карих глазах. Умирая, она хотела психологической помощи и сострадания. Но я прошел мимо. Я не был частью всего этого и не хотел ей быть. У меня было ощущение, что я смотрю кино. Я понимал, что поступаю как полное дерьмо, но я подумал, что если бы я был на ее месте, она или кто-нибудь другой остановились бы, чтобы помочь мне? Или подумали, что это заставит их опоздать на встречу, испачкает их одежду или же они подцепят какую-нибудь заразу. Я не думал, что в случае с Нэнси стоит руководствоваться какими-либо гуманными соображениями, я не хотел не разрешать себе убить кого-то, особенно если этот кто-то значит слишком мало для мира в целом и для себя самого в частности. Иногда лишение кого-либо жизни кажется неотъемлемым уроком в жизни, как потеря девственности или рождение ребенка. Итак, я начал придумывать пути устранения Нэнси без особого риска для себя. Найдется ли кто-нибудь, кто решится шлепнуть ее баксов за пятьдесят или же мне самому стоит незаметно для других столкнуть ее в озеро, дабы люди решили, что это несчастный случай? А может, незаметно прокрасться к ней в дом и подсыпать яд в еду? Так или иначе, но я был решительно настроен на убийство и не принимал иной альтернативы избавления от проклятой Нэнси, которая стала для меня символом, собирательным образом человека, пытающегося овладеть моим разумом и контролировать его. Не зная, что предпринять, я позвонил одному человеку, который, казалось, был экспертом во всем -Стефену, которого мы теперь дружно называли Пого. Я спросил Пого, что он знает об убийствах и избавлении от тел. Он долго думал, после чего предложил мне наиболее реальный вариант - поджог. Вечером во вторник мы облачились во все черное (что не особо отличалось от нашей повседневной одежды), набили рюкзак банками с керосином, спичками и ветошью и тронулись в путь. По дороге мы заглянули в Скуиз и хлопнули по рюмочке. Оттуда же я позвонил Нэнси и, когда она ответила, повесил трубку. Нэнси жила в районе Нью Ривер рядом с фортлодердейлским мостом, и когда мы практически достигли цели, некий чернокожий персонаж окликнул нас. На пальце у этого организма блестело золотое кольцо с его именем - Голливуд - и он начал втирать нам о наркотиках, которые может нам продать. Тот факт, что он был похож на Лягушку, негра, что дал мне по зубам у катка для роллеров, заставил меня еще больше возненавидеть чертову Нэнси. Голливуд перся за нами до самых дверей нашей жертвы, и мы понимали, что, очевидно, придется избавляться и от свидетеля. Другой вариант был - отменить наш план на сегодня. Мы прошли мимо дома Нэнси и углубились в дебри квартала, но безмозглый негр не отставал от нас, продолжая рекламировать свой дурацкий крэк. Когда он наконец отвалил, мы вернулись обратно, но на подходе к дому услышаливой сирен, а в следующий миг две пожарных машины, полиция и карета скорой помощи промчались мимо нас. Мы посмотрели друг на друга и покинули Нэнси, Голливуда и Нью Ривер. Я часто думаю о том, что этот Голливуд был своего рода посланником, предупредившим меня не делать глупостей, но после этой ночи моя паранойя по поводу Нэнси, а также по поводу разоблачения убийства заметно усилилась. Каждый божий день я представлял, как эта стерва увядает, становится нищей и исчезает из Форт Лодердейла и из моей жизни, но в один прекрасный момент я понял, что мне не помогут ни Сатана, ни "Некрономикон", что вся сила во мне. На следующий день, после того, как я сказал Карлу, что Нэнси давно хотела порвать с ним и, в общем-то, уже это сделала, проклятая фурия испарилась. Втихаря затаив на меня злобу, Карл начал во всем подражать мне. Очевидно, его совсем заел тот факт, что я спал с его подружкой, хотя та же Тереза тупо меня простила, зная, насколько чокнутой была Нэнси. Единственное, меня тревожили мысли о времени, что Тереза и Карл провели вместе. Однажды я показал Терезе обложку нашего демо-альбома, на которой было изображено сучковатое изогнутое дерево, выглядящее, словно часть декорации к "Волшебнику из страны Оз". Несколько дней спустя Карл нарисовал точно такое же дерево для другой группы, и афиши с его изображением были развешаны по всему городу. Я был зол на Терезу за то, что она подкинула ему мою идею, и зол на Карла, за то что он стал тупо драть все у меня. В день, когда мне стукнуло двадцать один, я пошел к татуировщику и сделал свои первые тату - козлиную голову на одной руке и то самое дерево на другой. Таким образом я сам залицензировал свои идеи. Кстати, Нэнси я увидел только четыре года спустя все в том же Скуизе. Она несколько раз демонстративно прошла мимо меня, и моя тогдашняя подружка, будучи довольно ревнивой, сильно напряглась на нее, перегородила дорогу и потребовала объяснений. Не вдаваясь в подробности, Нэнси схватила бутылку и со всей дури ударила ее по лицу, на что моя подружка, будучи, ко всему прочему, выносливой и не робкого десятка, стащила с моей руки перстень-коготь и расцарапала ей рожу. Поскольку я был почетным гостем в этом заведении, секьюрити вышвырнули безумную ведьму вон, а в моей душе вновь закипела ненависть. Я решил придумать для Нэнси какое-нибудь изощренное наказание, но, к несчастью, так и не узнал, где она в данный момент живет. Мисси, девушка, заменившая Нэнси в нашем шоу, заменила ее и в моей жизни. Я встретил ее в то время, когда Нэнси еще разыгрывала психодраму по поводу нашего расставания. Это случилось на концерте небезызвестных Amboog-A-Lard в Баттон Саут, металлическом клубе, где до сих пор модно фанатеть от Slaughter и Skid Row. Мы с Брэдом пришли туда раздавать флаерсы на наш концерт, а заодно и познакомиться с девками. В результате мы познакомились с Мисси, обменялись телефонами и уже спустя два дня сидели на пляже, попивая Кольт 45.