Поклонившись Карантиру, сын Курво сел за стол на свое обычное место, и во время всей трапезы не сводил глаз с Мирионэль, сидевшей подле отца. После ужина, прошедшего в почти полном молчании, Тьелпе подошел к ней и при всех протянул что-то — просто вложил в ладонь, чуть склонив голову, и тут же быстрым шагом вышел из залы.
Мирионэль разжала пальцы — на ее ладони лежала небольшая, изящная заколка для волос в виде бабочки. Бабочка была чуть больше натуральной величины и сделана из белого золота: крылья с чернеными прожилками, заполненными ярко-бирюзового цвета эмалью, на их краях поблескивали бриллианты — по пять в каждом крылышке, тельце тоже было инкрустировано совсем мелкими бриллиантами и двумя рубинами в завитках усиков.
Тулинде и прочие восхищенно рассматривали это диковинное и прекрасное украшение, равного которому по мастерству исполнения и оригинальности замысла было не найти в землях Белерианда.
Следующим утром, чуть свет, Карантир стоял у порога комнаты Тьелпе. На его стук ответа не было, тогда он отправился прямиком в бывшую кладовую, оборудованную теперь под мастерскую, где и обнаружил племянника.
Тот сидел за столом, облаченный в свои обычные испачканные и протертые одежды и рабочий фартук, разбирая какие-то металлические осколки. На столе, помимо инструментов, стояла чашка с дымящимся квенилас и лежали свежеиспеченные лепешки.
— Тебе надо уезжать, — начал с порога Карантир, — собирайся. Я прикажу дать тебе хорошую лошадь — пешком далеко да и опасно. Передавай привет Турко и Курво!
Племянник повернул к нему голову и молча смотрел в лицо остекленевшим взглядом. Карантир уже повернулся к нему спиной и направился к двери, но вдруг, вспомнив, вытащил из-за пояса желтоватый квадратик бумаги.
— Это тебе, — сказал он, протягивая квадратик племяннику. — Намариэ, Тьелпе!
Видя, что племянник сидит как истукан, Карантир положил квадратик перед ним на стол и вышел из комнаты.
Тьелперинквар медленно встал из-за стола, взял в руки свернутую причудливым образом бумагу и все также медленно, словно пребывал в полусне, развернул ее.
Внутри он прочел:
«Оторнья*,
Благодарю тебя, мой Серебряный Искусник, за дни в твоем обществе, которые ты подарил нам! Благодарю за удивительный подарок, которого ничем не заслужила.
Быть твоей нареченной, а затем и супругой, стало бы великим счастьем и великой честью для любой девы. Я всем сердцем желаю, чтобы ты в самом скором будущем встретил ту, которая сможет по достоинству оценить твою душу и обратит к тебе свое сердце.
Мой отец и я будем хранить воспоминание о твоем визите к нам, как драгоценность, сравнимую с той, что ты преподнес мне в дар.
Пусть путь твой будет благословен и Анар осветит твои дни.
Оселлья*, Мирионэль»
====== Внезапное пламя ======
Согласно обычаю народа эльдар из-за моря и условию, поставленному Лордом Карантиром, прежде чем пожениться, мы с Мирионэль должны были ждать один год.
Я убеждал себя, что он пролетит быстро и я, занимаясь государственными делами, не замечу, как пройдут осень, зима и весна, чтобы уже следующим летом поехать в Таргелион за Мирионэль. Положение затрудняло полное отсутствие почтового сообщения между нашими землями. Прощаясь с Мирионэль, я пообещал, как только окажусь в столице, прислать в Таргелион гонца с вестями и подарками.
Мы добрались до Менегрота без каких-либо сколько-нибудь серьезных происшествий. Дороги горные, степные и лесные, были свободны от приспешников зла, что по мнению Белега, являлось затишьем перед бурей.
После подробного доклада Тауру Элу об итогах переговоров с главой проклятого Первого дома, Белег отправился к себе, на восточную границу королевства. Я был официально назначен одним из младших советников Элу Тингола. Как и говорил в беседе со мной на пути в Химринг мой наставник, он умолчал в своем отчете Владыке обо всем, что случилось во время нашего пребывания в Таргелионе. Я сам просил Таура Элу разрешить мне последовать за Белегом к восточным рубежам и был отпущен с условием, что возвращусь в Менегрот следующей осенью.
Проезжая родные края, я мечтал о том, как скоро привезу сюда Мирионэль и покажу ей то место, где Таур Элу встретил Торил Мелиан.
Отец отправил ко мне своего оруженосца Саэлона с посланием от матушки и данной ею сумкой со сменной одеждой и лекарственными травами. От отца Саэлон привел мне лошадей и привез оружия — еще один лук, несколько дюжин стрел и пару кинжалов. Оставив верного Сайло при себе, я снарядил в наш замок гонца с письмом матушке, где благодарил обоих за их милость и сообщал об обручении с Мирионэль, дочерью Темного Лорда Таргелиона.
В Химринге у одного из подчиненных Маэдроса я выменял мои украшения на пару сабельных мечей, как те, что были у Лорда Карантира, и каждый день находил время для тренировок с Белегом и другими эльдар из нашего гарнизона. В перерывах между тренировками я пытался изучать язык изгнанников. Уже одно то, что на нем говорила Мирионэль вдохновляло меня больше, чем любые поощрения моего наставника, не раз отмечавшего мои успехи в изучении квенья.
Отец прислал мне сухой ответ относительно моего обручения, сообщающий, что подобный союз он благословить не сможет и призывающий меня одуматься и вернуть кольцо, пока не поздно. Будь отец рядом, это упрямство могли привести к ссоре, но находясь далеко от отца, я не придал особого значения холоду, с которым он воспринял весть о моей скорой женитьбе.
В уделах князей голодрим, меж тем, активно готовились к скорой войне со Всеобщим Врагом. Приехавший в начале зимы гонец из Таргелиона привез послание от Мирионэль, где она, в промежутках между нежными словами, сообщала, что лорды Маэдрос и Карантир, разработав план вторжения во владения Врага, заключили союз с эдайн, что жили восточнее Таргелиона, племенем вастаков. Союзный им Хитлум заручился поддержкой малочисленного племени халадинов, что жили среди буковых рощ на наших западных границах, а также, эдайн из рода Беора, служивших государю Нарготронда. Наугрим Белегоста и Ногрода были склонны ко вступлению в союз с Лордом Маэдросом, их Владыка, Азагхал, через голодрим Таргелиона, сообщал о том, что поддержит союзников в случае, если его народу будет отдана доля захваченных ценностей и сняты торговые пошлины.
Все, казалось, жило лишь мыслью о скором вторжении в Ангбанд. Все вокруг Дориата, на западе, севере и востоке, готовились к великой войне. А я не хотел, чтобы она начиналась. Многие были уверены, что Владыке голодрим Финголфину в союзе с князьями проклятого дома и любимцами Таура Элу из Нарготронда и Дортониона удастся сокрушить Врага. Белег высказывался в том духе, что на подготовку к задуманному походу к стенам Тангородрима им понадобятся еще десять или двадцать лет.
Дориат был мирным королевством. Мы открыто не воевали ни с кем, и даже в случае, если бы гордецы из-за моря затеяли войну с Морготом на севере, Белег выторговал у Маэдроса право для Дориата — не вмешиваться активно в боевые действия. Но разве могли мы, живя здесь, говорить о мире, если бы на севере от завесы бушевало пламя жестокой войны?
В начале следующего года Белег собирался в столицу. Я решил, что останусь в нашем лагере на заставе. В Менегроте я планировал очутиться той осенью в сопровождении Мирионэль.
Холодным утром начала февраля, когда мы с Саэлоном и несколькими эльдар из нашего гарнизона привычно упражнялись во владении мечем на небольшой поляне перед укреплением, из лесной чащи с нашей стороны границы прямо на нас неожиданно вылетел гонец из Менегрота. Его конь сказал крупной рысью и чуть не сбил с ног одного из наших воинов. При гонце было послание от Белега, адресованное мне и всем, кто был до сих пор под началом Куталиона.
В послании Белег сообщал, что Таур Элу получил из Нарготронда злую весть — Враг внезапно атаковал северный Дортонион, обрушив потоки огненной лавы, стены огня и облака ядовитых газов на крепость голодрим — братьев Владыки Нарготронда, превратив ее в кучу пепла. Барлоги и орки прорывались через Тол-Сирион к Димбару, к нашим северным границам. Белег отправлялся туда, чтобы помочь войскам государя Нарготронда не допустить орды врага в Западный Белерианд. Мне Куталион приказывал оставаться в нашем укреплении и взять на себя командование его гарнизоном, отмечая, что коварно разрушивший все планы по подготовке к вторжению в его пределы Враг, скорее всего, попытается прорваться не только на запад, но и на восток. Это означало, что наши восточные рубежи окажутся окружены мерзкими тварями. Моей задачей Белег видел охрану восточной границы Дориата при содействии воинов из личной стражи нашего земского дворянства.
