Остальное Риччи могла додумать и сама. Но Эндрю поспешил поведать всю историю.

– Когда я взялся за меч, то почувствовал, как будто, со мной его держат несколько сотен человек.

– Души тех, кто не оказался достоин, – кивнула Риччи.

– Но среди них был один человек, который владел этим мечом и умер с ним. И когда все исчезли, он остался. Сначала он был просто голосом в моей голове, но потом мне понадобилось… я никогда не учился владеть мечом, так что я позволили ему управлять моей рукой. А потом… он начал перехватывать управление телом. Когда начиналось сражение, к примеру.

– Он сделал это, когда мы с тобой тренировались, – сказала она утвердительно.

Эндрю кивнул.

– И при нападении на дилижанс.

– Да, тогда… это тоже был он. Ты думаешь теперь… все в порядке?

– Ты ввязался в борьбу, в которой все решит сила воли, – сказала Риччи с секундной заминкой. – Так что у тебя точно неприятности, но не со мной.

Эндрю улыбнулся с явным облегчением.

– Я рад, что все хорошо.

«Все хорошо», – подумала Риччи, улыбаясь в ответ. – «Кроме того, что я, кажется, призналась в любви не тому человеку».

Эндрю был милым и приятным в общении парнем, смелым и готовым постоять за справедливость, даже оказавшись на проигрывающей стороне. И его глубокие синие глаза были красивыми, но не теми глазами, что едва не выбили ее из седла. Она влюбилась не в симпатягу и борца со злом, а в воплощение хаоса и смерти, что она видела на поле боя.

– Я тебе верю, – произнесла Риччи. – Но все же… Не мог бы ты? На минутку. Просто, чтобы я окончательно убедилась.

Эндрю, чувствуя себя бесконечно виноватым, разумеется, кивнул. Он смежил веки, а когда поднял их, на Риччи смотрели знакомые глаза – и она никогда не видела их ближе, чем в этой тесной палатке.

«Костер в безлунную ночь», – подумала Риччи.

– Он сказал, что больше не прикоснется к мечу, если я наврежу тебе, – произнес Вэл. Он говорил не на английском, а на языке, последний носитель которого умер, должно быть, тысячу лет назад.

– Ну, ты же не собираешься мне вредить, – улыбнулась она.

Вэл поцеловал ее первым, и за все, последовавшее следом, Риччи отказывалась нести ответственность.

Она не собиралась докладывать Эндрю об этом. Как и о том, что в сложнейшей схватке, которая ему еще предстоит, совсем не его предпочтет увидеть победителем.

Даже у нее не хватило бы духа, чтобы смотреть во влюбленные глаза и произносить нечто подобное.

***

Эндрю и Вэл. Вэл и Эндрю. Два разных человека. Даже не две стороны одного.

И почему она сразу не подумала про раздвоение личности? Отсутствие времени подумать ее не оправдывало.

Ситуация прояснила многое – начиная с внезапно возникающей леворукости – и создавала еще больше проблем.

Начиная с того, что необходимо было рассказать об этом открытии команде – предостеречь их на всякий случай. Но для этого требовалось достаточно времени: поведать о двух личностях Лэя Лонги, дать всем возможность высказаться и всех успокоить. И Эндрю вовсе не следовало слышать этот разговор, а это означало, что откровения придется отложить.

***

Завтра им предстояло снова трогаться в путь, и потому не помешало бы хорошенько выспаться, но у Льюиса было отчетливое предчувствие, что нечто значительное – и не слишком хорошее – произойдет этой ночью.

По-видимому, не только у него: у костра остались сидеть, несмотря на поздний час, почти все члены их группы. Кроме Эндрю и Риччи – и Льюис почему-то даже не испытывал по этому поводу особых эмоций.

– Сыграем? – предложил он.

– Только если у тебя есть, на что, – ответил Томпсон.

Льюис покопался в карманах и бросил на землю тяжело брякнувший кошель. Золото – самая желанная вещь в мире, а иногда – самая бесполезная.

– Поверишь в кредит? – спросил Томпсон, блестя глазами, как двумя новенькими монетами.

Они будут играть колодой блондинчика – другой просто нет – но сейчас Льюиса не волновало даже то, что к утру все его золото окажется в чужих карманах.

– Почему бы и нет? – пожал плечами он.

– Тогда играем.

***

Риччи привела себя в порядок перед тем, как Вэл вернул Эндрю контроль, но она ничего не могла поделать с утекшим временем. И не могла придумать, что ей ответить на вопрос: «О чем вы говорили целый час?». Оставалось положиться на пиратское везение и импровизацию.

– Ты убедилась? – спросила Эндрю устало.

– Да, – кивнула Риччи. – Прости. Не стоило просить доказательств. Я слышала и более безумные истории, которые оказались правдой.

– Не думаю, что ты слышала подобное, – слабо улыбнулся он. – Ты заслуживаешь любых доказательств, которые тебе нужны. Хотя возвращаться с каждым разом становится все сложнее.

«Он даже не понял, что Вэл отдал штурвал добровольно», – сообразила Риччи. – «Он не знает, насколько глубоко тот проник в его разум».

– Значит, у вас есть соглашение, – сказала Риччи, пытаясь скрыть замешательство.

– Было. Вэл иногда нарушал его… по мелочам. Но я… я собираюсь расторгнуть его.

Риччи почувствовала себя неуютно. Вызывать Эндрю на разговор уже не казалось ей хорошей идеей.

– Разве тебе не нужна его сила? – спросила она. – Его знания?

Пусть сделка больше и не выгодна ни одной из сторон, с ее расторжением будет разрушено хрупкое равновесие, и кому-то из двоих оно будет стоить жизни.

– Больше нет, – ответил Эндрю, и Риччи захотелось отвернуться, чтобы не видеть пустоты в его глазах. – Мне вообще не следовало соглашаться. Моя слабость дорого мне стоила. Для Вэла ничего не стоит убить человека или сжечь город. Какова бы не была его сила, я отказываюсь от нее. Я смогу защитить людей, только если обрету собственную. Я понял это благодаря тебе.

«И я сделаю это ради тебя», – читалось в его проникновенной речи, и от этого в горле Риччи вставал ком.

«Я поняла, что на самом деле люблю Вэла», – должна была бы сказать она. – «Но ты можешь остаться моим другом».

Но даже первую часть произнести было, может, и честно, но точно не милосердно.

«И не выгодно Вэлу», – произнес голос в ее голове, который Риччи ненавидела за то, сколько раз он оказывался прав.

Все же она так ничего и не произнесла.

– Уже поздно, – произнес Эндрю, порываясь встать. Его заметно качнуло.

«Ты и не знаешь, как», – подумала Риччи, ловя его за рукав.

– Мне лучше пойти к себе и разобрать палатку, – сказал он.

Все уже улеглись спать и потушили костер. В палатку Риччи, впрочем, так никто и не заглянул. Ее команда умела быть деликатной.

– Оставайся, – сказала она.

– Ты уверена? Другие подумают… – Эндрю попытался проявить джентльменство.

«Они уже так думают».

– Это касается только тебя и меня, – ответила Риччи. – И едва ли кто-то подумает лишнее. Я для всех свой парень, а на кораблях всегда проблемы с каютами.

– Хорошо, – сказала Эндрю, закрывая глаза.

Риччи сказала все это для того, чтобы успокоить совесть Лефницки, но прекрасно понимала – трудности с размещением на «Барракуде» или аврал во время шторма сильно отличается от сегодняшней ситуации с палаткой.

«Юли пришлось искать другое место для ночлега. Назавтра только и разговоров будет, что об этом. Ну и пусть», – думала Риччи, устраиваясь на своей половине подстилки и закрывая глаза. – «Пусть Льюис знает, что опоздал».

***

– Вы вчера с Эндрю допоздна заболтались, и мне пришлось ночевать с этой грубиянкой, – недовольно буркнула Юли за завтраком. – А она ужасно храпит!

– А ты пихаешься, – пробурчала Ким.

– Вам что, дня не хватило наговориться?

– Прости, – виновато улыбнулась Риччи. – Я постараюсь больше не оставлять парней на ночь в нашей палатке.

«Никто даже не подумал о чем-то неприличном», – поняла она, оглянувшись. Риччи не знала радоваться ли или расстраиваться.

Но тут она поймала взгляд Льюиса – как обычно спокойный и слегка ироничный. Но более тяжелый, чем обычно. Как будто неприятность, которую он долго ждал, произошла.