Я снова услышала голос Кейси:

– Алекс, ты сказала «да»? Ты сказала так перед сексом с Картером? Оба раза?

Да, да, да. Нет, нет, нет.

Я не знала.

Я не знала важного о прошлой ночи. Я не знала, что говорила, а что нет. Я прижала пальцы к переносице сильнее, словно направляла туда спящие воспоминания, приказывала им, как маг, разбить оковы и выйти из укрытия, поведав все.

Я говорила слова в голове: «Да. Нет».

Я взвешивала их на чашах, надеясь, что одно окажется тяжелее, сделав все понятным.

Да, нет, да, нет.

Одно или другое.

Я отчаянно пыталась вспомнить, рылась в глубинах памяти в поисках одного, но самого важного «да». Но оно не появлялось. Я видела группу, напитки, игру в карты, поцелуй, потом «Оду к радости». И тьму. Совсем ничего. А потом пробуждение.

– Не знаю, – прошептала я и открыла глаза. Напряжение в теле утихло, и я ощущала себя тряпичной куклой, которую подвесили обсохнуть.

– Ты не знаешь, – повторила Кейси.

– Я не знаю. Я не помню, – сказала я, голос впервые задрожал. – Я ничего не помню, – мое горло сжалось.

Тяжелая тишина заполнила комнату, я посмотрела на Кейси рядом и на Т.С. на краю ее стула.

– Если девушка не помнит, что произошло, на то есть причина, – сказала Кейси.

– Меня опоили? – нервно спросила я, ведь это все объяснило бы. Если Картер дал мне наркотик…

– Вряд ли, но ты много выпила, – сказала Т.С. – Сандип звонил мне ночью, когда ты ушла с Картером. Сказал, что ты выпила три стакана во время игры в карты. И пропустила ужин. Ты была так взволнована из–за концерта «Artful Rage», что не поела. Ты весь день отскакивала от стен, как мяч, из–за пятницы. Ты тощая, Алекс. Три напитка на пустой желудок вырубили бы человека твоего размера.

Вырубили кого–то моего размера. Слова звенели в моих ушах.

Вырубило. Нокаутом.

Я представила себя избитым боксером в синяках с опухшими глазами и кровью на подбородке. Я пыталась подпрыгивать, как делали боксеры, но не могла. Не хватало сил. Голова кружилась, мысли плавали в голове. И потом это произошло. Противник ударил кулаком в перчатке по моей груди, а потом по щеке и голове. И я вырубилась.

– Вырубило? – тихо спросила я, представив, как Алекс–боксер обмякла в углу ринга, сжимая веревки, опустив голову.

– Алекс, думаю, ты не помнишь секс с Картером, потому что отключилась, – сказала Т.С.

– Как потеря сознания?

– Ты могла потерять сознание. И пока ты была такой, все могло произойти, – сказала Кейси. – Но, даже если так, если бы ты потеряла сознание, ты была бы не в состоянии заниматься сексом. Может, было так: вы поцеловались, и ты пошла в его комнату. Наверное, он пошел в ванную почистить зубы или в туалет. Ты сидела на кровати и пыталась собраться с мыслями. И это ударило по тебе. Комната закружилась, и ты потерялась. Голова упала на подушку. Бум. И ты уснула, отключилась – называй как хочешь.

– Если я спала, то и секса не было? – вяло сказала я, надеясь, что так и было, цепляясь за слабое воспоминание о сне.

– Я не знаю, что было, Алекс, – продолжила Кейси. – Знаете только вы с ним. И ты точно поймешь, когда вспомнишь больше. Но что–то тут не так. Звучит так, словно он занялся с тобой сексом, пока ты спала. Алекс, он будто изнасиловал тебя.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Работа детектива

Она произнесла страшное слово.

Оно было как бомба, тиканье которой приближало взрыв. Все громче, и сирена выла все ближе, окружала меня звуком. Она пронзала мои уши, слово гремело в моей голове. Оно гудело, как стройка на улице, когда не удавалось слышать ни свои слова, ни мысли. Наконец, бомба взорвалась, слово разлетелось на кусочки, оставив тишину, холодную тишину и…

– Как называется то, что остается после бомбы? – спросила я у Кейси.

– Не знаю, – сказала она.

– Обломки? – сказала быстро Т.С.

– Нет, – возразила я. – Что же за слово? Не обломки. Какое еще может быть?

– Шрапнель. Это шрапнель, – сказала Т.С.

– Да! – я щелкнула пальцами. – Шрапнель. Об этом я думала.

Я хлопнула в ладоши и сказала:

– Что будем делать? Для обеда еще рано, – они не успели ответить, я хлопнула себя ладонью по лбу. – О, я забыла! У вас же игра! Вам нужно идти туда, да? Не хочу задерживать. Может, я даже приду на нее. Поболею за вас. Но за кого именно?

Кейси встала и прижала ладони к моим плечам.

– Алекс, – она прервала меня. Я посмотрела на пол. – Алекс, – повторила она, а я начала считать линии на паркете. – Алекс, – сказала она еще раз. Ком подступил к горлу. Я сглотнула, но он остался.

– Как это со мной произошло? – прошептала я.

Она притянула меня к себе. Я закрыла глаза, прижалась к ней, руки обвисли по бокам. Мы оставались так минуту, час или весь день. И Кейси сказала:

– Алекс, знаю, лучше от этого не станет, но такое случается со многими девушками.

Я отодвинулась от сестры, отыскала голос и сказала:

– Нет. Я не понимаю, как это произошло.

– О чем ты?

– Как это произошло? – спросила я у Т.С. – Ты была там. Как это произошло? Как это произошло со мной?

– Я была на концерте, но ушла до игры. Я не знаю, насколько пьяной ты была, – я скривилась от ее слов. Я почти не пью. Мне не нравится вкус алкоголя. Я была из тех, кому на вечеринке плевать на выпивку. Как я могла так напиться? Т.С. продолжила. – Тебе нужно поговорить с Сандипом. Он был там, пока ты не ушла.

Я сжалась.

– Я не хочу говорить с ним. Я не хочу, чтобы все знали о произошедшем.

– Сандип был там все время. Он знает, что ты ушла с Картером. Он знает, что ты провела ночь… – она замолчала и исправилась. – Он знает, что ты попала в комнату Картера. Он не осудит. Ты знаешь, что он не такой. Он не станет тебя осуждать.

Я отвела взгляд, сосредоточилась на фотографии блондина с палкой для лакросса и широкой улыбкой, которая мне не нравилась.

Я повернулась к Кейси и Т.С.

– У нас мог произойти секс по ошибке? Я могла переспать с ним и… – я подбирала слова. – Я могла просто… не знаю… заставить себя забыть?

– Алекс, ты не просто так не помнишь. Вряд ли ты вообще могла сказать «да». И я думаю, что тебе нужно постараться понять, что произошло. Ради твоего спокойствия, – сказала Кейси.

Я закрыла глаза и тяжко вздохнула.

– Сандип. Натали Моретти. Вся команда девочек по бегу. Такими темпами можно устроить и воздушную рекламу.

Но я знала, что пойду к Сандипу. Это было как домашнее задание, а я никогда не забрасывала это дело.

– Давайте узнаем, насколько все плохо, – сказала я.

– Я с тобой, – сказала Т.С. – Пропущу игру.

– Ты никогда не пропускаешь игры.

– А сегодня пропущу, – сказала Т.С.

– И послушай, Алекс, – начала Кейси. – У тебя есть варианты. Ты можешь пойти в полицию.

Я развернулась.

– Издеваешься? – спросила я, но не ждала ее ответа. – Я ни за что не пойду в полицию. Еще и из–за такого.

– Почему нет? – спросила Кейси.

– Потому что тогда мама с папой узнают, и их истерика вспышкой пробьет дыру в Солнечной системе. Они не одобряют выпивку до совершеннолетия. И мне нужно будет все описывать копам, которые настоят на обследовании, чтобы установит, было ли насилие, как в сериалах, а я такое совсем не хочу.

– Тогда что насчет Пересмешников? Они могут тебе помочь.

– Ты хочешь, чтобы я была как дети с плакатов социальных проблем?

– Я хочу справедливость.

– Пересмешники – твой проект, а не мой, – сказала я.

Кейси всплеснула руками.

– Решать тебе. Тебе не обязательно идти к Пересмешникам. Если хочешь притворяться, словно этого не было...

«Да, именно так».

– То я это приму с уважением, – сказала она. – Это твой выбор.

Но был ли это мой выбор? Выбирала ли я прошлой ночью? Я могла выбрать?

Я должна была узнать.

Я кивнула на дверь.

– Давайте уйдем отсюда.

Кейси заперла дверь, и мы тихо пошли по длинному коридору. В этот раз не было шуток и болтовни. Мы покинули спорткомплекс, и Т.С. написала Сандипу, пока Кейси снимала замок со своего велосипеда. Кейси сказала, что позже позвонит и зайдет. Она уехала, а мы с Т.С. отправились в Брукс–холл.