— Это я, Финвэ, — отвечал он, вглядываясь пристальнее в фигуру, — Я пришел навестить Тульвэ.

— Прошу простить меня, господин, — низко склонив голову, зашептала фигура с серебряными волосами, — Я не сразу вас узнала… Господин Тульвэ с домочадцами ушел в гости к господину Хиссимэ и его семье в их шатер. И я пришла сюда, чтобы отдохнуть немного…

Она покорно кивала головой, словно отвешивая легкие поклоны. На долю мгновения Финвэ почудилось, будто перед ним сидит, не смея поднять на него глаз, его дорогой, прекрасный Эльвэ. Больше всего на свете вождю татьяр захотелось, чтобы это был он. Его серебряная звезда, склонившаяся в смиренном обожании и в покорном ожидании его ласки.

При мысли об этой ласке, ноги тут же ослабли, а внутри, в области сердца, вдруг ожгло зажегшимся в нем ярким факелом. Сам не зная, что делает, Финвэ приблизился к ней и протянул руку к подбородку, приподнимая лицо, заставляя взглянуть себе в глаза…

— Ты, словно серебряный звон колокольчика… — прошептал вождь татьяр, вглядываясь в ее черты.

Перед собой он увидел юную деву, чьи огромные светлые глаза тут же, едва их взгляды встретились, изменили цвет на ярко-голубой. Волосы нисс были серебряными, слегка отливая в полутьме серым. Кожа девы казалась белее снега, а брови и ресницы были чернее ночной черноты. Она заворожено глядела на него, не мигая и не смея отвести взора от его лица.

Забыв обо всем на свете, Финвэ опустился на колени перед ней, протянул руки, взяв в ладони бледное лицо, и потянулся, прикрывая глаза, к ее приоткрытым губам, приникая к ним полураскрытым ртом.

Внутри него, он чувствовал, разгоралось все ярче, все жарче, знакомое пламя — предвкушение наслаждения. Их поцелуй длился и длился, и Финвэ не был в силах оторваться от ее нежного, влажного и такого чувственного рта. Хотелось, напротив, целую Вечность провести, целуя и обнимая это удивительное кроткое создание.

Ее покорность и несмелая, неумелая ответная ласка, в которой, тем не менее, чувствовалось то же желание, что овладело им самим, разжигала его, словно молнии сухой валежник во время грозы.

Сорвав с себя теплый шерстяной плащ, Финвэ тут же укутал им деву и, не раздумывая ни мгновения, поднял ее легкое как пушинка тело на руки. В ответ она приглушенно вскрикнула, съежившись, кутаясь в плащ и прижимаясь к горевшему немилосердным пламенем телу его владельца.

Выйдя из шатра Тульвэ с ней на руках, вождь татьяр воровато оглянулся по сторонам, зорко всматриваясь в слабо освещенный несколькими факелами, спящий лагерь, раскинувшийся вокруг, и направился к находившемуся неподалеку шатру с белевшим на заостренном куполе знаменем, где расположился он сам.

Среброволосая дева притихла, сжавшись, прильнув к его груди, будто чувствуя надежность сильных рук Финвэ, крепко державших столь драгоценную ношу. Эту ношу он ощущал своей: она вздрагивала, мелко дрожа, оглаживая теплыми ладонями его шею, и Финвэ в нетерпении убыстрял шаг, то и дело, прижимаясь подбородком к мерцавшим в свете звезд серебряным волосам на ее макушке.

— Все хорошо? Вы что-то притихли… — обеспокоилась Филитэль.

— Да, да, — Финвэ старался не отставать от резвой родственницы, — Просто задумался о своем…

— Лучше расскажите, на что похожи чертоги ожидания и чем вы занимались там в течение трех эпох? — стараясь отвлечь прадеда от навязчивых воспоминаний, спросила его провожатая.

— Ждал… — задумчиво ответил он.

— Ха-ха, это не ответ, дорогой Владыка! — засмеялась Филитэль, — Но в любом случае, сейчас ваша жизнь должна казаться вам гораздо более насыщенной по сравнению со скукой, царящей у Намо! — воскликнула она, вдруг бросившись вприпрыжку.

— За это я могу ручаться, — тихо произнес Финвэ, наблюдая за ней, беззаботно бегущей впереди него, словно не она всего несколько часов назад подвергалась смертельной опасности.

Тогда бывший Нолдаран спросил себя вновь, вправду ли эта полу-лиса, полу-птичка — его родственница, внучка Фаниэль? Возможно ли, что он встретил ее, пытаясь освободиться из плена эльдар и добраться до желанной своей столицы?

Пока Финвэ размышлял, разум его услужливо воскрешал перед его мысленным взором все новые воспоминания, возвращавшие его в те времена, когда их с Индис средняя дочь была совсем юной. Тихая и кроткая, как кролик, вечно витавшая в облаках, Фаниэль была полной противоположностью сосредоточенной и всегда серьезной Финдис, равно как и непоседливой, оживленной и вечно хохотавшей Иримэ. «Как же Валар смогли наградить внучку мечтательной Фаниэль столь жестким характером?» — подумал бывший Владыка нолдор.

Тем временем, его провожатая остановилась, ожидая, пока он приблизится. Финвэ взглянул в лицо родственнице. Она хмурила черные брови, словно как раз в этот момент обдумывала что-то очень важное.

Он поравнялся с Филитэль и родичи продолжили путь, шагая рядом. Теперь «Пташка» виделась ему потерянной в собственных мыслях. Лишь врожденная ловкость и чутье, присущее всем квенди, помогало ей не спотыкаться о попадавшиеся на пути камни.

Ближе к вечеру, поужинав пойманным степным кроликом, они обустроили небольшую стоянку.

— Стоит только обогнуть пару оврагов и пред нами предстанет Альквалонде, — устремив задумчивый взор куда-то вдаль, на простиравшуюся впереди местность, сказала Филитэль, — Надеюсь, вы не рассчитываете, что нас там встретят радушно?..

Услышав ее вопрос, Финвэ едва заметно покачал головой. Разумеется, он наделся, что его скитания вот-вот подойдут к концу. Правитель Лебединой Гавани, Король-мореход, родной брат его лучшего друга, Эльвэ по прозвищу Серебряная Мантия, тут же узнал бы его, стоит им лишь встретиться. Как только все убедятся в том, что он не самозванец, можно будет сперва навестить Арьо, его младшего сына, и дорогих внуков, живущих в Альквалонде, а затем, никем не удерживаемый, отправиться в Тирион.

— Тэлери совсем не будут в восторге, увидев в своей столице кого-то из нолдор, — промурлыкала Филитэль, — Вам необходимо выждать немного, пока я не встречусь с кем-нибудь из Третьего Дома и не расскажу о вас, — она хитро прищурилась.

— А как же вы? К вам стражи Альквалонде будут благосклоннее?

— Не думаю, — ухмыльнулась Филитэль, — Но я умею быть незаметной…

Вновь обретенное роа все еще нуждалось в более частом отдыхе, но Финвэ не допускал даже мысли о том, чтобы просить правнучку задержаться в их импровизированном лагере хотя бы на минуту больше, чем она этого хотела.

Пока Финвэ тушил костер и избавлялся от следов их с родственницей пребывания, Филитэль исчезла. Едва он окончил свою работу и собрал их вещи, она вновь оказалась рядом. Тихо подкравшись к нему сзади, Филитэль, едва касаясь плеча Финвэ, спросила:

— Сейчас я похожа на тэлерэ?

Бывший Владыка нолдор не без удивления рассматривал новую одежду своей правнучки. Простое, но не лишенное изящества платье из белоснежного шелка на грациозной фигуре делало ее похожей на полярную лисицу. Светлые, блестевшие серебром, волосы были убраны в сложную прическу из мелких переплетенных меж собой кос.

— Ваши волосы?! — изумился Финвэ.

— Не совсем мои, — рассмеялась нолдиэ, — Но об этом позже.

***

Всего через час они уже любовались ярко освещенными стенами белого города, казавшимися продолжением скал у морского побережья. В ночи Альквалонде сиял тысячами огней, подобно звездному своду Варды над ним. Финвэ доводилось всего несколько раз побывать в этом приморском оплоте тэлери, напоминавшем гордого белоснежного лебедя, но на этот раз он не узнал бы Альквалонде, не знай он наверняка, что именно в этот город его привела судьба.

Столица Ольвэ, по сравнению с той, которую он помнил, была больше в разы. Сотни сияющих в свете Исиль, ярко освещенных по всей высоте, огромных размеров белокаменных башен возвышались, подпирая своими шпилями небеса, над тихими узкими улочками старого города, где располагались аккуратные небольшие домики простых горожан. Освещенные сотнями фонарей, набережные были переполнены беззаботно прогуливавшимися квенди, наслаждавшимися прохладой осенней ночи в приморском городе. Чуть ближе к окраинам Лебединой Гавани располагались каменные причалы, у которых на безупречной водной глади покоились суда военного флота тэлери. На отдельных причалах для гражданских кораблей, располагались небольшие рыбацкие лодочки, и громадных размеров парусные суда-лебеди высокородных господ, приближенных Кириарана.