– Алиса сейчас спустится. Она собирается на проверку одного из своих постоялых дворов. А ты, юная грэтта, так и не ответила на мой вопрос. Где ты была этой ночью?

– В безопасности, – не моргнув и глазом сообщила девушка. Она понимала, что если скажет, что осталась ночевать у грэта Теодора Пелигрини, то последнего, чего доброго, жениться на ней заставят, не спросив её собственного мнения.

– А карета почему без тебя вернулась? – Томас медленно вскипал от бешенства, о чём свидетельствовали его почерневшие глаза. Удивительно, по долгу службы ему приходилось допрашивать самых дерзких и нахальных преступников, но только дочь могла его вывести из себя.

– А карету я домой отправила, чтобы вы не волновались, – это тоже было правдой. Кейла рассчитывала, что увидев возвращение кареты, родители подумают, что и она сама вернулась домой. Никто не будет волноваться и задавать лишние вопросы.

Последний ответ Кейлы переполнил чащу терпения Томаса:

– Мне надоело переживать, где ты пропадаешь и думать, что с тобой стряслось…

– Том, милый, – в гостиную мягкой походкой вошла миниатюрная и невероятно красивая женщина с длинными каштановыми волосами и по-кошачьи зелёными глазами. Алиса выглядела как старшая сестра Кейлы. Такова была магия истинно рождённых нимф. – Как ты заметил, Кейла только с дороги. Дорогая, – она обратилась к дочери, – иди, перекуси что-нибудь, а затем подходи в конюшню к моей карете, мне сегодня понадобится твоя помощь. Мы вместе едем проверять, как идут дела в одном из моих постоялых дворов.

Кейла мысленно поблагодарила богиню Судьбы и метнулась в сторону кухни.

–Ты разве не видишь, что она вообще не ночует дома? Это недостойно грэтты Капарэлли! А ещё с ней может случиться что-нибудь плохое, – накинулся на жену Томас.

– Том, ну что ты говоришь, – снисходительно улыбнулась Алиса, – ей через несколько дней исполнится двадцать четыре года. Вспомни себя в её возрасте.

– В двадцать четыре я уже был подающим надежды помощником королевского инспектора и зарабатывал хорошие деньги, – быстро ответил Томас. Его жена Алиса всегда имела на него огромное влияние, и он боялся, что чем больше она будет с ним говорить, тем скорее убедит в своей точке зрения.

– Во-первых, Кейлин – наследница богатейшего рода Капарэлли, во-вторых, даже если не брать в расчёты финансы рода, то остаются мои с Эриком патенты на магические изобретения и сеть постоялых дворов по всей Шерисии. С последними, кстати, Кейла мне помогает. Да даже если она до конца жизни не будет работать, то всё равно не сможет потратить все деньги семьи, – Алиса насмешливо посмотрела на мужа, давая понять, что аргумент про финансы её нисколько не тронул, – ну и, в-третьих, она девушка, пускай развлекается, общается с подругами, выбирает себе новые платья и шляпки.

– Вот именно, что девушка, – ухватился за это слово Томас, – а по ночам неизвестно где пропадает. А вдруг с ней что случится? А вдруг на неё нападут? А вдруг…

– Том, – Алиса покачала головой. – Кейлин – единственная девушка с синими волосами на весь Алишер.

– Не напоминай об этом, – Томас сжал кулаки от злости.

Приличные женщины первого сословия вообще не красили волосы. Это редко делали даже девушки второго сословия. Для этих целей состоятельные дамы использовали иллюзии. Красили же волосы в основном только простолюдинки, и те – в натуральные цвета, чтобы подчеркнуть природную красоту. Окрашивать волосы в синий, зеленый, сиреневый или розовый цвета любили представительницы третьего сословия, зарабатывающие телом. На территории Шерисии взятие денег за оказание интимных услуг было запрещено, но соблюдали закон только в столице – Алишере. За пределами города на это смотрели сквозь пальцы. Вот и получалось, что на территории Алишера грэтта Кейлина Капарэлли была единственной девушкой с синими волосами.

– Так вот, Кейлин – единственная синеволосая девушка на весь Алишер, – невозмутимо повторила Алиса. – Здесь все знают, чья она дочь. Неужели ты думаешь, что найдётся глупец, решивший перейти дорогу самому́ королевскому инспектору? Да даже если предположить, что найдётся такой сумасшедший… Ты действительно думаешь, что наша дочь не сможет постоять за себя? Да это её должны бояться! – Алиса фыркнула и засмеялась.

Томас махнул рукой и привлёк жену, чтобы поцеловать. Слова Алисы всколыхнули в нём старые воспоминания, как двадцать пять лет назад его прехорошенькая жена обвела вокруг пальца обоих представителей знатного рода Лируа.

Кейлин сразу отправилась на кухню, чтобы позавтракать. В общей столовой она ела лишь изредка, когда собиралась вся семья или ожидался званый ужин. Её раздражало ожидание, когда принесут очередное блюдо, необходимость есть фрукты специальной десертной вилочкой с двумя зубцами, а не руками, а светские разговоры вгоняли в тоску. При этом, разумеется, разговоры с набитым ртом считались верхом неприличия. Как следствие, после таких приёмов Кейла вставала из-за стола голодная как оборотень. Девушка от чистого сердца находила все эти светские посиделки маразмом и аристократическим атавизмом, а потому, не задерживаясь в столовой, прошла прямо на кухню.

На кухне витали вкусные ароматы, от которых у Кейлы сразу потекли слюнки. На печи в кастрюле красовалась аппетитная каша, на большом странном блюде стопочкой лежали поджаренные до румяного состояния блины, а в шкафу с холодильными искрами Кейлина нашла банку с джемом, сметану и мёд. Она задумчиво почесала переносицу:

– Как можно определиться, чего хочешь в жизни, если не можешь решить, что хочешь на кухне? – спросила она саму себя.

Потом махнула рукой и решила съесть всё. Поставила на стол всю найденную еду, начав завтрак с ароматной каши. Вечер и ночь с Тео выдались чудесными, сил она потратила много, а последний раз ела лишь вчера в обед.

Внезапно в кухню вихрем ворвался Кайл. Молодой грэт был как две капли воды похож на Кейлину. Изумрудно-зелёные глаза, доставшиеся от нимфы-матери, высокие скулы, густые волосы, матовые губы. Вот только нос, подбородок и шея были по-мужски широкими. Да каштановые волосы имели природный цвет.

Помимо внешней схожести у брата и сестры Капарэлли с самого рождения была какая-то невидимая и понятная им одним связь. Они чувствовали настроение друг друга, иногда даже могли отчётливо сказать, где находится другой близнец.

– Привет, Синяя борода, – он подошёл к сестре и потрепал её по яркой шевелюре. – Что у нас есть покушать? Это из-за тебя мама с папой ссорятся? Что ты опять учудила? Неужели смогла что-то выкинуть круче, чем съесть пирог на королевском приёме руками или покрасить волосы в синий цвет? – Кайл воспользовался тем, что сестра жуёт, а потому сыпал своими остроумными догадками.

Кайл как и Кейлин не любил чинно завтракать в столовой, а потому, чтобы не терять время даром, тоже спустился завтракать на кухню. У близнецов было больше общих черт характера и привычек, чем это могло бы показаться на первый взгляд.

– П-и-и-и-в-э-т, Кайл, – выговорила Кейла, одновременно проглатывая кашу и закатывая глаза. – Я же просила меня так не называть. Всё как обычно. Как твои дела? Где тебя носило целую неделю?

– Отец представил меня ко двору и поручил первое дело, – гордо сказал Кайл, отобрав щедро намазанный блин сладким джемом из рук сестры. – Я вошёл в состав делегации Шерисии и ездил на границу с Норингией на подписание договора об экспорте магических кристаллов для управления карет без возницы. Если бы ты чаще появлялась дома, то я успел бы тебя предупредить и попрощаться с тобой, – добродушно пожурил её брат.

Кейла вздохнула. Она отчасти завидовала Кайлу. Он был мужчиной, а, следовательно, мог представлять интересы короля. Его взяли в делегацию на переговоры с соседней страной – это большая честь. А ко всему прочему Кайл был заметно более магически одарённым, чем сама Кейла. От отца Кайл унаследовал умение распознавать ложь, а также смотреть сквозь иллюзии. Уже сейчас было понятно, что брат сможет сделать себе блестящую карьеру. Кейла же только сильно сосредоточившись могла понять, врёт ей человек или нет. И сколько она ни пыталась развить унаследованный дар, до брата или отца ей было очень далеко. Хотела бы Кейла сказать, что ей досталась кровь нимфы, но даже здесь девушка подсознательно ощущала, что в брате крови истинно рождённой нимфы в разы больше, чем в ней самой. Стало немного грустно.