– Я в любом случае оставлю тебя в этих песках, – произнес он, вытаскивая из ножен шпагу Стефа.

«Плохо дело», – подумала Риччи, выхватывая свой меч и становясь в боевую стойку. – «Ему не нужно «божественное оружие», чтобы справиться со мной, ведь он сам – бог».

Шпага выглядела невзрачной по сравнению с ее тяжелым мечом, но Риччи не обманывалась насчет того, что сможет провернуть один из своих трюков с расколом чужого клинка. Как бы ее меч не разлетелся на куски при столкновении.

Хоть его оружие и уступало в весе, на стороне противника, как быстро убедилась Риччи, были все фехтовальные знания и навыки всех времен, начиная с тех, когда человек впервые взял в руки палку.

Риччи знала стиль Стефа лучше, чем снасти «Барракуды», но Хранитель Времен естественно не дал ей преимущества. Он вообще не использовал какой-то определенный стиль, к которому она могла бы приспособиться. В его распоряжении были все школы и учения миров, и неудивительно, что он менял тактику так быстро, что Риччи едва успевала подстраиваться.

Она оставалась на ногах благодаря лишь одному – быстро ускользающему – преимуществу: Хранитель не слишком хорошо освоился в обычном человеческом теле, и его движения пока что не успевали за мыслями. Но он чрезвычайно быстро учился.

«Если», – подумала Риччи, увернувшись от очередного выпада, едва не проткнувшего ей бедро, – «я сейчас же не соображу, как победить того, кто фехтует поистине божественно», – она усмехнулась собственному каламбуру, – «то через десять секунд стану покойницей… или через две».

Но через секунду прозвучал выстрел – оглушительный в тишине пустыни, как взрыв порохового погреба – и пуля вошла в правую лопатку тела Стефа, заставив забить фонтаном кровь и повиснуть плетью руку.

Оскалившись, Хранитель обернулся, и на его лице отразилось удивление:

– Ведь я же убил тебя, – произнес он.

Берт молча выстрелил из второго пистолета – на этот раз пуля попала в лоб.

Стеф… Хранитель Времен плашмя рухнул на песок, и вроде бы больше не собирался подниматься, но Риччи не убрала руку с рукояти, когда переводила взгляд на того, кто стрелял.

Она должна была бы остолбенеть от удивления при виде Берта, но она уже видела Стефа.

Берт выглядит куда более скверно: в груди дыра, оставленная Тварью, на шее свежий разрез, такой сильный, что он даже не может держать голову ровно. Глаза его тусклы, как у мертвеца.

Тот, кто воскресил его, постарался намного меньше, а Стеф приложил усилия, чтобы отправить его обратно.

Но он все равно шел – уронив пистолеты на песок, он шел к ней.

– Я хотел попрощаться, Риччи, – прочла она по его губам прежде, чем он рухнул ей под ноги.

Она поймала его и аккуратно положила на песок, обняв за плечи.

Берт спас ее и заслуживал всего, что она могла бы дать. Но, похоже, все, что она могла – попрощаться с ним.

– Искатель? – спросила она. Если к ее свиданию с Томпсоном приложил руку Хранитель Времен, то оставалось лишь одно существо, способное вернуть ей – хоть и ненадолго – Фареску.

Берт медленно опустил и поднял веки – замена кивка.

– Значит… ты слышал, – поняла она. – Прости.

Она чувствовала себя невероятно виноватой – Берт не должен был никогда узнать о чувствах, питаемых ею к Стефу.

– Это я должен… Риччи…

– Ты не должен! Почему бы?

– Стеф.

Он произнес это имя так, что Риччи сразу стало ясно – то, что происходило на остановках и каютах во время ночных вахт, не было ни прихотью, ни способом скоротать время, по крайней мере, для одного из участников.

Они уже никогда не узнают, когда Стеф лгал – наедине с Бертом или умирая на ее коленях.

– Он должен был… тебе… ты могла… забрать…

«Похоже, я так скверно умею скрывать свои тайны, что даже Юли догадалась», – подумала Риччи.

Не только о том, что она любит, но и о том, что могла бы совершить с чужим разумом.

Риччи представила себя на месте Берта – быть с тем, кого любишь, и знать, что это может закончиться в любой день.

Они привыкли к близости смерти, но знать, что ваш капитан может однажды набраться смелости – и тогда самая солнечная на свете улыбка будет отныне адресована не тебе… это похоже на миг перед тем, как плач опустит топор на твою шею, но только в миллион раз длиннее.

– Ты ни в чем не виноват, – сказала она, гладя Берта по волосам. Она превратила жизнь друга в ад из-за своей трусости. – Таков пиратский закон – тот, кто смел, тот и получает добычу.

Его глаза закрылись, и губы шевельнулись в последней попытке сказать что-то.

– Прощай, Берти, – произнесла она в тишину пустыни, в которой снова осталась единственным живым существом.

***

«Столько проблем из-за моей трусости», – уничтожала себя Риччи, оставив тела Стефа и Берта пескам. – «Я больше не буду бояться. Я пройду через пустыню и все исправлю».

Злые и горькие слезы катились по ее щекам и падали в песок.

«Я пройду через пустыню и все исправлю», – повторяла себе Риччи, не давая одной мысли проникнуть в ее голову и развернуться в ней: «Разве в пустыню меня привел и гонит через нее не страх?»

Как Арни боялась небытия, как Эндрю боялся стать ненужным, как Льюис боялся проявить чувства, как Стеф боялся смерти в нищете, как Берт боялся публичного позора, как Йенновальд боялся голодной смерти, как Дейвин боялся наступления эпохи невежества, как Грейвинд боялся потери власти, так Риччи боялась одиночества.

***

Пустыня являлась полной противоположностью Туманного моря, но кое в чем они сходились в точности. Оба места яростно и неумолимо вытягивали из нее силу.

«Пожалуй, чертова пустыня даже хуже», – подумала Риччи, касаясь сухого лба. У нее даже пота не осталось.

Обжигающий свет не оставлял в округе ни малейшего намека на тень, а среди дюн не виднелось ничего, похожего на убежище.

«Сколько здесь градусов?» – подумала она с вялым интересом. – «Сорок? Шестьдесят? Восемьдесят? Такое чувство, что вся сотня. Как только здесь может быть так жарко?»

– Ты чувствуешь жар, который зажигал миллионы солнц, – произнес смутно знакомый голос из-за спины, и ее обдало знакомым холодом. – Тебе повезло. Еще пару тысяч лет назад он был куда сильнее.

«Похоже, те, кто уходил в пустыню до меня, просто сварились заживо», – мрачно усмехнулась Риччи, оборачиваясь.

Хотя она знала, кого увидит еще до того, как завершила разворот.

В любом другом случае подобная встреча вызвала бы в ней страх и напряжение, но после всего, что она оставила позади, она лишь слегка удивилась его появлению здесь.

– Ты будешь убеждать меня вернуться или прикажешь идти дальше? – спросила она.

– Я не собираюсь подталкивать тебя к одному из двух путей, – произнесло существо в плаще. – Я не знаю, какой из них верный.

– Ты издеваешься?

– Я далеко не настолько всесилен, как ты думаешь. Только после того, как ты достигнешь Оси, станет ясно, истинная ли ты моя тень или нет.

– И если нет?

– Тогда ты погибнешь. Погибнет Экон. И победа Хранителя Времен станет окончательной.

Его слова отрезвляли. Впервые она подумала о том, что смерть ее друзей и ее решение отправиться в пустыню может стоить жизни многим людям… и принести победу тому, кого она ненавидела всей душой.

– А если я вернусь? – спросила Риччи. Ей не хотелось лишаться единственной возможности, но, возможно, у нее никогда и не было этого шанса.

– Тогда ты спасешь Экон и, возможно, дашь моей истинной тени однажды пройти этой дорогой и свергнуть Хранителя Времен. Но если ты – моя истинная тень, и погибнешь по ту сторону, он тоже победит.

– И ты не можешь сказать, истинная ли я тень? – усомнилась Риччи.

Искатель кивнул.

– Иначе бы и Хранитель Времен мог это узнать. Я не мог позволить ему найти ее. Ты должна сделать выбор. Но если ты уйдешь сейчас, этот путь навсегда закрыт для тебя.

Риччи подумала, что сказали бы ее друзья, если бы были рядом. Стеф, Берт, Юли, Мэл… они велели бы ей идти и защищать город. Они удивились бы тому, что она вообще раздумывает.