— Тьелпе я оставил дома, следить за порядком в крепости, — говорил, обращаясь к Морьо, Куруфин, — Непременно захватил бы его с нами, если б знал, что ты приготовил для нас такой удивительный сюрприз, — окончил он речь, вырвав сдавленный смешок у Келегорма.

Нежные близнецы, Умбарто и Амбарусса, казавшиеся ровесниками Мирионэль, со всей присущей им непосредственностью немедля бросились обнимать и целовать ее, скача вокруг, счастливо смеясь и выкрикивая похвалы в адрес Морьо, который был так добр, подарив им это сокровище.

Обретение Мирионэль стало для всех без исключения братьев феанарионов единственной радостью на фоне многих неутешительных новостей. С представителями гномов договориться ни о чем конкретном Маэдросу так и не удалось. Хуже того, среди самих братьев возникли нешуточные трения относительно поддержки планов Верховного Короля нолдор. Если младшие, во всем привыкшие доверять Маэдросу, и Маглор, осознававший в полной мере угрозу, исходившую от Ангамандо, были склонны поддержать старшего брата, то своевольный Келегорм, которому не до чего не было дела, кроме охоты, и мрачный Куруфин, с головой ушедший в научные изыскания, казалось, меньше всего сейчас были настроены воевать.

Карантир, как принимающая сторона, оказался в непривычной для себя роли посредника, ожидающего, за какой из спорящих групп окажется последнее слово, чтобы присоединиться.

Еще менее привычной для Морифинвэ была публичная роль отца. Он словно показал братьям и их свите ту часть его жизни, которая должна была для его спокойствия быть скрыта ото всех.

Воевать он тоже не хотел. Воевать — означало разлучиться с ней, надолго оставить одну.

А еще Морьо не хотел, чтобы Мирионэль, в которой он с некоторых пор, возможно, с момента ее появления, а, скорее всего, с момента получения известия о смерти Халет, начал видеть смысл своего существования, страдала от сознания того, что ее отец — проклятый отступник, предатель и убийца с невыносимым характером. Это для Валар он такой, для дяди Нолмэ он такой, для блондинчиков из Третьего Дома и их родни из синдарских упрямцев он такой, а для Мирионэль он будет заботливым отцом, хотя бы до того момента, пока не придет время сдержать Клятву, а если повезет, то и после.

— Морьо, мы поедем с тобой в Хитлум. Возьми с нами и Мирионэль, она будет символом наших благих намерений и доброй воли, — говорил Майтимо перед отъездом, — Кроме того, ты знаешь это не хуже меня, обычаи требуют, чтобы принцесса Первого Дома была представлена своим родичам из Второго и Третьего домов. Так что в гостях у Нолмэ мы поразим две цели вместо одной.

Известие о том, что в Хилуме вместе с ними будут гостить и представители Третьего Дома отнюдь не обрадовало Карантира. Он еще помнил самодовольную тэлерскую рожу Ангрода. А старший тоже хорош — всегда прикрывается «обычаями» и «традициями», когда это ему удобно. Сейчас это казалось Карантиру особенно возмутительным — Мирионэль не была законной дочерью его, рожденной в браке. Она вообще была лишь наполовину нолдиэ. Принимая во внимание эти обстоятельства, ехать с Майтимо не хотелось, еще меньше хотелось выставлять Мирионэль на обозрение ненавидящих всех их родственничков из Нарготронда и Дортониона, но вескость слов Нельо ему нравилась. Раз сам всеми уважаемый и почитаемый глава Первого Дома представит его дочь как принцессу нолдор, им ничего не останется как хотя бы внешне, на словах, согласиться с таким положением вещей.

— Послушай, я не… — попробовал все-таки возразить Карантир.

Майтимо пресек эту попытку на корню:

— Это приказ, Морьо, — твердо сказал старший феаноринг, — Так надо, верь мне. Союз будет заключен! Другим не останется иного, как присоединиться к нам. Мира, о котором они твердят, не будет, пока черная цитадель кишит мерзкими тварями, а в глубине ее затаился Моринготто! — он хотел было ударить по столу кулаком, но вовремя вспомнил, поднес ближе к разгорающимися непримиримой ненавистью глазам искалеченную руку с металлическим протезом и повторил, скрежетнув зубами, — Мира не будет, пока он там…

====== Нолдорская сталь ======

Комментарий к Нолдорская сталь Suilad (синд.) – Привет

Brannon (синд.) – господин (дворянин) женский аналог – brennil

Пойми, о нежная мечта:

Я жизнь, я солнце, красота,

Я время сказкой зачарую,

Я в страсти звезды создаю,

Я весь — весна, когда пою,

Я — светлый бог, когда целую!

К. Бальмонт

Мирионэль птицей слетела по широким ступеням лестницы, и тут же устремилась ко входу в просторную обеденную залу крепости. До начала праздничного застолья оставалось еще много поворотов больших песочных часов, стоявших напротив парадного входа. Никто из гостей из Дориата еще не появился. Часовые, стоявшие при входе в залу, проводили глазами стремительно пробежавшую мимо дочь Владыки.

Сердце Мирионэль колотилось в груди, но волнение, испытываемое ею, было приятным. Это было предвкушение встречи.

Все ей было ново. Даже резные своды обеденной залы в крепости отца — тонкая и трудоемкая работа гномов, открылись тем вечером с новой стороны, когда Мирионэль подняла голову к потолку. Она оглядывалась по сторонам на копошившуюся вокруг длинных столов прислугу. Все были заняты приготовлениями. Столы накрывались белоснежными скатертями, поверх которых расставлялись блюда и кубки, клались отдельные салфетки и приборы для каждого из гостей, устанавливались чаши с теплой водой для смачивания рук, кувшины с вином и блюда со свежевыпеченным хлебом.

В залу вошла Тулинде и, подойдя к госпоже, заметила, что не стоило так спешить, ведь они одни в этой зале и первые гости спустятся не скоро. Феа Мирионэль рвалась куда-то в беспокойстве. Ей не терпелось увидеть снова пленившего ее мысли молодого синда и она не знала, как быть с этим мучившим ее нетерпением.

Бесцельно бродя по зале, рассматривая все вокруг, словно видела это впервые, Мирионэль думала о Лисе, вспоминая его слова, его черты, завораживающий блеск его глаз…

Время тянулось бесконечно. Однако Мирионэль чувствовала себя неспособной взяться ни за какое дело, чтобы отвлечься. Все ее существо сосредоточилось теперь на ожидании новой встречи.

Вот, наконец, зала постепенно начала заполняться пришедшими разделить с ними этот ужин приближенными отца. Кое-кто был в сопровождении жен. Появилась и стайка придворных нисси. Обычно тихие и задумчивые, девы, тоже в предвкушении увидеть среброволосых мужей из Сокрытого Королевства, этим вечером казались оживленнее обычного. Менестрелей не было видно.

В Таргелионе, словно по какой-то не объявленной никем традиции, не устраивали танцев и шумных праздников. Карантир, в силу характера, был равнодушен к подобным увеселениям и принимал в них участие нехотя, когда случалось гостить у Турко и Курво или близнецов, предпочитая охоту. Он выбирал себе место за празднично накрытым столом так, чтобы с него открывался наилучший обзор помещения или открытой местности, если пировали на поляне перед крепостью, и сидел весь день и весь вечер одинешенек, разглядывая гостей, особо отмечая тех, кто чем-либо выделялся среди прочих. Его мрачный отстраненный вид был привычен для братьев и их ближайшего окружения. Никто не тревожил его.

Собираясь в тот вечер к праздничному столу, он решил, что возьмет с собой на всякий случай короткий меч с узким клинком — подарок Куруфина, и прикрепил его к поясу. Синдар Морьо не доверял.

Прадничная трапеза вот-вот должна была начаться. Гости активно рассаживались по местам. Карантир, по праву хозяина, занял место посреди центрального стола. Окинув взором убранство залы, угощение на столах и расставленные в замысловатом порядке столовые приборы, он остался доволен. Было важно, чтобы эти лесные дикари почувствовали, что здесь они среди квенди из нолдор.

Беспокойство Мирионэль росло с каждым мгновением. Уже расселись за длинным столом справа от нее, сидящей подле отца, посланники Дориата, вот отец дал знак к началу трапезы, а Тулинде принялась разрезать на кусочки мясо поросенка с лимоном и черносливом в тарелке напротив них… Его не было!