Мы замолчали, и я посмотрела на небо за окном. Был уже за полдень, пора было ехать домой.

– Кэм, поехали, – сказала я, и Камилла завела мотор. Машина тронулась с места, и мы помчались домой, поднимая в воздух опавшие листья и пыль.

В центре города мы зашли в кондитерскую, где Камилла забрала торт для матери на работу, а Фелис, ловя момент, накупила домой свежего печенья. Она была единственным ребёнком в семье и любила своих родителей.

В четыре часа дня я вернулась домой. Любезно отказавшись от предложенного мамой обеда, я сказала, что подожду ужина, и пошла к себе в комнату.

Особо много домашней работы нам не задали, так что я управилась за час, а там уже и ужин подоспел. Мама, как всегда, постаралась, и приготовила утку с яблоками, а на десерт было мороженое, которое в меня после жирной утки не влезло.

После ужина я занялась чтением, но процесс не шёл – в голове стоял образ Блэйка – и ни о каких герцогах и герцогинях средних веков я думать не могла.

Убив за чтением школьной литературы около двух часов, я начала готовиться ко сну. В ванной я полчаса кривлялась у зеркала, репетируя и наблюдая за своим выражением лица при разговоре. У меня была очень развитая мимика, и как я ни старалась гримасничать поменьше, ничего не выходило. Ну вот не могу я не поднимать брови и не кусать губу при удивлении или просто так, хоть убей!

Оставив это дело, я разобрала кровать и, взяв в руки телефон, немного попереписывалась с Камиллой и Фелис в чате. Камилла писала, что Макс вытаскивает её в горы, и что её в какой-то день может не быть на занятиях. Фелис рассказывала нам о свидании с Томом, которое он устроил ей на крыше многоэтажного дома под открытым небом. Романтика, одним словом. Я бы тоже такого хотела…

Я попрощалась с подругами и вышла из чата. Вчера я лежала и думала о парнях, о том, какой бы парень мог быть у меня, с утра Кристина в письме пророчила мне парня в скором времени, а моё утреннее ощущение того, что должно что-то произойти, слились в одно имя, один образ – Блэйк.

И с этим именем на губах и в голове, с его образом, так прочно засевшим в моём сознании, я закрыла глаза и провалилась в глубокий сон.

Утро среды началось со звонка Камиллы. Я, не открывая глаз, взяла телефон с прикроватного столика.

– Хэй, подруга! – сказала Камилла, а я замычала, давая ей понять, что она меня разбудила. – Подъём!

– О-о-х, что случилось? – сонно спросила я. – Сколько сейчас времени?

– До меня дошли слухи, что сегодня могут отменить занятия из-за диспансеризации – всех старшеклассников везут на полное медицинское обследование.

– О, – произнесла я, потирая глаза. – И ради этого ты разбудила меня в…

– Семь утра, – закончила она. – Ты всё равно в это время обычно встаёшь. Просто хотела, чтоб ты знала. Сходи в душ, приведи себя в порядок и так далее. Обследование, как никак. Ну и для твоего Блэйка, конечно, – издала она звуки поцелуев.

– Ага, для него уж точно. Спасибо, – ответила я. – Пойду собираться тогда. Заедешь?

– Да.

– Круто.

Я завершила разговор и встала с кровати. В ванной быстро приняла душ, вымыла голову и тело.

– А вот и наша дочь, – произнёс папа, когда я спускалась вниз. – Что-то ты припозднилась сегодня.

– Да просто душ принимала, – ответила я. – Мама на кухне?

– Да, – ответил отец, поднимаясь в свой кабинет. Глаза того же цвета, что и у брата, были немного сонными. – Опять химичит.

– Хм, – усмехнулась я и прошла в кухню. Мама сидела за столом и листала глянцевый журнал. – Привет, мам.

– Привет, милая, – ответила она. – Как спалось?

– Нормально. Ой! – вздрогнула я, опомнившись. – Чуть не забыла сказать: миссис Бёрн сказала, что ваше собрание переносится на пятницу.

– Да? Хм, – она потёрла рукой подбородок, глядя в журнал. – Странно.

– А ещё я получила вот это, – вытащила я из-за спины конверт с чеком. – Откроем?

– Что это? – мама взяла в руки конверт и начала изучать печать и адрес. – Это что-то серьёзное? Не говори мне, что ты кого-то убила, и теперь тебя разыскивают во всех штатах.

– Ах-ха-ха, нет, мам, – посмеялась я. – Это всего лишь призовой чек за летнюю олимпиаду по математике.

– О, тогда открывай! – протянула она мне конверт. – А я принесу тебе завтрак.

Я надорвала краешек конверта и через разрыв вытащила чек. На небольшой прямоугольной картонной бумажке было выведено моё имя и подпись мэра Боулдера.

– Пятьсот долларов? Щедро, – из-за спины сказала мама, ставя передо мной тарелку с французскими блинчиками креп-сюзетт.

– Да, хорошие деньги. В моём банке прибавилось, – гордо улыбнулась я и принялась за еду. – А где Коди?

– Он ушёл аж в семь часов. Сказал, что ему надо к другу. Какое-то важное дело.

Я посмотрела на настенные часы и закончила с завтраком.

– Спасибо за завтрак. Мне надо бежать. Не знаю, во сколько сегодня вернусь: Камилла сказала мне, что сегодня нас везут на диспансеризацию – не известно, сколько по времени это займёт.

– Если вернёшься рано, то ключи у тебя есть. У меня сегодня на работе защита крупного проекта, а папа вернётся не раньше семи.

Мамина работа главным редактором и арт-дизайнером в рекламном агентстве несколько выматывала её, но свой творческий и неординарный взгляд она отразила в интерьере нашего дома. Иногда мне казалось, что у неё две работы: домашняя в качестве шеф-повара, неоплачиваемая, деньгами, в смысле, и творческая, оплачиваемая, в агентстве.

Я вернулась в свою комнату, когда услышала звук машины. Камилла уже здесь, а я совсем не готова. Чёрт!

Открыла дверь гардероба и уставилась на вещи. Вечная женская проблема – что надеть?

Схватила с вешалки новый пиджак от Камиллы небесно-голубого цвета, светлые джинсы и кашемировую водолазку, а из обуви взяла белые высокие кеды Converse.

Моя голова всё ещё не высохла, и мне пришлось воспользоваться феном. Разобравшись и приведя в порядок волосы, я занялась лицом. В моей одежде не было тёмных оттенков, поэтому тёмных цветов в макияже я использовать не стала.

Пораскинув мозгами, я решила взять с собой, на всякий случай, школьные принадлежности к урокам. И сменила свой прежний чёрный рюкзак на белый от S’Oliver.

– О-о, ты всё же вышла! – всплеснула руками прислонившаяся к своей красной Ауди Камилла. – Я уж думала, что ты там померла.

– Как видишь, нет. Поехали.

– Как спалось? Твой красавчик не снился? – спросила она, и я вспомнила о Блэйке. Желудок сделал сальто. Я глупо улыбнулась. – Мда-а, всё с тобой ясно. Втюрилась.

– Вовсе нет. Мы только познакомились, но…, – я не закончила фразу.

– Но что? – уставилась на меня Камилла, заведя мотор. – Но уже влюбилась в него, да?

Я почувствовала, что краснею, и Камилла вскинула брови.

– Лгунишка, – раскусила меня она. – Меня не проведёшь. Я тебя насквозь вижу!

– Господи, он так мне нравится! – воскликнула я, когда мы тронулись с места. – Ты бы видела, какие у него глаза!

– Видела. Необычные. Не встречала таких раньше.

– Вот и я. А улыбка, тело, – я посмотрела в пространство, улыбаясь. В груди разлилось тепло. Я громко вздохнула.

– Ага, вздыхаешь. Это первый признак того, что влюбилась.

– Хм, а второй? – мне было интересно расспрашивать Кэм. Я в вопросах любви была профаном, знала о ней по фильмам, книгам и сериалам. Но в жизни-то всё иначе, это и дураку ясно.

– Ну, ты начинаешь постоянно думать о нём, перед глазами стоит его образ, ты всем рассказываешь о нём, – Камилла подъезжала к центру города и встала на светофоре.

– А за Фелис, разве, не будем заезжать? – спросила я, когда Камилла проехала мимо квартала, в котором жила Фи.

– Наша Фелис теперь не появится пару дней. Её новообретённый Том устроил им поездку на ранчо неподалёку. Ну, а наша Фелис, которая наполовину хиппи, была не в силах устоять. Природа, лошади, горы там, все дела.