Через некоторое время, дав мне успокоиться немного, отец позвал слугу, и почти тотчас же пришла Тулинде, девушка-помощница, отвела меня в приготовленные для меня покои и позаботилась обо мне.
Так я познакомилась с Карантиром Темным Морифинвэ Карнистиром.
Мне предстоял долгий путь. Я должна была стать своей в этом замке, в этом городе. Нужно было перенять заведенные здесь порядки, освоиться с местными обычаями, научиться вести себя правильно с нолдор, быть учтивой с ними.
У меня, разумеется, должны были найтись и обязанности. И пусть я многого не умела, и многие знания не были мне известны, я была твердо намерена восполнить эти пробелы, ведь теперь я стала Мирионэль Морифинвиэль*.
Постепенно я узнавала все больше об отце, о его привычках и характере. Он совсем не так часто, как мне того хотелось, бывал дома. Находясь дома, он на многие часы запирался в своих покоях и что-то обсуждал с приближенными, или работал один, или читал. Иногда он приглашал меня разделить с ним трапезу или совершить конную прогулку.
Во время таких застолий и прогулок среди полей, редколесья и вдоль берегов озера Хелеворн мы беседовали о различных предметах, начиная с расположения и названий созвездий и заканчивая планами продажи или обмену излишков урожая у гномов. Я осторожно расспрашивала отца об его братьях.
Из книг по истории нолдор и квенди, нашедшихся в огромной замковой библиотеке, а также от прислуги, мне стали известны некоторые подробности прошлой жизни отца. Беседуя с ним, я стараясь не упоминать Феанаро, Исход, Клятву, Валимар и прочие события и предметы, разговор о которых мог быть отцу неприятен.
Никак невозможно было обойти в разговорах с ним тему войны с Моринготто. Последние столетия его твердыня на севере была в плотном кольце осады. Конечно, отряды орков и других мерзких злобных тварей, порожденных Всеобщим Врагом, появлялись тут и там в землях Эндорэ, но они были относительно малочисленны и слабы.
Никто не мог сказать, что ждет эти земли в будущем, но напряженная атмосфера всеобщей причастности к возможной скорой войне, к постоянной опасности, довлела над всеми живыми существами.
Здесь же, в Таргелионе, я впервые увидела гномов Белегоста, о которых до этого лишь читала в книгах и слышала от сказителей в Бретиле. Отец покупал у них некоторые виды оружия и другие вещи, в том числе украшения и ценные безделушки, которые потом дарил мне.
Я очень сдружилась с Тулинде, она помогала мне разобраться в хитросплетениях мира условностей и этикета нолдор, а также в плетении сложных причесок из кос и мелких косичек, шнуровках одеяний и самых разнообразных завязок и потайных крючков, что нолдор использовали для шитья одежды, обходясь совсем без пуговиц.
Еще я училась у придворных менестрелей играть на лютне и арфе — эти два инструмента нравились мне больше других и были традиционными для нисси из нолдор.
Отец, как я заметила, старался, несмотря на нашу с ним сразу проявившуюся сердечную привязанность, держать меня на некотором расстоянии от себя. Он часто и надолго расставался со мной, то по случаю поездок к границам для проверки, то отправляясь с визитами к братьям в Химринг или Химлад, где неделями охотился в их компании. Поначалу меня ранило такое отчуждение. Однако вскоре я осознала, что это было средством, избранным отцом, чтобы оградить меня от влияния данной им и его братьями Клятвы, чтобы ее темная тень не пала на меня, не коснулась моей судьбы. А ведь в любой день эта Клятва могла навеки разлучить нас — сознавать это было страшно.
Во время наших нечастых встреч с ним я подолгу внимательно разглядывала его, такое похожее на мое собственное, лицо, широкоплечую фигуру с удивительно тонкой талией, красно-черные шитые золотом одежды, красивые ладони, соразмерные пропорциям тела. Я старалась запомнить и удержать в памяти его образ, его голос, его манеру смотреть, склонять голову, говорить и даже держать столовые приборы и пришпоривать своего вороного. Все эти важные для меня мелочи я стремилась сохранить до следующей нашей встречи. Он тоже всматривался в мои черты, когда, по возвращении из очередного посольства к братьям или охоты, призывал меня к себе. Отцу нравилось порывисто обнимать, сжимать в железных тисках объятий, а потом заглядывать в мои глаза, пытливо ища на их дне то ли образ матери, то ли отражение себя самого.
О гневливом и резком характере моего отца, о его бессердечии и жестокости ходило множество слухов даже в Бретиле. Я могу сказать одно, если Лорд Карнистир когда-то и был бессердечным и жестоким, то годы, проведенные в Эндорэ, изменили его. А может быть, он изменился благодаря матери.
Были и те, кто открыто бросал в лицо отца обвинения, ставя в вину ему и моим дядям развязывание войны с Моринготто и его приспешниками. Как если бы зло и тьма не расползлись бы по землям Белерианда и Оссирианда, не приведи мой дед Феанаро народ нолдор в Эндорэ.
====== Обручение ======
Вскоре после того, как я обосновался в лагере на восточной границе, пришло посление из Менегрота. Таур Элу извещал Белега о том, что тому с отрядом необходимо будет отправиться далеко на север, в крепость Химринг, принадлежавшую гордецам из-за моря. Властителем той крепости был Маэдрос Высокий — единственный из отпрысков Феанора, с которым наш Владыка считал возможным поддерживать дипломатические контакты.
Миссия, возложенная на моего наставника, была не из легких. По инициативе Лорда Химринга, просившего Владыку Тингола о переговорах на предмет помощи в предстоящем наступлении на цитадель Врага, Белегу предстоял долгий и трудный путь и не менее трудные и изматывающие переговоры со старшим из князей голодрим. Необходимо было выяснить, о какой помощи просит Таура глава их Первого, проклятого Дома. А так как наш Владыка не был намерен жертвовать своими обученными воинами в войне, в которой не видел никакого смысла и интереса для себя, Белегу и его эльдар предстоял тяжелый разговор. Его задачей было — донести до заморских гордецов эту позицию нашего Владыки и постараться по возможности выторговать сокровища и ценные вещи, которые силам заморских князей удастся заполучить в случае победы, в обмен на наше посильное пособничество в виде снабжения их армий необходимым продовольствием и подкрепления в виде отрядов ополчения из добровольцев.
— Было бы намного проще, если бы нам предстояло говорить с Финголфином и его эльдар, — заметил Белег, пробегая в который раз пергамент, содержащий высочайшее поручение.
— Я еду с тобой! — закричал я. — Ты знаешь, я никогда не видел этих князей из-за моря… Я даже эдайн видел только при дворе в Менегроте.
Белег улыбнулся.
— Некоторые из эдайн мало чем отличаются от эльдар, Лисенок. Владыка Нарготронда держит при себе целые полки верных эдайн. Их ватаги охраняют горы на севере, где обосновался Финголфин. Я сам видел эти легкие полу разбойничьи отряды. Кроме того, тебе известно, что на наших западных окраинах, в Бретиле, живет с недавнего времени племя халадинов — Владыка покровительствует им. Пришедшие Следом проникли везде и всюду, — он нахмурился и продолжал. — До меня дошли тревожные вести из столицы. Даэрон пишет, что аранель Лютиэн хочет обручиться с неким никому не известным мужем из эдайн. Наш сладкоголосый менестрель, между прочим, винит меня в некомпетентности — каким-то чудесным образом этот адан смог миновать завесу и пограничные посты и проникнуть в пределы королевства.
— Почему Даэрон сам не обручился с несравненной Лютиэн когда Таур Элу предлагал ему ее руку? — дерзнул спросить я.
— Чувство Даэрона не взаимно, — горькая усмешка искривила его губы. — А ты неплохо осведомлен, маленький хитрец. Это хорошее качество для будущего советника. Голодрим гарантируют нашему отряду безопасность на всем пути до Химринга, думаю, твой отец не стал бы возражать, возьми я тебя в посольство.
Моей радости не было предела. Со всей серьезностью я начал готовиться к походу в Химринг. Нужно было приказать бывшему со мной слуге выстирать и починить одежду, начистить кинжалы и украшения, подготовить лошадей. Мне совсем не хотелось предстать перед князьями голодрим в роли провинциального дикаря из леса. Я намеревался выступить перед ними как младший советник короля Дориата, которому, наряду с Белегом Куталионом, доверена важная миссия — вести с ними переговоры от имени самого Владыки Элу Тингола.
