– Ты что тут делаешь одна на трассе? Тебя никто не обидел, девочка? – строго спросил милиционер.

– Мы отвезём тебя домой, где ты живёшь? – спросил второй милиционер.

– У нас дача в посёлке Иваново.

– А как ты вообще здесь оказалась? – уже по дороге спрашивали они меня.

И я им радостно всё рассказала про своё знакомство с Крейдом и Айроном. Когда я описала подробно своих новых друзей, оба милиционера побледнели. Дальше я слышала, сидя на заднем сиденье, лишь как они шептались между собой. Но слух меня никогда не подводил.

Смысл их разговора был в том, что ровно год назад два байкера разбились на этой трассе недалеко от места, где меня подобрали. Они вывозили трупы двух мужчин: одного с длинными чёрными волосами, в руке он до последнего сжимал обломок гитары. Тело другого было изуродовано, у него были светлые волосы и борода. Дело никак не походило на то, что ребята, причём оба, не справились с управлением. Но разбирательство замяли местные власти и списали на несчастный случай. За трупами вскоре приехали ещё пять байкеров, так как у погибших не было близких родственников. Эти же милиционеры составляли протокол и тогда только узнали клички погибших. На мои глаза навернулись огромные слёзы. И я не слушала больше, о чём они говорили. Мне должно было стать страшно и жутко, но я только плакала, потому что на всю жизнь запомнила фразу Крейда, что «по-настоящему живёт только тот, кто не боится».

Меня передали родителям, которые уже успели проснуться и спохватиться: куда я пропала. Милиционер лишь сказал им следить за ребёнком, так как «места здесь неспокойные». Посмотрел в последний раз на меня, перекрестился… и они уехали.

Скандалы в моей семье были просто невозможными. Невыносимыми.

Я была в восьмом классе и подружилась с двумя одиннадцатиклассниками. Они знали палатку, где несовершеннолетним продавали спиртное. Для меня тогда это было новым, запретным, а следовательно, интересным. Я пила сначала по чуть-чуть, но потом, в один прекрасный день… настроение у меня было совсем дерьмовым, и я нажралась. Выпила две пол-литровых банки «Трофи».

Насколько же «фейхуёвый» был этот» Трофи»… Я еле дошла до дома после школы… и тут всё началось.

– Олег! Посмотри! Наша дочь нажралась!

– Быть не может. Сейчас я ей ремнём врежу!

– Каким ремнём?! Она на ногах не стоит!

– Эй ты, скотина! Ты что пила? От тебя водкой несёт, как от тракториста!

Я мечтала только прилечь и с трудом выдавила:

– Я т-трезвая… Я это… Устала…

– Сейчас в милиции нам скажут, насколько ты трезвая! Олег! Быстро лови машину, потащим её в отделение. Приборы всё покажут!

– Везите, везите. Я ничё не пила…

Так меня затолкнули в лифт, а потом в чью-то машину. Дороги я вообще не помню. Зато помню жирные ментовские морды, которые заставляли меня дышать в какую-то трубочку… Морды родителей… родителей, которые давали мне подзатыльники. Как позже выяснилось, родители настояли, чтобы меня поставили на учёт. Это вместо того, чтобы сесть и поговорить со мной, чтобы хотя бы спросить, почему я так поступила… Мои родители сами поставили меня на учёт в милицию, а у меня даже паспорта тогда не было.

Дорога домой была ужасна. Голова раскалывалась. Нас вёз какой-то хач (гость с Кавказа) и поучал моих родителей, как надо воспитывать дочь. А меня тем временем рвало на заднем сиденье.

Дома мне пришлось очень несладко. А утром в школу.

Перестала ли я после этого напиваться? Конечно, нет. Просто научилась хорошо врать и всегда притворяться трезвой.

У меня появилась подруга Саша. Сашу мои родители любили – она была на два года старше меня и часто приходила к нам. По вечерам она читала мне вслух «Властелина колец» Толкина и рассказывала разные «красивые» легенды.

И вот наступил мой день рождения. Мне исполнялось четырнадцать. Саша уломала моих родителей, чтобы они отпустили меня с ней в магазин «Рок-Арсенал» на «Курской» выбрать мне подарок.

У дверей стояли люди в косухах и обсуждали какой-то концерт какой-то группы и их ужасного солиста.

Когда мы вошли, мой восторг был неописуем! Гитары, диски, косухи, футболки, кольца, пирсинг…

– Сашка! Где ты этот магазин отрыла?

– Да его каждый неформал знает. Выбирай.

Глаза разбегались. И тут я посмотрела на правую стену и увидела то, что хотела. Это была футболка «Арии» к только что вышедшему альбому «Химера». Нарисована на ней, соответственно, была большая химера, что логично.

Идя домой, я просто светилась от счастья. Накануне мне купили «гриндерсы». Наконец-то у меня нормальный прикид!

Но когда я зашла домой и увидела лица родителей, мне стало страшно. Общепринято мнение, что плохие родители обязательно алкоголики, или наркоманы, или, по крайней мере, люди, которые не уделяют внимания и пускают воспитание своих детей на самотёк. Но есть то, что, я считаю, вредит психике и становлению личности ребёнка гораздо хуже, чем даже голод и безразличие, – это фанатичные родители с диктаторским уклоном. У меня были именно такие. Внешне социально уважаемые люди с безупречной общественной репутацией, они приходили домой и, снимая свои блестящие маски, спускали всю свою злость на мне. Как лезвие идеального меча, они пытались отточить мои манеры и стиль жизни под свои стандарты в приказном порядке и совсем забывали, что человек способен либо совершать свои ошибки, либо тупо подчиняться, а затем всю жизнь жалеть о том, что шёл не своим путём. У меня хватало сил всегда выбирать первое. Я выросла на идеальных сказках о доброте и наблюдении того, как мои родители готовы были наброситься и перегрызть глотку любому, кто хоть как-то перейдёт им дорогу… даже друг другу. В этом было настоящее насилие. Мне никогда не хотелось возвращаться домой.

Моя мать, будучи учительницей и религиозной фанатичкой, возникла первой:

– Как ты могла принести в дом изображение дьявола? Ах ты, сволочь! А ну быстро сними это, и я завтра отнесу это в церковь!

Сашка, вошедшая следом за мной, не растерялась:

– Екатерина Петровна, вы что? Это всего лишь химера, а изображение химер украшают Нотр-Дам де Пари – христианский собор.

– Мне плевать! Это исчадие ада, и в моём доме его не будет! А ты иди к себе домой и больше у нас не появляйся!

Саша ушла, и отец радостно объявил:

– А сейчас мы едем на дачу всей семьёй отметить твой день рождения!

Слёзы навернулись у меня на глаза! Мало того что у меня отняли мой подарок, ещё и ехать с этими уродами на дачу, когда я уже договорилась отметить праздник со школьными знакомыми. Тут появилась идея! Я подсмотрела, куда они спрятали мою химеру, а родителей попросила собрать пока мои вещи.

А сама тихонько взяла рюкзак, схватила футболку и рванула за дверь. Я понимала, что не дождусь лифта, и рванула вниз по лестнице с 13-го этажа. За спиной слышала крик:

– Она одержимая этим бесом! Олег! Быстро тащи её сюда!

Увы, отец у матери был вроде собачки. Проще говоря, обычный подкаблучник, который соглашался со всем её бредом, так как она хитро выдавала это за его же мысли! Такое вот женское умение…

По лестнице несколькими этажами выше послышались тяжёлые, но гораздо быстрей моих мужские шаги. Отец, конечно, бегал быстрей, чем я. Но всё равно он поймал меня только на втором этаже.

Я была в ярости и при этом понимала, что дома меня снова побьют! Он схватил меня за рюкзак и потащил к лифту. И тут во мне проснулась воистину дьявольская сила. Я вырвалась и ударила его гриндером по колену со всей силы. Он взвыл от боли, схватил меня за волосы и приложил головой о ступеньку, да так что у меня вылетела из брови серёжка с куском мяса. В глазах звёзды, на лице кровь! Но это придало мне ещё больше ярости: я вывернулась и врезала ему на этот раз между ног. Он согнулся, и я, воспользовавшись моментом, почти убежала. Но не тут-то было! Подоспела мать и позвала на помощь консьержку. Отец уже немного отошёл от болевого шока. Втроём меня схватили, и кто-то больно пнул под рёбра. Дальше меня затащили в квартиру. Эту убогую, заваленную мебелью однокомнатную квартиру, пропитанную их злостью и постоянными скандалами, я ненавидела всей душой. Я ненавидела приходить домой, а от любви к родителям, благодаря их методам, давно уже ничего не осталось.