====== Пролог ======
Звезды — лишь они одни, сотворенные несравненной Элентари, неизменно даруют миру волшебный, живительный свет, кружа по небесному своду. Только они во Вселенной Эру Илуватара во истину не подвержены ни времени, ни искажающему влиянию тьмы, ни даже воле самого Единого. Элени реальны, в них веришь, как в единственную несомненную правду, воздвигая в сознании твердыню из кирпичиков этой веры.
На этой твердыне удерживается в своем хрупком равновесии, словно вытканный из местами грубого льняного, а местами из тонкого газового полотна, мир Арды. Знакомый до последней былинки мир, вмещающий в себя так много и, в тоже время, так мало.
Созданный Илуватаром мир затягивает в себя, влечет своей красотой и своим же уродством. Мы принимаем его, мы принимаем его правила и законы, его искажение, его благодать и все, что он так щедро выплескивает на нас: ощущения, видения, мысли, чувства, желания, испытания, картины прошлого, опыт. Позволяя увлечь себя этому потоку жизни, с ее мгновениями, днями, веками, наполненными нашими ощущениями, сиюминутными мыслями и желаниями, суетой других существ вокруг нас, мы забываемся и забываем, на чем зиждется окружающий нас мир. Мы забываем о том, что есть высшее и главное, ради чего мы и были рождены, ради чего наши предки были пробуждены у вод Куивиэнен.
====== Прекрасная голодрим ======
Комментарий к Прекрасная голодрим Toril (синд.) – королева, владычица. Этим титулом звалась только Мелиан.
Naugrim (синд.) – гномы
Edain (синд.) – люди
Golodhrim (синд.) – нолдор
Vess (синд.) – жена, супруга
Denethor – сын Ленвэ, Владыка народа зеленых эльфов Оссирианда.
Elmo – младший брат Эльвэ и Ольвэ.
Dessi (синд.) мн. – девушки, ед. – dess
Nissi (кв.) мн. – девушки, ед. – niss, nissё (есть еще синоним, который тоже встретится в тексте работы. Дева – ven, vendё)
Матушка нехотя отпускала меня в Менегрот, ей жаль было расстаться со мной. Отец же, напротив, был доволен. Ему нравилась идея представить своему дяде — Владыке Тинголу единственного отпрыска, который недавно вступил в совершенный возраст. Он пророчил мне карьеру советника при дворе и одного из ведущих представителей нашей дипломатической миссии.
Наш замок в чаще леса мог сравниться разве что с домами на окраине столицы, что находились на поверхности, окруженные лесом. Сам город Тысячи Пещер ошеломил меня своим великолепием и грандиозностью подземных сооружений. До приезда в столицу я даже не мог себе представить, что живое существо может своими руками создать нечто столь величественное и совершенное.
Среди придворных советников и прочих приближенных Короля Элу я был принят тепло и радушно. Кое-кто беззлобно подтрунивал над моими провинциальными манерами, но все, в том числе и сам Владыка Тингол и Торил* Мелиан, благоволили мне, были учтивы и старались оказаться полезны мне, одарив советом или наставлением.
Отец вскоре возвратился к матери, которая не любила покидать родные края, и я остался на попечение Белега, которого называли здесь «Могучий лук». Он формально занимал должность командира пограничной стражи, но поскольку главная опасность для нас была сосредоточена за пределами королевства, Белегу нередко приходилось, исполняя роль посланника, отправляться с поручениями от Владыки то в Ногрод, то в Хитлум, то в Нарготронд.
Прозвище командира стражи и моего наставника говорило само за себя — его стрелы, выпущенные из огромных размеров тисового лука, никогда не отклонялись от цели. Двигался Белег всегда абсолютно бесшумно и слыл непревзойденным следопытом, а в обращении был простым и веселым, умело располагая к себе любого собеседника. Мы быстро сдружились. Он обучал меня не только военному делу — стрельбе из лука, чтению следов и карт, метанию кинжалов и прочим премудростям, которые относились к искусству войны и боя. Также Белег рассказывал о тонкостях придворного этикета, посвящал меня в известные ему секреты двора, говорил со мной о политике, об отношениях с наугрим* и эдайн*, а больше всего о гордецах из-за моря, о наглых и заносчивых князьях голодрим*…
Сидя за столом во время одного из празднеств, которые Таур Тингол часто устраивал в летнее время, я привычно внимал речи моего учителя, глядя во все глаза на прекрасную весс* Лорда Келеборна. Сам Серебряный Лорд тоже то и дело поворачивался к ней, одаривая ее восхищенным взглядом, до того она была прекрасна.
— Куда это ты смотришь, маленький Лис? — спросил, наконец, Белег.
— Эта леди голодрим… Она совершенно не похожа на тех из их князей, о которых ты говорил мне. Кто она?
В этот миг Белег неожиданно резко одернул меня за рукав. Я спешно повернулся к нему, и он тут же заговорил, заглядывая мне глаза и понизив голос:
— Осторожно, Лисенок, эта Леди — самая опасная из голодрим! Торил научила ее многому из того магического искусства, что постигла сама. Не обманывайся невинным обликом этой Леди, ее чары погубили уже слишком много чистых и неопытных сердец наших эльдар. Теперь эти несчастные никогда не смогут вступить в брак и продолжить свой род, — Белег с силой сжал в кулаке белоснежную, как одеяние прекрасной голодрим, салфетку, — На горе нам пришла она из-за моря… — и он низко склонил голову.
Я ничего не понимал, но внезапная горячность моего наставника испугала меня. Мое доверие к его словам не знало пределов, а потому я дал себе обещание, что не взгляну более в сторону Леди Галадриэль.
Оказалось, Белег только несколько летних месяцев в году жил в Менегроте. Большую же его часть он проводил на восточных границах, командуя гарнизоном небольшого укрепления, состоящим из лучников и легкой кавалерии.
Жизнь при дворе быстро наскучила мне. Треньканье менестрелей и печальное пение дев навевали тоску. Заседания совета, на которых мне было разрешено присутствовать, как сыну Орофера и будущему советнику короля Элу, длились бесконечно, и я частенько задремывал во время очередного доклада «О введении торговых пошлин для наугрим».
Во многом из-за придворной скуки, а отчасти, следуя предостережению учителя и друга, стараясь выбросить из головы мысли о весс лорда Келеборна, я, когда для Белега Куталиона подошел срок возвращаться к месту несения службы, попросился ехать с ним. Дорога до укрепленного лагеря, которым командовал мой наставник и воспитатель, проходила через мои родные леса Нан-Эльмот. Самым замечательным было то, что замок моего отца лежал на полпути к цели нашего путешествия.
— Мы сможем провести несколько дней в гостях у моей матушки, — говорил я Белегу, — Не уверен, что отец тоже окажется дома. Он часто отсутствует — охотится или навещает друзей в соседних угодьях.
— Я бы и сам не прочь поохотиться в тамошних лесах и пожить праздной жизнью, как наше земское дворянство, — отвечал Белег, — но служба… — он едва заметно вздохнул и сменил тему, — Твоя матушка, Леди Нифрелас, ведь приходится сестрой Дэнетору*? Его я знал…
— Да, мама — родная сестра Дэнетора. Она не любит покидать наш лес ради столицы потому, что в глубине ее сердца все еще тлеет обида на Владыку, но тебя, моего учителя и друга, она примет с радостью!
Таур Элу не возражал против моей поездки, когда Белег на очередном совете просил его отпустить меня с ним. Сказав, что молодому, подающему надежды стать однажды одним из его приближенных советников, эльда совсем не повредит набраться немного опыта на восточных рубежах, Тингол перешел к другим вопросам.
Мы выехали через несколько дней.
Путешествие в компании Белега и его небольшого отряда сопровождения доставляло мне огромное удовольствие. Он не умел наводить морок, в отличие от отца, но каждый раз идеально маскировал нашу ночную стоянку, используя бывшие под рукой ветки деревьев, их широкие листья, и выбирая естественные убежища в виде углублений и небольших расщелин среди каменистых горок, которыми был полон Нан-Эльмот.
Когда мы добрались до владений отца, матушка встретила нас с большими почестями в адрес моего учителя, а меня, как всегда, обнимала и при всех гладила по волосам, покрывая поцелуями мои лицо и склоненную в поклоне макушку, не обращая внимания на условности.
