Ей не потребовалось много времени, чтобы найти ответ, и Риччи не смогла сдержать усмешки от осознания его очевидности.

«По той же причине, почему изменилось направление ветра. Почему пришла буря. Вряд ли было намного сложнее заставить несколько частиц пороха вспыхнуть. И этого было достаточно».

Большинство защитников Сан-Лоренцо либо погибли при взрыве, либо серьезно пострадали от огня. Оставшиеся невредимыми попытались покинуть крепость через ворота, но были перебиты индейскими стрелками и подошедшими к ним пиратами.

Крепость продолжала гореть все время, что они дожидались Айриша с основными силами. Вопреки опасениям Риччи огонь не перекинулся на джунгли.

Когда выгорели все постройки, начали крениться и падать стены.

– Деревянный фундамент выгорел, – объяснил пораженной Риччи Берт.

К тому времени, когда пираты отправились дальше по дороге на Панаму, величественная крепость, символ победы цивилизации над природой превратилась в груду развалин, которые в самом скором времени должны было снова поглотить джунгли.

***

Они остановились лагерем у подножья горы. Хотя Риччи была вымотана и, казалась, должна была вырубиться, едва переместившись в лежачее положение, сдавливающая сердце тревога не давала ей сомкнуть глаз.

Сначала она решила, что это из-за того, что скоро они увидят Панаму, но все оказалось не так просто. Опасность, о которой предупреждало шестое чувство, располагалась гораздо ближе – на горе над ними. Ей казалось, что оттуда кто-то следит за ними из темноты. Что на вершине ее таится что-то опасное, темное и сильное, необъяснимо влекущее ее к себе.

Всю ночь она пролежала не сомкнув глаз, а утром подошла к одному из проводников и попросила Уа узнать у него, что находится на горе. Тот посмотрел на нее с каким-то новым выражением лица – сквозь свойственный индейцам фатализм просматривались отблески той же тревоги, что охватила Риччи.

– Там стоит старый-старый храм, – сказала Уа, зевая. – Он говорит, что туда нельзя идти. Там опасно. Злые духи.

Риччи не верила в злых духов. Но она чувствовала опасность, исходящую с вершины, источника которой не знала.

Повернуться к горе спиной стоило ей немалых сил.

***

Путь от Сан-Лоренцо до Панамы занял у них три дня. Стершая себе ноги, голодная и страдающая от жажды пиратская армия выбилась из всех сроков, но командиры даже не пытались подгонять своих бойцов. Вспышек недовольства хватало и без того. От костра к костру передавался слух, что кто-то высказал свои претензии Айришу лично, был им убит и утоплен его помощниками в болоте.

Пираты смотрели на Панаму с вершины холма – желтый силуэт на бесконечной синеве.

Что-то шевельнулось в памяти Риччи, но так и осталось смутным ощущением на грани сна и яви, не вылившись в четкую картинку-воспоминание. Как будто однажды она уже стояла на холме, глядя на город, который долгое время разыскивала, но не могла представить, где и когда это было.

– Что замерли, лентяи? Шевелите ногами! – донесся до нее.

Первые пираты, скользя сапогами по траве, принялись спускаться в долину.

– Почему мы не станем лагерем здесь до ночи и не подойдем к Панаме в темноте? – задала Риччи вопрос Эмилиу, отыскав его среди перемешавшейся толпы.

Испанец выглядел так, словно не шел с ними через перешеек, а присоединился час назад. Его костюм был безупречно чист, и лицо выбрито.

Полторы тысячи человек – очень заметная вещь на плоской, как стол, равнине. Риччи полагала, что Айриш не будет настолько глуп, чтобы идти напрямик, в лоб, бесстрашно и безрассудно.

– Хотите использовать элемент внезапности, капитан Рейнер? – спросил Эмилиу с таким видом, словно они вели непринужденную беседу на губернаторском балу. – Боюсь, на такую удачу нам рассчитывать не приходится. В городе уже известно о нашем появлении. Иначе они бы пасли скот и открыли ворота.

Риччи была вынуждена согласиться с ним.

– Значит, мы будем штурмовать город без всяких уловок, прямо в лоб? – уточнила она, поскольку это не слишком соотносилось со сложившимся в ее голове образом Айриша.

– Это не составит большой сложности, – ответил Эмилиу с видом беспечного теоретика. – Все городские пушечные батарее направлены в сторону моря, и исправить эту ситуацию быстро у них не получится. Остаются только мушкетные роты и пехота, а это не такая уж опасность для нас после того, как к нам присоединилась эта орда дикарей.

– Пушечное мясо, – сообразила Риччи.

– Вы так говорите, словно осуждаете, – улыбнулся Эмилиу. Риччи не стала что-то ему доказывать.

– Мне надо найти свою команду, – сказала она. – Приятно было поболтать.

– И мне, капитан Рейнер, – кивнул тот.

***

Хотя стены Панамы выглядели далеко не так внушительно и непоколебимо, как стены Сан-Лоренцо, которые пали на ее глазах, Риччи захлестывала паника. Она впервые осознала, в насколько опасную авантюру ввязалась.

На этот раз способности Бехельфа не уравняют их шансы. Она несколько раз мельком видела его, и выглядел он как больной лихорадкой в последней стадии. К тому же, в отличие от Сан-Лоренцо, Панама им была нужна не обращенной в пепел.

Не будь испанцы так самоуверенны – или, напротив, так испуганы появлением смешанной своры, которую язык не поворачивался назвать армией – что вышли из города и перешли в контратаку, возможно, Риччи увидела бы Панаму только через тюремную решетку.

Испанцы выставили два отряда кавалерии, подкрепив их несколькими рядами пехоты. Они сильно проигрывали пиратам в численности, но никто из капитанов, включая Риччи, не обманывался тем, что расправиться с ними будет легко.

– Чертовы испанцы в строю – проклятая машина для убийства, – бросил Айриш.

Эмилиу кивнул с невозмутимым видом.

Риччи прикинула, не пора ли покинуть тонущий корабль, но за голову Айриша не зря назначили баснословную награду.

– Разобьемся на два отряда, – сказал он. – Станем с флангов, оставив индейцев посередине. Если эти крашеные курицы побегут… когда они побегут, нападем на испанцев с флангов. Испанцы ударят в центр. Они всегда бьют по центру.

– Но как вы заставите индейцев занять это место? – уточнила Риччи.

– Ты скажешь им, что испанская кавалерия всегда нападает с боков. Они едва ли видели ее в деле, так что поверят тебе на слово.

Риччи не могла подобрать другого слова, кроме «предательство», но до подхода кавалерии оставалось несколько часов, и она принела решение Айриша.

«Ему не обязательна я, чтобы договориться с индейцами. Если я откажусь, он избавится от меня, и все равно оставит самый опасный участок на них», – сказала она себе.

– Стоять насмерть, – приказал Айриш всем. – Если мы побежим, то уже никогда не увидим моря.

Он назначил командиром левого фланга – в состав которого входила и команда Риччи – своего старпома, а сам возглавил правый.

– Судя по клубам поднявшейся пыли, у нас есть пара часов, – так начал свою речь Эмилиу перед теми, кто должен был держать левый фланг. – Вы когда-нибудь видели, как действует испанская пехота? Сейчас я вас научу.

«За оставшийся час?», – Риччи не стала высказывать свой скепсис вслух, чтобы окончательно не подорвать просевший боевой дух. Показательно было уже то, с какой легкостью они подчинялись человеку, которого в обычное время откровенно недолюбливали, только из-за его уверенного и спокойного вида.

Эмилиу разделил их на три группы – тех, кто должен был орудовать подаренными индейцами копьями, тех, кому предстояло стрелять из мушкетов, и тех, на чью долю выпало держать импровизированные щиты из всякого оказавшегося под рукой хлама.

Пойдя на компромисс между совестью и инстинктом самосохранения, Риччи взяла мушкет. Позади держащего набитый песком мешок Мэла ей мало что угрожало. Особенно когда у нее за спиной стоял Берт – один из немногих, кто умел пользоваться копьем, а справа целился Стеф, который по его словам не промахивался на дуэли даже после двух бутылок рома. Оставалось надеяться, что в трезвом виде он тоже стреляет неплохо.