— Я рад, что так вышло — ты пришла, мы встретились… — произнес Тьелпе.
— Милый, мой серебряный, я здесь, я с тобой, — шептала она в ответ, пытаясь целовать кузена распухшими от удара, нанесенного Артано, губами, обвивая его тело руками.
Тьелпе улыбался, блестя глазами в полутьме.
— Кольца — помни о них, возьми их, — прошептал он, — Там есть одно, — он говорил с трудом, — там будет одно в форме змеи, — дыхание его то и дело прерывалось, — Я делал его для себя, — он горько усмехнулся и набрал в грудь воздуха, сотрясаясь от боли, — Отдай его… твоему синда, пусть заботится о тебе, — и он на выдохе сжал ее руку.
— Тьелпе, — одними губами прошептала Мирионэль, — Тьелпе…
Крики воинов-приспешников Врага и шум, производимый ими, слышные снаружи, усиливались.
Войско под началом Гил-Галада подошло поздней ночью к окраинам Ост-ин-Эдиль, вступив в схватку с отрядами харадрим и орков, подконтрольных Ненавистному. Смертные и черные твари не ожидали стремительной атаки, к тому же, они были сравнительно малочисленны и спешно отступали к центру города, теснимые и окружаемые эльдар Эрейниона.
Вступив в оставленный Врагом и его отрядами дворцовый комплекс Ост-ин-Эдиль, приближенные воины Гил-Галада, во главе с ним самим, безуспешно пытались разыскать Владыку Твердыни Эльдар. Обнаружить Лорда Келебримбора им не удалось.
Вражьи ватаги отступили на юго-восток, в направлении Черной Страны, чтобы в скором времени выступить большим войском в сторону беззащитного Эрегиона, сравнять королевство с землей, продвинуться, никем не сдерживаемые, на северо-запад и взять в кольцо осады Имладрис.
Узнав об отчаянном положении осажденных, Гил-Галад, попросив помощи у дунэдайн Нуменора, выступил с войском, состоящим из представителей братских народов, навстречу силам Неназываемого Врага, чтобы сразиться с ним в открытом поле у стен города.
Находившиеся в авангарде полков Гил-Галада войны эльдар и дунэдайн, и их командиры, увидели двух гоблинов-знаменосцев, стоявших перед войском врага. В своих лапах эти огромные твари держали шест, к которому, словно знамя, было привязано истерзанное тело Владыки Эрегиона с вонзившимися в него многочисленными орочьими стрелами.
====== В осаде ======
Комментарий к В осаде Limpё (кв.) – напиток силы
Elrond Peredhel (синд.) – Элронд Полуэльф
Gwathel (синд.) – названная сестра
Ernilnin (синд.) – Мой Лорд, Милорд
Если бы Леди Келебриан знала, сколько страха, лишений и унижений ей предстоит претерпеть во время этой увеселительной поездки во владения дальних родичей ее матери, она тысячу раз предпочла бы остаться подле отца и тут же, долго не раздумывая, выйти за принца Эрин-Гален, лишь бы не быть сейчас там, где она оказалась.
А оказалась лориэнская жемчужина вместе со своей матерью во дворце Лорда Элронда, правителя Имладриса. Прекрасный город осаждали черные, смрадные и до жути уродливые чудища, а небольшой гарнизон под командованием Лорда героически его защищал. Келебриан с матерью целыми днями были вынуждены ухаживать за ранеными воинами, помогать готовить еду для них, распоряжаться прислугой, организовывать нерасторопных здешних эльдар, чтобы они так же, как и их собственная свита, могли приносить пользу общему делу защиты от наводившего на юную Леди Лориэна ужас врага.
Заботам и работе не было конца, они отнимали у них все время. Жемчужина Лориэна за несколько недель осады, насмотревшись на раны, боль, смерть и всевозможные лишения, похудела и осунулась. Она тряслась от страха и отвращения, когда думала о том, что вскоре, если не подойдет помощь с запада, от Нолдарана Эрейниона, армия орков ворвется в пределы Имладриса, оскверняя и уничтожая его изысканную, тонкую красоту и зверски убивая его жителей.
Леди Галадриэль приказала отправившемуся вместе с ними в эту поездку любимому менестрелю дочери, Линдиру, сопровождать ее везде и всюду. Линдир был ровесником Келебриан, происходил из нандор — народа Амдира, занимался сложением стихов и песен, играл на лютне и никогда не держал в руках меча. Однако в его обществе Келебриан чувствовала себя спокойнее в те краткие часы отдыха, которые ей и матери позволяли их добровольно принятые на себя многочисленные обязанности и заботы.
Лорд Элронд почти все время отсутствовал в своем дворце, руководя обороной и почти не покидая спешно возведенных его воинами и жителями Имладриса оборонительных укреплений. Таким образом, Леди Келебриан совсем не часто, учитывая, что и она не сидела без дела, могла видеть его и переброситься с ним парой слов… и каких слов! Как-то на бегу, когда они столкнулись в узком коридоре, Элронд спросил ее, быстрым движением хватая с крючка на стене у самого ее носа ключ от оружейной: «Вам что-нибудь нужно?» — при этом он едва взглянул на юную синдэ.
Келебриан растерялась: с одной стороны она была рада, что Лорд Элронд сейчас не разглядывает ее, стоявшую перед ним в порванном в нескольких местах, давно не стиранном платье, с грязными волосами и лицом, покрытым копотью. С другой стороны, жемчужину Лориэна приводило в замешательство такое невнимание к ее особе. Ей хотелось ответить: «Конечно! — горячая ванна, масло для тела, мягкая постель, чистая одежда и, по меньшей мере, десять часов непрерывного сна!», но вместо этого она сказала:
— Что?! — таращась на закованного в доспехи и пахнущего гарью молодого Владыку Имладриса.
— Раненые в чем-нибудь нуждаются? — раздраженно переспросил Элронд, отомкнув замок и отодвигая тяжелый засов.
— Да, — ответила оторопевшая Келебриан, — не хватает бинтов… и снадобий для заживления ран!
В ответ Лорд быстро кивнул и исчез за дверью оружейной. Тем же вечером в парадную залу дворца, превращенную в лазарет, личный слуга Элронда принес целую кучу белоснежных шелковых рубашек и несколько больших склянок со снадобьями для очищения ран, заживлявшими ткани и снимавшими боль.
Разглядывая полупрозрачный шелк расшитых серебром и украшенных по краям ворота и манжет мелкими жемчужинами рубашек, Галадриэль покачала головой и укоризненно посмотрела на дочь, которая в это время меняла повязку одному из раненых. Келебриан захотелось надеть в замен своей грязной нательной рубахи одну из этих, но она постеснялась — стольким воинам, героически защищавшим укрепления Имладриса, нужны были сейчас эти рубашки, и она, стараясь ни на кого не смотреть, усердно принялась помогать Галадриэль разрывать деликатные ткани на ровные полоски бинтов.
Другой раз им с Элрондом довелось столкнуться в дворцовой кухне. Келебриан помогала печь лембас для воинов, когда запыхавшийся Элронд внезапно очутился на пороге, и, найдя ее взглядом, спросил, где ее мать.
— Должно быть, она в тронной зале, с ранеными, — ответила Келебриан, которую этот Пэрэдель всегда заставал врасплох.
Он кивнул, точно также как и в прошлый их разговор, и тут же исчез, а лориэнская жемчужина, потупившись, стала думать об их отчаянном положении.
Не могло быть и речи о том, чтобы послать весточку на другую сторону от Мглистых Гор, отцу или Владыке Амдиру. Ее отец, наверное, с ума сходит от их долгого отсутствия, не получая уже длительное время никаких вестей от матери. Он и не подозревает, в какой они беде, как они нуждаются сейчас в его поддержке и помощи.
Вся надежда на Нолдарана Эрейниона, к которому удалось отправить гонца. Но никто не знал, когда ждать его помощи, а силы защитников города и запасы провизии, оружия и необходимых вещей и лекарств таяли с каждым днем.
Их с Галадриэль положение усугублялось еще и тем, что с ними не было ее любимой гватель* Мирионэль. Когда Элронд выяснил, что они отпустили ее в Ост-ин-Эдиль одну незадолго до того, как столица Эрегиона оказалась захвачена силами Врага, тень скорби и гнева легла на его выразительные черты.
Никогда внимательно не присматриваясь к внешнему облику Элронда, Леди Келебриан, если бы ее об этом спросили, сказала бы, что находит его некрасивым. Лицо Лорда Имладриса было лишено отпечатка первозданного совершенства, который присутствовал в чертах всех эльдар. В Лорде Пэрэделе были перемешаны столько разных кровей и родов, что было сложно отнести его самого к какому-либо из них, хотя формально его относили к эльдар из голодрим, поскольку его отец, рожденный от смертного, был по матери наполовину голдо. Народ его был более однороден, нежели другие, переселившиеся в эти земли с запада, и состоял из одних голодрим — темноволосых, со строгими выражениями на бледных лицах, и светло-серыми холодными глазами.
