И этот взгляд человека, из рук которого ушла верная добыча, преисполнил ее неправильной и эгоистичной радостью.

***

Теперь, когда она знала о том, что переход происходит, она могла уловить момент, когда он совершается. Мгновение, когда глаза Эндрю становятся глазами Вэла.

И она задалась вопросом: он сделал это потому, что хотел сказать ей что-то важное, или потому, что мог?

– Он любит тебя, – сказал Вэл. – И уверен, что ты любишь его.

– А я собираюсь воспользоваться этим, – ответила Риччи беспечно. – Как настоящий пират.

Рядом с Вэлом такой поступок даже не казался ей предательским или недостойным.

– Он больше не доверяет мне, но он доверяет тебе, – улыбнулся Вэл. – А это значит, с ним покончено.

«Он улыбается совсем не как Эндрю», – подумала Риччи. – «И говорит на другом языке, не английском, и на испанский не похоже. Как я не заметила этого раньше? Я так глупа. Мне даже смена ведущей руки ни о чем не сказала».

– Я мало, что могу сделать, – сказала она в попытке уклониться от ответственности. – Это битва между вами.

– Я сильнее его, не сомневайся, – произнес Вэл, но Риччи почувствовала какую-то фальшь, второе дно в его словах. – Я правил страной, раскинувшейся от большой воды до подпирающих небо гор. Этому слабаку и слюнтяю не справиться со мной.

«Эндрю был человеком, способным долететь от первого океана до другого за двенадцать часов, пересечь океан и взобраться на вершину горы за день», – подумала Риччи. – «Но между вами не битва цивилизаций».

– Ты был способен удерживать меч? – спросила она. – Тогда тебе точно не о чем волноваться.

– Меня похоронили с ним в руке, – ответил Вэл. – И я не беспокоюсь.

«Он не может мне солгать», – подумала Риччи. – «Но за его словами я чувствую что-то еще».

– Что ты будешь делать после? – спросила она.

– На этот раз я буду править всем миром, – ответил Вэл. – И начну с легендарного города Экона. А ты станешь моей королевой.

– Я с нетерпением жду твоего восхождения, – сказала Риччи и приподнялась на стременах, чтобы Вэл ее поцеловал.

Приобретенная с опытом осторожность остановила ее от того, чтобы непосредственно пообещать ему какую-либо помощь.

***

– Почему ты ее грохнул? – спросила Ким.

Она заговорила с ним напрямую впервые с тех пор, как он выстрелил в Арни.

– Назову три причины, – ответил Льюис. – Можешь выбрать любую. Я понял, что Арни не станет хорошей правительницей для Вселенной, и решил помешать ей. Я понял, что Арни не под силу захватить даже один мир, и разочаровался в ней. Я осознал, что если не убью ее сейчас, мне придется еще пятьдесят лет выслушивать оскорбления из-за подгоревшего супа и брошенных не на место ботинок, и убил ее.

– Значит, и себе врешь? – хмыкнула Ким и показательно закатила глаза.

– Я не настолько хороший лжец.

– Ему ты тоже про три причины выкатил?

Ким показала глазами на Эндрю, ехавшего так близко к Риччи, что это было слегка непристойно и небезопасно для лошадей.

– Ты же не считаешь, будто я едва не пожертвовал жизнью ради того, кто предпочел мне плоскогрудую крикливую девчонку?

Возможно, ему следовало активнее заявлять права на приз, но иногда цена победы такова, что полностью ее обесценивает.

***

На пятый день пути они достигли подножья гор и поняли, что дальше не смогут ехать верхом.

Долгое время Риччи считала, что меч ведет их к океану, просто путь пролегает через горный хребет. Но согласно нашедшейся у Льюиса карте море лежало совсем в другой стороне, а невидимый луч, которому они следовали, указывал прямиком на горный пик, и рукоять меча полыхала, говоря о том, что прореха между мирами совсем близко.

Когда Риччи поделилась своими сомнениями с Льюисом, тот ответил:

– Когда-то здесь тоже было море.

Команде пришлось смириться с тем, что им придется лезть в горы.

– Нам придется отпустить лошадей, – сказала Риччи на последнем привале на равнине.

– Я могу забрать их с собой, – предложил внезапно Льюис. – Я все равно не собираюсь лезть дальше.

Удивить Риччи сильнее, чем желание Хайта отправиться в Экон, мог лишь его внезапный отказ от продолжения пути.

Эндрю не выказал ни малейшего удивления, словно именно этого давно ждал. Он просто бросил Льюису поводья Кошмара и сказал:

– Отпусти его на волю в прерию.

Тот поймал поводья и кивнул.

***

Риччи задержалась около своей лошади, гладя ее по холке и делая вид, что прощается. Она не испытывала сожалений о Бэрри – та славно послужила ей, но на свободе определенно будет чувствовать себя лучше.

Когда Льюис подошел к ней, она спросила:

– Ты злишься?

– За что? – он сделал вид, будто совершенно не понимает, о чем речь.

– За то, что совершившему подвиг рыцарю не досталась спасенная принцесса, – сказала Риччи.

– Я достаточно часто был тем, кто соблазняет рыцарей, чтобы считать это кармической справедливостью, – хмыкнул Льюис. – Да и где мне тягаться с героем вроде тебя.

– Ты убил ту, что разделила с тобой кровь. То, что ты способен на такое, заставляет меня опасаться. Я надеюсь, ты не собираешься мстить мне?

Льюис покачал головой.

– Месть – бесполезное и глупое занятие, – сказал он. – Ты… если ты когда-нибудь попадешь в похожую ситуацию, вспомни об этом.

Риччи снова показалось, что он знает что-то важное, но по какой-то причине не может открыть все.

– Тогда почему ты передумал идти в Экон?

Она пыталась убедить себя, в том, что если сейчас он скажет что-то вроде: «Я никогда и не верил в эту сказочку для идиотов», она воспримет это спокойно и сохранив достоинство.

– Я и не собирался идти в этот город, – ответил Льюис. – У меня была другая причина идти с вами, и ты ее знаешь.

Риччи знала. Как знала и то, почему он ее лишился. И что они не станут обсуждать эту тему.

Но она считала, что у него есть другие основания тащиться в их компании по лесу, кроме Эндрю.

– Я думала, тебя тоже интересуют ответы, – сказала она. – Ответы, которые можно найти только в этом городе.

– Я оставляю его тебе.

Оба они понимали, что речь идет не только – и даже не большей частью – о городе-легенде.

– После того, как ты уже столько прошел?

– Не так уж много я и сделал. Самое время остановиться, – ответил Льюис. – Некоторые вещи нам никогда не заполучить, и с этим остается только смириться.

– Я бы не стала, – сказала Риччи, сама не зная, почему. – Я бы продолжила пытаться.

Льюис посмотрел на нее напряженно. Словно человек, наблюдающий за полетом камешка, который вызовет огромную лавину.

– Да, так ты всегда и поступаешь, – сказал он. – Я желаю тебе удачи. Я верю, что ты доберешься до Экона и получишь свои ответы. Но я не хочу узнавать их, и думаю, никому не следует знать их. Бывают такие вопросы, которые не следует задавать.

Что-то в его взгляде заставило Риччи насторожиться.

– Ты знаешь что-то о будущем? – спросила она. – Человек Без Лица показал тебе то, что случится?

– Он сказал мне кое-что об уже случившемся, – ответил Льюис. – Но я не могу сказать тебе, что.

Риччи почувствовала досаду, но не удивление.

– Может, хотя бы намекнешь?

– Я уже всю голову сломал, пытаясь придумать, как, – невесело усмехнулся Льюис. – Скажу так: держись моря и избегай места, где твой черный флаг бесполезен.

– Я и без твоих туманных пророчеств держалась бы моря, – хмыкнула Риччи. – До встречи.

– Прощай, – ответил Льюис, и это короткое слово тоже являлось пророчеством, причем куда более ясным. – Не могу понять, пытаюсь ли я избежать катастрофы или просто бегу от нее, – пробормотал он.

Риччи так и не поняла, адресовал ли он эти слова ей или забыл с непривычки о том, насколько уши Вернувшихся чувствительны. Ну да, забыл после сто двадцати лет, прожитых бок о бок с Вернувшейся.

Но чего она не могла понять – так это о какой катастрофе он говорит. Риччи нередко называла ходячим бедствием, но в словах Льюиса она читала намек на нечто большее. Она подумала об этом пару секунд, а потом махнула рукой, сказала себе: «Ты либо увидишь это своими глазами, либо это полная чушь» и бросилась догонять свою команду.