Я доела то, что оставалось на моей тарелке. Стоило съесть и добавку. Я взяла ложку и зачерпнула еще семейного блюда Эми. Может, Пересмешники, на самом деле, помогут.

* * *

– Шш…

Я посмотрела на шипящего Мартина.

– Но мистера Уалдмана тут еще нет, – сказала я.

Мы ждали начала урока физики, Картер болтал с парнем, сидящим рядом с ним. Мартин склонился, чтобы слышать его. Я тоже слушала.

– Я так и не получил торт, – скулил Картер.

– Как так? – сказал парень рядом с ним.

– Не знаю. Все ждали в общей комнате. Но его не принесли. Никто не пришел. Обидно. Торт на день рождения – самое лучшее, что есть в этой школе.

В этом я была с Картером согласна. Фемида заботилась об учениках, так что в общую комнату общежития на день рождения доставляли торт по вашему выбору. Так они делали школу больше похожей на дом. А еще торт был почти каждую ночь, ведь дни рождения почти всегда у кого–то были. Это был небольшой плюс академии, но все же плюс.

Я постучала Мартина по запястью, с вопросом приподняла бровь. Он хитро взглянул на меня.

– Это вы? – едва слышно спросила я.

Он гордо кивнул.

Я склонилась и шепнула:

– Как?

Он ответил шепотом:

– У нас есть доступ к списку именинников.

У них был доступ ко всему.

– Что вы сделали? Вычеркнули его имя?

– Как–то так, – сказал он, и я представила рыжеволосого гонца, выдвигающего ящик в столе секретаря директрисы, незаметно вытаскивающего листок и быстро стирающего имя Картера. Гонец нежно подул на бумагу, и остатки ластика слетели на пол. Он убрал листок в ящик, оставил отчет о посещаемости на столе и ушел. Тихо, конечно.

Мистер Уалдман вошел, и все умолкли. Он проверил посещаемость, отдал листок гонцу. Мартин кивнул гонцу. Бедный Картер – без очков и торта.

* * *

Два дня спустя Майя открыла дверь кабинета математики так энергично, что дверь могла пробить стену и описать круг. Она опустилась за парту рядом со мной, склонилась ко мне, ее гладкий черный хвост волос упал на ее правое плечо.

– Матч по водному поло против Шоэта отменили, – прошептала она. – И Фемиде придется за это платить!

– Ты серьезно? – прошептала я, хоть учителя по математике еще не было. – Почему?

– Бассейн получил шоковую терапию.

– Что это?

– Они так делают, когда бассейн становится грязным. И в воду добавляют очень много хлорки, чтобы помешать развитию… ты понимаешь, – она сделала паузу и понизила голос еще сильнее. – И бассейн Фемиды проходит шоковую терапию сейчас, но вряд ли дело в мусоре в воде.

– Тогда зачем? – спросила я.

– Чтобы его нельзя было использовать сутки. Там столько хлорки – в двадцать раз больше нормы, наверное – что сегодня плавать никто не сможет. Так что Фемида не сможет провести игру против своего самого важного соперника, Шоэт. Жаль остальную команду, но они сами виноваты, что распространяли его ложь, – глаза Майи радостно блестели. Она знала, кто это сделал, как знала и я. И они дают понять, что Пересмешники не шутят. Они говорят: приди, когда они скажут.

Это радовало, да. Было приятно, будто я мстила за ту ночь.

– Жаль, что мы пропустим матч по водному поло, – я скрыла улыбку.

– Обидно, – она ухмыльнулась. Вошел учитель по математики. – Я так его ждала.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Блестящие слезы

– Алекс, посмотри.

– Хм? – буркнула я, протирая глаза и глядя на часы рядом с собой. Пять сорок пять. Только спортсмены не спят в это время.

Т.С. сидела на своей кровати, прижавшись носом к окну. Она уже была в футболке и шортах для футбола.

– Тебе нужно это видеть. Красота, – сказала она.

Она, наверное, говорила о снеге. Я представила хлопья снега, падающие на двор Фемиды. Т.С. была из Санта–Моники, была одержимы снегом. Она все еще делала снежных ангелов.

Майя думала о том же, потому что отругала Т.С.:

– Прошу, скажи, что ты разбудила нас не только посмотреть на снег, потому что сон я люблю больше снежных ангелов.

– Это лучше снега, – Т.С. помахала нам. Мы с Майей ворчали, пока выбирались из кроватей и шли к Т.С. у окна.

Снега не было. Мы увидели сияющие деревья. Казалось, в центре каждого дерева было зеркальце, искра света, призма.

– Давайте посмотрим, – приказала Т.С.

Я быстро оделась, Майя не отставала. Мы спустились по лестнице и добрались до двери. Вблизи было ясно, что на деревьях не было зеркал или отражающей пленки. Но каждое дерево во дворе было отмечено – два кусочка жвачки в обертке из фольги были прицеплены к каждому стволу.

– Ради любви королевы, почему на деревьях жвачка? – спросила Майя.

– Ты не знаешь? – спросила Т.С.

Майя тряхнула головой.

– Не знаю и не люблю угадывать в такое раннее время, – и она добавила. – Но ты явно знаешь. Расскажи нам.

Т.С. не успела заговорить, а я представила. Два ребенка. Дерево. Дупло.

– Это первое, что Бу Рэдли оставил Джиму и Глазастику, – тихо сказала я. – Два кусочка жвачки в блестящей обертке из фольги в дупле дуба.

Майя шлепнула себя по лбу, вспоминая.

– Боже, как я могла забыть! Жвачка, фигурки из мыла и два пенни.

– Это послание Пересмешников? – спросила я.

Т.С. кивнула.

– Похоже на то.

– Кейси говорила, что так будет? Что это значит? – спросила я.

Т.С. покачала головой.

– Понятия не имею.

Потом я узнала, что это значило. Но не от Мартина, Эми или Иланы. А от девушек на французском, потом от парней на английском, а потом от Натали. Точнее, подслушала.

Потому что, хоть жвачку убрали до девяти утра, времени хватило, чтобы все в Фемиде говорили о деревьях.

И две пластинки жвачки могли означать лишь одно.

Скоро придет уведомление о суде.

* * *

И оно пришло через два дня.

Мы с Майей были на математике, интегралы снова били нас по головам. Когда прозвенел звонок в конце урока, мы ушли вместе, и, стоило выйти за дверь, гонец промчался мимо и вложил листок мне в руку. Он даже не взглянул на меня, шел дальше. Я проводила его взглядом, рыжие волос пропали среди толпы учеников.

– Что там? – взволнованно спросила Майя.

Я осторожно развернула записку, сердце билось чуть быстрее. На миг я подумала, что Пересмешники отвернулись от меня. Или стали против меня. Голова кружилась, пока я разворачивала записку.

«Иди на второй этаж библиотеки в справочную, прочти Харпера. Через пять минут на обычном месте будет записка».

Неуверенность сдавила меня тисками. Я вдохнула раз, другой, мне стало легче и я сказала Майе:

– Нам нужно в библиотеку, на второй этаж. Нужно читать. И быстро.

– Идем, – сказала она.

Она не спросила, зачем, может, хотела участвовать в этом, потому что ей нравилось все узнавать. Она получала информацию из первых рук. Я задумалась, была ли у нее другая причина, а потом отругала себя за сомнения в ней.

Мы добрались до библиотеки Приор, я рефлекторно осмотрела ряды, проверяя, нет ли рядом Картера. Но я его не видела, и я была с Майей, так что была со щитом. Я сказала ей, что в записке говорилось подняться на второй этаж в справочную, где хранились книги, которые требовались к прочтению. Книги нельзя было выносить из библиотеки.

Мы быстро оглядели полки в поисках девятого класса, ведь тогда в Фемиде проходили «Убить пересмешника». Майя заметила книгу первой, схватила и отдала мне. Я открыла первую страницу, кто–то написал там «Для Джен». Я не знала, кем была Джен, но не было времени выяснять. Я полистала книгу, будто одну из детских книжек, где на каждой странице немного менялась картинка. Но ничего не было, просто главы. В конце книги было около десяти пустых страниц. Но не все были пустыми. На некоторых были записи, имена и списки. Первый назывался «Унижения», и там были перечислены несколько учеников. Наверное, то были те Бесчестные. На другой странице значилось «Если ты странный, то и не лезь к нему», там было и имя Пола Око. Страниц было много, и там были имена. На одной было «Следи за спиной», ручкой записали имя Эллери Робинсон, которую я не знала.