– Если бы я не знал, что говорю правду, то сам бы себе не поверил, – хмыкнул он.

========== Команда «Барракуды» ==========

– Что ты думаешь о Стефи? – спросила Юлиана. Наедине с Риччи она вела себя без оглядки на субординацию, и Риччи это позволяла.

Она старалась разделять личные и служебные отношения. Кроме того, странно звать «капитаном» того, кто помогает тебе разделывать мясо и чистить фрукты на камбузе.

– Он нам полезен. Но не в качестве носителя морали, потому что у него ее нет, – откликнулась Риччи.

– Он такой красавчик, – вздохнула Юлиана. – Но негодяй, я это чувствую. Думаю, у него есть жена в каком-нибудь городе. Или в двух.

Риччи припомнила истории, которые Томпсон рассказывал на дежурствах или в кают-компании, когда Юлиана их не слышала, потому что считал их «не для ушей леди». Риччи он, по-видимому, к леди не относил.

– Думаю, больше, чем в двух, – сказала она. – И еще десяток невест.

– Ох, – выдохнула Юлиана, широко раскрывая глаза. – Не хотела бы я влюбиться в такого, как он.

– Может, и у Берта есть жена на родина, – заметила Риччи, продолжая счищать кожуру с какого-то овоща. – Хоть он и не рассказывает.

– Если бы у него была жена… или даже невеста, он бы хранил от нее какой-нибудь сувенир на память. И никогда бы не присоединился к нам.

– Ты бы закрутила с ним?

– Закрутила?

– Ну, строила бы ему глазки?

– Вы подчас так смешно выражаетесь! Нет, не стала бы. Он же испанец.

– А Мэлу?

– Он милый парень, – сказала Юлиана, выглядя почему-то грустной. – Но знаешь, он хочет построить ферму, на которой работали только свободные люди. А мне нужно отомстить губернатору Сэлдону. Нам не по пути. Я стану преступницей.

– Мы все уже преступники, – напомнила Риччи. – Когда ты отомстишь, сможешь выйти за любого пирата, желающего оседлой жизни.

– Пока я всего лишь кок… и квартирмейстер на твоем корабле, и никто не помнит моей фамилии, но если я убью Сэлдона, мое лицо поместят на плакаты, и назначат персональное вознаграждение. Если только не поймают и не казнят сразу.

– Не поймают, – пообещала Риччи. – Я придумаю, как это сделать и уйти непойманными. Хотя идея о плакатах с моим именем мне нравится… но они и так будут после взятия Панамы.

– Ты вправду мне поможешь? Почему? – Юлиана выглядела удивленной и радостной.

– Ты мой друг. А друзьям помогают. Особенно во всяких опасных вещах. Если ты все еще захочешь его убивать.

– Ты замечательная, Риччи! Хотела бы я быть такой как ты, смелой и сильной!

– Ты станешь сильной, если перестанешь отлынивать от тренировок. Найти себе парня ты сможешь и после того, как мы вернемся. Тебе же никто из них не нравится.

– Я не сказала «не нравится», – запротестовала Юлиана. – Хотя я и понимаю, что ни с кем из них у меня ничего не сложится…. Хотела бы, как ты, не обращать внимания на парней!

«Легко тебе говорить», – подумала Риччи. – «Когда все встречные мужчины начинают капать слюной при виде тебя».

– Хоть я и ношу штаны, это не значит, что меня не привлекают парни!

– И кто из них тебя нравится? – тут же спросила Юлиана.

«Сложный выбор. Мэл с его рельефными мускулами. Стеф с его ублюдочным обаянием. Берт с его загадочностью и южной внешностью».

– Никто, – ответила она. – Я не собираюсь заводить романы на корабле. Это все испортит.

– Ты принципиальная, – вздохнула Юлиана с завистью. – Я тоже думаю, что нельзя поддаваться чувствами, пока я не разберусь со своими делами. Но иногда мне так хочется поддаться его обаянию!

– О ком ты?

– О Стефи, конечно!

– Стеф!? Ты же сама говорила, что за ним тянется шлейф из брошенных женщин!

– Но что-то же они все они в нем находили! – протянула Юлиана, и Риччи поняла, что дело безнадежно.

***

Звон стали, доносящийся снаружи, разбудил Риччи и заставил ее испытать чувство дежа-вю.

Крепко спящая – и обладающее куда менее чутким слухом – Юлиана тихо сопела на сундуке, а двое на палубе устроили драку.

«Может, ну их, пусть поубивают друг друга?» – подумала она, выпрыгивая из-под одеяла и хватая саблю.

Вылетев на палубу, она, как и ожидала, обнаружила Стефа и Берта, настолько увлеченных сражением, что они даже не заметили ее. Чтобы привлечь к себе внимание, Риччи схватила ведро с водой, в которой Юлиана мыла тарелки и выплеснула в них.

Они остановились и уставились на нее, мокрые и встрепанные, похожие на два мартовских котов, застигнутых посреди драки. Вероятно, разбуженная посреди ночи Риччи выглядела очень разозленной, потому что их лица приняли виноватые выражения. Они заговорили одновременно:

– Он напал первый!

– Он меня вызвал!

Стоило бы прочитать им отповедь на тему взаимодействия в коллективе, но Риччи слишком хотелось спать.

– Давайте сюда ваше оружие, – сказала она, вкладывая саблю в ножны и протягивая руку. – Отныне на этом корабле объявляется запрет на его ношение.

– Думаете, это нас удержит от стычек, капитан? – спросил Стеф, подавая ей шпагу.

– Нет, но теперь, когда вы снова будете убивать друг друга, вы меня не разбудите, – ответила Риччи, зевая.

«Как мне вообще пришло в голову поставить их дежурить вместе?» – подумала она, вернувшись в каюту и складывая клинки в изголовье.

На следующее утро она поправила расписание, постаравшись развести их, но на крошечном судне предотвратить встречи – и конфликты – было практически невозможно. Как выяснилось тем же вечером, присутствие посторонних их не останавливало.

К дежурящей на палубе Риччи примчалась испуганная Юлиана.

– Капитан, они сошли с ума! – выпалила она на одном дыхании. – Остановите их!

– Встань к штурвалу, – велела Риччи. – Не хочу из-за двух идиотов остаться без парусов.

Она отправилась в камбуз, чтобы посмотреть на то, во что перерос обмен репликами за ужином, но обнаружила только последствия – вытирающего кровь с лица Берта и прикладывающего холодный металл к щеке Стефа.

– Это никогда не закончится, да? – хмыкнула Риччи, обозрев «поле боя», перевернутые стулья и разлетевшуюся посуду. – Вот, что я вам скажу. На этом корабле нет испанцев и англичан, мы все – преступники, отвергнутые своими странами. А если этого вам недостаточно, чтобы мирно сосуществовать, то я скажу кое-что еще – кто бы из вас и по какому поводу не убьет другого, я прикончу того, кто останется в живых!

Ее речь произвела нужное впечатление, потому что до Кюросао они добрались без новых подбитых глаз и разбитых носов. Но Риччи не обольщалась насчет того, что они начнут жить в мире и согласии.

«Дело не в том, какая страна имеет больше прав на эти земли, или кто правильнее поклоняется Богу – католики или протестанты, или кому отдает предпочтение Юлиана. Всегда можно найти новый повод. Каждому из них просто нравится доводить другого, и они нашли друг друга на моем корабле. И оба они нужны мне для того, чтобы поход на Панаму состоялся, так что я смогу избавиться от них только после того, как мы вернемся», – признала Риччи.

***

Голландская колония Кюросао с мачты смотрелось как картинка для успокоения нервов: пологий, зеленый берег, усыпанный, аккуратными домиками. Никаких скал и рифов, просторнейшая гавань.

Вскоре выяснилось, что подступы к ней усыпаны коварными банками и мелями, на одну из которых они едва не налетели, пока Риччи залюбовалась панорамой города.

На бросившую в гавани якорь «Барракуду» никто не обратил внимания.

– Это пока мы не попытались ничего купить на берегу, – объяснил Фареска. – Лучше явиться к портовым властям самим и побыстрее.

– Нам нужны документы, – осознала Риччи. – Те, что мы получили с судном, не сгодятся, верно?

– Никто не будет в них особо смотреть, – фыркнул Стефан. – Важно, чтобы у нас были хоть какие-нибудь бумажки. Вроде вот этих, например, – он протянул Риччи толстую засаленную тетрадь. – И пара увесистых монет сверху.