— Хватит о нем! — резким возгласом отозвалась Филитэль, — Встретились в его укреплении?!
— Да, меня обнаружил в лесу близ рубежей патруль двух его стражей… Шесть дней назад.
И Финвэ рассказал родственнице о том, как оказался пленником сначала на пограничной заставе Куталиона, а затем и в столице Нового Ласгалена, особо подчеркнув, что все это время Белег, несмотря на его статус пленного, был крайне любезен с ним и старался, как мог, скрасить для бывшего Нолдарана пребывание в фактической неволе.
— Ясно, — сдвинув черные стрелы бровей, произнесла Филитэль, отвернувшись от родича.
— Он и его квенди уже тогда искали вас в тех местах у границы? — Финвэ задавал этот вопрос без особой надежды получить ответ.
Его правнучка молчала, продолжая хмуриться.
— Хорошо, — вздохнул Финвэ, — Расскажите мне о Новом Ласгалене и его нынешнем правителе. Я видел Владыку Орофера. Кто он такой и откуда взялся?
— Оттуда, откуда и вы, из чертогов Нуруфантура, — повернувшись к нему, отвечала Филитэль, — Он из синдар. Сын Лорда Эльмо и благородной Лейтиан. Племянник Кириарана. Я слышала, в Смертных Землях он в начале Второй Эпохи основал свое королевство — Эрин Ласгален. Он правил среди тех северных лесов более трех тысячелетий, пока не пал в битве с Неназываемым Врагом перед началом Третьей Эпохи. Ему наследовал единственный сын, о котором мы, впрочем, знаем мало, — она задумалась.
— Вернувшись на Эа из чертогов, он захотел основать здесь, в Амане, подобие оставшихся в Эндоре владений, не так ли? — уточнил Финвэ.
— Именно так! — подтвердила Филитэль, — Орофер привлек в качестве подданных всех синдар, которые вернулись из палат Намо, а также тех, кто приплыл относительно недавно на кораблях.
— Синдар… — прошептал вдруг побледневший нолдо, — Синдар Колло…
— Что вы сказали? — переспросила дева.
— Серый Плащ… Серебряная Мантия… — бессвязно шептал Финвэ.
И так три народа квенди двинулись в путь на запад, к Великому Океану, положив начало не менее Великому Переселению.
Ингвэ вел народ миньяр. Первый народ, что пошел от Имина и Иминье и других двенадцать прародителей. Миньяр, ведомые старшим сыном Имина, спешили больше остальных, настолько желание поскорее добраться до благословенного края, где жили Стихии, завладело их помыслами. Они стремились быть ближе к Высшим Силам, желая их покровительства и защиты от опасностей мира, в котором им назначил жить Творец, а потому шли и шли, упрямо преодолевая все встречавшиеся на их пути препятствия.
По пятам за первым народом шел второй. То были татьяр, чьими прародителями являлись Атто и Татье и восемнадцать других квенди, проснувшихся близь вод озера Куивинен. От них были рождены все татьяр. Ведомые Финвэ, татьяр шли быстро, но из-за своей многочисленности по сравнению с первым народом, их движение все же было медленнее. Любившие леса и родной край, татьяр чувствовали себя в большей степени, нежели миньяр, связанными с родной землей, однако и они желали покровительства Великих Валар, о которых им поведал старший сын Атто.
За вторым народом неотступно следовал третий, звавшийся нельяр или лалдар. Веселые, смешливые, среброволосые нельяр, ведшие свой род от Энеля и его супруги Энелье, а еще от других двадцати четырех квенди, присоединившихся к ним и давших жизнь всем остальным нельяр, что родились от жен, эти квенди легко относились к жизни. С радостной беспечностью они приняли желание Стихий о том, чтобы все перворожденные народы переселились в Аман, и с не меньшей радостью тронулись они в долгий путь к берегам океана, отделявшего Благословенную Землю от той, что дала им жизнь. Этот народ был самым многочисленным из трех. Нельяр было так много, что для того, чтобы перемещаться, им требовалось в два раза больше времени, нежели миньяр или татьяр.
Финвэ вел своих квенди. Он помнил путь, проделанный в компании Эльвэ, когда Оромэ вел троих в Аман для первого знакомства со Стихиями и принадлежавшей им западной землей, которой предстояло сделаться для всех них новым гостеприимным домом.
В путешествии Вала Оромэ рассказывал им о красотах Амана и его изобилии, обещая, что, придя туда, три народа ни в чем не будут знать нужды, и во всем смогут рассчитывать на помощь Валар. Упоминал Алдарон и о страшной опасности, которая грозила всем им в том случае, если бы они пожелали остаться в родных местах. Эта невидимая опасность являлась то в виде громыхавших над кронами деревьев и крышами домов громовых раскатов, то в виде страшных, ослепляющих вспышек молний, раскалывающих напополам сумеречное небо, то в виде кроваво-алых всполохов извергающихся огромных вулканов далеко на севере, окрашивавших в цвет крови горизонт и выбрасывавших высоко в небо облака черно-серого пепла.
Опасность была близко. Финвэ чувствовал ее своей феа. Неизвестная злая сила следила за ними, медленно двигающимися к желанной цели. И вождь татьяр твердо знал, что цель этой темной силы в одном — уничтожить их всех до единого, поправ тем самым волю сотворившего квенди Единого Отца. Чувство следовавшей по пятам опасности, скрывавшей до поры свою темную, пугающую личину, в купе с ответственностью за жизнь и благополучие всех татьяр, подстегивали Финвэ, давая все новые и новые силы, чтобы вести народ, чтобы идти вперед и служить не только проводником, но и завоевать безграничное уважение своих квенди, став постепенно, по мере того, как они продвигались через лесные чащобы и бескрайние степи на запад, признанным лидером и вождем второго народа.
В один из дней, когда Финвэ позволил себе краткий отдых после многих часов ходьбы, к нему в шатер вошла мать. Она с самого начала великого похода не упускала случая, чтобы напомнить старшему сыну о том, что пришло и для него время сделаться отцом, продолжить род, умножив тем самым число перворожденных. На все ее увещевания Финвэ кивал головой, соглашался, говорил, что подумает, что уже выбирает себе невесту, но сердце его пока не бьется в унисон с сердцем какой-либо девы.
— Вам с отцом было проще… — улыбаясь, отшучивался вождь татьяр, — Он пробудился, а ты рядом лежишь, спишь еще. Вот и я так хочу! Проснуться, а рядом спит единственная близкая душа, единственная любовь.
Татье снисходительно улыбалась в ответ.
— У Тульвэ сестра, что лишь немногим вас с ним младше. Видел ее?
Финвэ отрицательно покачал головой.
— Волосы черны как ночь, кожа сияет, как драгоценный розовый опал, губы как цветок степного мака красны, ростом почти с тебя и статью вышла, что любая дева позавидует.
— Хорошо, — тоже заулыбался старший сын, — я понял тебя. Я пойду к Тульвэ и взгляну на его младшую сестру, обещаю.
Выполняя данное матери обещание, Финвэ, лишь та ушла, нехотя отправился в шатер, где расположилась семья его приятеля по учебе. Ему всегда казалось, что он обладал бесчувственным, холодным сердцем. Оно словно бы спало, не допуская в себя ни одну из черноволосых, сероглазых нисси, что давно уже смотрели на вождя нолдор с нескрываемым восхищением.
То же происходило и когда Финвэ случалось отправиться в гости к Ингвэ и его семье. Гости и домочадцы вождя миньяр также не пытались скрыть симпатии к лидеру второго народа.
Придя, когда уже совсем стемнело, в шатер, где жил приятель, Финвэ помедлил у входа, прокашлялся и, отодвинув полог, решительно вошел в едва освещенную одним тусклым переносным светильником просторную круглую комнату. Выпрямившись во весь рост, он осмотрелся и понял, что в комнате никого нет. Вся многочисленная семья Тульвэ, как и он сам, гостила у кого-то в шатре в этот час, проводя время за разговорами, общей трапезой и игрой в «три камешка».
Он уже развернулся, облегченно вздохнув, как услышал позади себя шорох подушек и покрывал.
— Кто здесь? — послышался встревоженный голос.
Финвэ обернулся и увидел, что в глубине шатра смиренно сидела облаченная в простые темно-серые одежды стройная, миниатюрная фигура, чьи волнистые серебряные волосы рассыпались по плечам.
