Риччи сглотнула и напомнила себе, что отступать уже поздно.

– Я Риччи Рейнер, – произнесла она, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно и уверенно. – Капитан «Барракуды».

Он усмехнулся, показав неровные желтоватые зубы, и Риччи очень не понравилась его ухмылка.

– Эммануэль Вайн, – произнес он, едва наклонив голову. – Твой голос настолько тонок, что ты точно не Ричард. Если только у тебя не отрезали яйца. Но если уж так, то ты все равно Рейчел Рейнер. Будь ты настоящим капитаном, мы бы с тобой сошлись в честном поединке, но с ведьмой у нас разговор другой.

Он сделал знак рукой, и таверна тут же взорвалась шумом.

– Ведьмам не место на острове! – кричали мадагаскарские пираты. – На кол ее!

Стеф и Берт развернулись к Риччи боком, положив руки на рукояти клинков. Они прикрывали ее с флангов и одновременно защищали спинами Юлиану.

– Если вы настаиваете, – произнесла сквозь зубы Риччи, готовясь в любую секунду выхватить меч, – я могу и сразиться.

Не то, чтобы она чрезвыйно верила в собственные силы, но понимала, что в массовой схватке первой пострадает Юлиана, да и Стеф с Бертом вряд ли выберутся из этой передряги целыми. Так что поставить все на свое умение фехтовать казалось ей лучшим выходом.

Вайн, казалось, не нашел ее предложение привлекательным, но скользнув взглядом поверх плеча Риччи и встретившись глазами с испуганно взиравшей на творящийся вокруг бедлам Юлианой, он внезапно передумал.

– Хорошо. Устроим дуэль один на один. Расчистите место! – крикнул он своим подчиненным. – Разойдитесь!

«Женщина», – мысленно усмехнулась Риччи, хваля себя за то, что позволила Юлиане идти с ними. – «Все мужчины хотят казаться джентльменами, когда поблизости есть личико с подведенными глазами».

– Ты уверена? – шепнул ей Стеф. – У нас не так уж мало шансов против этой пьяной толпы.

«Честный поединок куда лучше, чем беспорядочная свалка», – подумала Риччи.

– Абсолютно, – ответила она.

Вайну подали меч – широкий и тяжелый полуторник. Риччи вытащила свое оружие, испытав прилив уверенности от ощущения рукояти в своей руке, и встала в боевую стойку.

Она решила, что даст Вайну напасть первым, чтобы оценить его скорость и технику, а также проверить, выдержит ли его меч скрещения с мечом Океана. В случаях с корабельными саблями такое столкновение оканчивалось не в их пользу.

Но Вайн не торопился атаковать. Он поднял меч и сделал им ленивое движение в воздухе, словно примериваясь, как лучше снести ей голову. Риччи, верная своему плану, продолжала ждать его первого выпада.

В следующую секунду на нее рухнула половина крыши хижины, причем балка угодила ей прямо по черепу.

***

Для другого искателя приключений карьера бы закончилась в этот момент, но Риччи просто потеряла сознание на некоторое время.

Она очнулась в душном каменном мешке – то есть вырытый в песке яме, обложенной камнями и сверху накрытой тяжелой кованой решеткой с замком.

Лицо ей закрывала собственная шляпа, а под голову была подложена свернутая куртка Берта. Штурман находился тут же, он сидел у соседней стены, глубоко уйдя в себя.

Риччи села, переждала приступ тошноты и головной боли и обратилась к Берту:

– Этот вопрос утратил оригинальность, но все-таки: что я пропустила?

Фареска медленно повернул к ней голову. Риччи отметила расширенные зрачки, тяжелое частое дыхание и бессмысленный взгляд.

– Да у тебя же тепловой удар! – вскочила она. – Ляг на мое место, тут хоть какая-то тень. Расстегни рубашку.

Подложив Берту под ноги обе куртки, она поняла, что предпринятых мер недостаточно.

– Эй! – крикнула она, задрав голову. – Нам нужна вода! Тут человек умирает, дайте воды!

Солнце на несколько секунд закрыл чей-то силуэт.

– Умрет, так туда ему и дорога, – произнес пират, охраняющий яму.

– Ублюдок! – крикнула Риччи. – Ничего не поделаешь, – сказала она Берту, – придется нам с тобой ждать ночи. Можешь пока рассказать, что все-таки случилось?

Фареска медленно кивнул.

– Тебя завалило обломками, Вайн смеялся, – начал он медленно. – Он объявил всю твою собственность своей. Он сказал, что казнит тебя завтра.

– Вот ублюдок! – не сдержалась Риччи. – Извини, Берт, продолжай.

– Он спросил экипаж, на чьей они стороне. Готовы ли они драться, чтобы освободить тебя. Никто не согласился.

– Проклятые предатели, – прошипела Риччи.

– Тогда он сказал: «выпьем за объединение». А потом Кинн… Кинн сказал, что я испанец. Что я предам их при первой возможности. И меня тоже бросили сюда.

– А остальные? – спохватилась Риччи. – Что с ними?

– Я видел Малькольма и Томпсона среди людей Вайна.

– А Юли?

– О… леди Юлиана… Вайн собирается на ней жениться.

– Жениться? У них на острове есть священник?

– Не думаю. Но он все равно сочетается с ней браком… негодяй.

– Это точно, – поддержала его Риччи.

– Мы должны спасти ее. Должны выбраться отсюда. Я… ох…

– Если тебя тошнит, в другую сторону, пожалуйста. Но постарайся удержаться, потому что воды нет.

– Выбраться…

– Мы выберемся отсюда. Обязательно. Я что-нибудь придумаю, – пообещала Риччи.

У нее не были ничего, хоть в какой-то степени походящего на план. Она не видела ни одной возможности выбраться из каменной ямы. Не говоря уже о том, чтобы миновать посты и выбраться с острова.

Чертов Эммануэль Вайн! Только другие Вернувшиеся представляли опасность для Риччи, и надо же ей было встретить одного на Мадагаскаре!

Хотя если подумать, найти здесь Вернувшегося было неудивительно – не только Риччи догадалась скрыться от Инквизиции в Южных морях.

Вайн стал четвертым Вернувшимся, которого она встретила в своей жизни, и, разумеется, идея объединиться и вместе править миром была ему чужда.

«Он даже не стал со мной драться!», – подумала она с досадой. – «Как будто я не заслуживаю честной схватки!»

Три раза ее спасало чудо: Мэри-Энн сама хотела умереть, Бехельф недооценил меч Океана, а Лилиас могла достать ее лишь иллюзией. Но чудеса, как известно, случаются лишь трижды.

«Не думай так», – одернула себя Риччи. – «Я убила Мэри-Энн. Я убила Бехельфа. Я разрушила иллюзию Лилиас, и справлюсь с самой Лилиас. И этот вонючий пират на грязном острове меня не прикончит!».

Но пока Риччи переходила от решимости к отчаянью и снова к решимости, вокруг них с Бертом ничего не менялось. Только солнце медленно-медленно клонилось к горизонту.

***

Стеф никогда особо не рассчитывал на то, что хорошие отношения с Джозефом Кинном сослужат ему добрую службу, просто сказывалась привычка улыбаться в лицо, а гадости говорить за спиной.

Но случилась встреча с Эммануэлем Вайном, и только благодаря расположению Кинна Стефа не бросили в ту же яму, что капитана с испанцем. На Риччи, как и на Фареску, Джозеф давно точил зуб, а Вайн по каким-то одному ему известным причинам не только прислушался к мнению Кинна, но и убедил его возглавить экипаж «Барракуды».

Разумеется, Стеф остался не у дел, но он все-таки оказался одним из двух офицеров, сохранивших свободу действий: Юлиану увели и заперли на шхуне Вайна, «Веселом Роджере». И единственным, способным что-то предпринять. Не ждать же действий от разжалованного в матросы Мэла.

Так что Стеф сидел в компании пьяных пиратов Мадагаскара, смеялся их грубым плоским остротам в адрес Риччи и Берта, смачивал местный пойлом песок – ни на что большее оно не годилось – и выжидал момента.

Нельзя сказать, что Кинн и Вайн ошиблись, сочтя его эгоистичным ублюдком, всегда выбирающим сторону победителей. Они просто не учли того, что Стеф поставил на Риччи. Эта ставка требовала не материальных вложений, а верности. Всей верности, на которую была способна его натура. Остатков всей чести, которая когда-то составляла его жизнь.

«Знал бы я десять лет назад, до чего доведет меня жизнь», – вдруг подумал он, – «я бы, пожалуй, застрелился».

***

Над островом сгустились сумерки, потом упала тьма, а плана у Риччи все еще не было. Если только не считать планом намеренье дождаться, когда их поведут на казнь, и действовать по обстоятельствам.