Бехельф кивнул в сторону стены, где остался узкий карниз.

– Знаешь, – вдруг пришло ей в голову, – если бы мы с самого начала шли по стенке и пригибались, мы бы не активировали ни одну из ловушек.

– Это было бы совсем не так, как в кино, – ответил Бехельф, кисло улыбаясь.

Они прошли по карнизу, каждый со своей стороны во избежание лишних соблазнов, и вместе подошли к каменной двери высотой с дерево, выглядящей настолько тяжелой и устойчивой, что даже ураган не смог бы сдвинуть ее с места. На ней тоже были вырезаны знаки, которые сохранились лучше, чем в других местах, и значительно от них отличались. Надпись на едва ли известном древним индейцам языке гласила: «Какой же древний храм без ловушек?»

– Вот уж действительно, – буркнул Бехельф.

Риччи протянула руку, чтобы очистить от какого-то ползучего растения нижнюю часть надписи.

«Прояви себя, чтобы попасть внутрь», – гласила она. – «Настоящее испытание ждет тебя внутри. Если у тебя недостаточно воли, откажись от этой затеи, потому что иначе меч поглотит твою душу».

– Поглотит твою душу, – повторила Риччи вслух.

– Такая же клоунада, как и все эти ловушки, – фыркнул Бехельф.

– Мне не кажется, что он шутит, – заметила Риччи, пытаясь вообразить себе создателя пройденной ими полосы препятствий. Но каждый из них остался при своем мнении.

Бехельф толкнул дверь, но та осталась незыблемой, как скала. Он выругался и налег плечом но не добился никакого эффекта, кроме того, что обнаружил еще одну надпись: «На себя».

– Похоже, не «проявив себя» внутрь не попасть, – заметила Риччи, прикинув вес двери.

Бехельф мрачно кивнул. Ни одному из них не хотелось использовать способности Вернувшего, даже не увидев того, за чем они сюда пришли, но помочь им могла разве что тонна динамита.

– Не вздумай халтурить, – предупредил он. – Я не собираюсь открывать ее для тебя.

– Как это сделать? – поинтересовалась Риччи. Бехельф вздохнул, словно ее невежество не переставало его удручать.

– Просто используй волю Вернувшегося, чтобы она открылась, – буркнул он.

Риччи уставилась на дверь. «Используй волю Вернувшегося»? Может, Бехельфу, на лбу которого выступили камни пота, а зубы сжались, этого объяснения и было достаточно, а вот ей требовалась инструкция поподробней.

Но разъяснений получить было не от кого, а возлагать всю работу на Бехельфа было не только нечестно, но и неэффективно.

Риччи вспомнила, какую отличную службу сослужила ей в Мексиканском заливе визуализация. Она представила в двери большую и прочную – под стать сооружению – ручку, вытянула руку, ухватилась за нее и потянула к себе.

Спустя несколько секунд, дверь начала поддаваться с жутким скрежетом. Каждый миллиметр стоил двум Вернувшимся огромных усилий, и к тому времени, как образовалась щель, достаточная для того, чтобы через нее протиснулся человек, они оба пребывали на грани обморока. Но место не располагало к тому, чтобы предаваться отдыху, поэтому, придерживаясь за стенку, Риччи вползла в следующую комнату.

При первом же шаге она наступила на человеческую плечевую кость и, отшатнувшись, каблуком раздавила ребро. Застыв на месте, Риччи окинула взглядом все помещение – по сравнению с пройденным ими залом, оно казалось небольшим. Шесть ступеней, каждая шириной с ее каюту и высотой ей по пояс, вели к площадке, на которой стояло что-то, похожее на каменный гроб. На каждой ступени лежало несколько скелетов разной степени целости и сохранности: кости одних белели в полумраке, других – пожелтели от старости, а некоторые уже практически рассыпались в труху. На некоторых телах остались проржавевшие металлические доспехи, на других – лишь истлевшие обрывки ткани и выделанной кожи.

По шуму за спиной и экспрессивным выражениям она поняла, что Бехельф тоже впечатлен открывшейся картиной.

– Не думаю, что оставивший надпись на двери шутил, – сказала она.

– Я с самого начала предупреждал, что дело серьезное, – Бехельф не открывал глаз от гроба на вершине.

Риччи сделала шаг вперед, поравнявшись с ним. Что-то брякнуло под ее ногой, она опустила глаза и увидела пришедший в негодность, но несомненно принадлежащий не этой эпохе револьвер. Теперь другие анахронические вещи бросились ей в глаза – остатки винтовки без приклада, пластиковый браслет, проржавевшие наручники, обломки клавиатуры и другой хлам.

– А когда я попала в этот мир, у меня не было при себе ничего, кроме пижамы, – заметила она, догоняя Бехельфа.

– Тебе еще повезло, – отозвался тот, ускоряя шаг. – На мне были лишь обгоревшие остатки лабораторного халата. Мне повезло, что меня приютили бродячие актеры.

Быстрыми шагами, перешагивая через скелеты и ржавые обломки оружия, они, не уступая друг другу, приблизились к каменному ящику с его влекущим и опасным содержимым.

Бехельф протянул руку, чтобы откинуть крышку, но Риччи перехватила ее.

– Если бы я строила храм для хранения такой штуки, – сказала она, – а мне кажется, что мы с его строителем мыслим сходно, я бы предусмотрела механизм разрушения в том случае, если кто-то доберется до сокровища.

Они одновременно подняли голову и оглядели внушительные камни, составляющие свод и стены, оценивая свою участь в том случае, если они начнут падать им на головы.

– Но я не вижу никакой альтернативы, – заметил Бехельф.

– Ну, хорошо, – пожала плечами Риччи, кладя руку на крышку.

«В случае чего этот ящик можно будет использовать в качестве убежища», – подумала она.

Они вместе откинули крышку и уставились на лежащий внутри меч Океана – сверкающий, как будто, только что выкованный, а не пролежавший в ящике несколько сотен лет. Чуть длиннее метра, обоюдоострое лезвие шириной в ее ладонь, идеально гладкое, с необычной рукоятью, подобной которой Риччи еще не встречала – тонкой и изящной витой гардой.

– Совершенное оружие, – зачарованно произнес Бехельф.

– Которое может высосать твою душу, – напомнила Риччи. – Все эти люди пришли сюда и умерли. Ты готов к испытанию?

– Конечно, – кивнул Бехельф. – Осталось только решить, кто из нас попытается первым.

Риччи настолько истощила свои силы, открывая дверь, что даже для того, чтобы понимать слова напарника приходилось сосредоточиться, как в первые дни. Позволить Бехельфу завладеть единственным годным оружием в комнате, даже без учета того, что оно вроде как волшебное, было бы с ее стороны крайне неблагоразумно.

– Сделаем это одновременно, – предложила она. – И пусть победит сильнейший. На счет три. Один.

– Два, – произнес Бехельфа.

– Три, – сказали они одновременно, опуская руки на эфес.

Но Бехельф, видимо, не вовремя вспомнил о количестве умерших в комнате людей и предупреждении на двери, поэтому его рука дрогнула, и ладонь Риччи коснулась рукояти первой.

Ей показалось, что ее голова взорвалась, как перезревший арбуз. Перед ее глазами мелькали сцены из жизней разных людей. Воинов, пришедших в эту комнату до нее в поисках славы, богатства или мести. Одетых в невыделанные шкуры, в рыцарские латы, в набедренные повязки и в мундиры разных стран.

Она совершенно потерялась в них. Она была одним человеком из них – только одним, но она не помнила, кем именно. Какое из сотен имен принадлежало ей – или ему?

Его – или ее – затягивало все глубже в омут чужих воспоминаний, присоединяя к общему водовороту сознаний.

Слабый голос донесся до нее издалека. Приятный звонкий женский голос. Он звал: «Риччи!»

«Риччи!» – звали ее другие голоса. – «Капитан!»

Оставалось положиться на то, что этот голос звал именно ее – или его – и выбрать ту личность, которая отзывалась на имя капитана Риччи.

Она снова очутилась в старом храме, стоя напротив Бехельфа, застывшего, как муха в янтаре.

«Что привело тебя сюда?».

– Желание спасти… друзей. Но я не откажусь от денег и славы.

«Тебе нужно сделать выбор».

В голове Риччи смешалось множество желаний – спасти свою команду, заполучить много золота, узнать все тайны Вселенной, мороженное, гамбургер и холодная газировка.