Это зрелище настолько выбивало из колеи, что Риччи просто застыла на месте, словно вросла в землю.

Темнота взяла их в кольцо, окружила со всех сторон, отрезала все пути к отступлению.

«Вот и все», – подумала Риччи.

Она закрыла глаза, чтобы этот жуткий подступающий мрак не стал последним, что она увидит, и прокрутила перед глазами сцены, от которых теплело в груди: как Мэл споро ставит паруса и как он налегает на весла с потемневшими от пота и морской воды волосами; как Юли с улыбкой помешивает похлебку и как она, убрав платком роскошные волосы, хладнокровно прицеливается из мушкета; как Берт прикрывает ее в бою и как он, сосредоточенно нахмурившись, колдует с секстантом, нанося пометки на карту; как Стеф с невозмутимым лицом повышает ставки, не имея на руках даже жалкой пары, и как он смеется, и в солнечных лучах его волосы кажутся сделанными из чистейшего золота.

«И я хочу увидеть все это еще раз!»

Темнота свернулась вокруг них, словно удав, оставив им лишь крошечный круг. Арни, опустив плечи, потухшими глазами смотрела в подступающую тьму.

Риччи подскочила к ней, вцепилась в китель и тряхнула ее изо всех сил.

– Не смей сдаваться! – крикнула она.

Но не могла назвать ни одной причины, которая была бы значима для Гиньо.

– Хорошо, – сказала Риччи, выдохнув. – Тогда давай сдаваться вместе.

– Было честью сражаться с тобой, кажется, так говорится? – слабо улыбнулась Арни.

– Именно. Но если это всего лишь сон?

– Тогда мы сейчас проснемся.

– И это хорошо, – прошептала Риччи, потому что у нее перехватило горло – кажется, воздух вокруг них заканчивался, как и пространство. И они стояли так близко, что повышать голос не имело смысла. – Тогда сейчас мы обе закрываем глаза и просыпаемся. На счет три. Один. Два.

– Три, – прошептала Арни и закрыла глаза.

Должно быть, она, в самом деле, проснулась, потому что Риччи не опускала век, но мир исчез прямо у нее перед глазами.

Или, может быть, Темнота все же добралась до них.

***

Риччи открыла глаза в лесной палатке и минуту смотрела на звезды и луну сквозь ветви, слишком счастливая от того факта, что она жива и может их видеть, но совершенно не желающая разбудить всех и быть вынужденной объясняться.

Никто не заметил ее путешествия навстречу смерти, как и возвращения. Даже Юли, спящая на одной лежанке с ней, лишь перевернулась на другой бок, пихнув ее коленом.

Риччи вытащила из кармана крошечный злосчастный сверток и бросила его на пол, где он тут же затерялся среди листьев и мусора.

Ей ужасно хотелось выпить. Или закурить. Или отравить свой организм еще чем-либо, только не думать о том, что никак не хотело вылезать из ее головы.

«Если бы мы не были Вернувшимися, то могли бы стать друзьями».

Совсем не обязательно. Но такое могло бы быть.

Как и с другими Вернувшимися – не со всеми, но с некоторыми из них.

«Но если бы мы не сделка с Человеком Без Лица, то никогда бы не встретились. И я никогда бы не встретила своих друзей».

За все приходится платить. Цена за возможность достичь Экона будет большей, чем жизнь капитана Мэри-Энн и жизнь Арни Гиньо. Ей придется добавить еще немало к тому, что она уже заплатила.

«Но я не забуду никого из них», – сказала она себе. – «Я буду всегда помнить, благодаря кому мне удалось дойти до Экона. Это все, чем я могу им отплатить».

Она повернулась на бок, чтобы луна не мешала уснуть. Завтра будет тяжелый день, требующий слишком много сил, чтобы страдать от бессонницы.

«Это можно назвать веселым приключением», – подумала она. – «Если бы Арни не так настойчиво преследовала мысль о смерти, путешествовать по ее сну было бы весело. Даже жаль, что никто никогда не узнает о нем».

Арни, проснувшись, если и вспомнит что-нибудь, то сочтет это причудливым сном. Лишь Риччи знала, чем оно было на самом деле.

И она твердо решила никогда больше не использовать способности Лилиас – слишком рискованно. Сны чрезвычайно личная вещь, а предсказать, что скрывается внутри человека почти невозможно.

Риччи закрыла глаза, и одинокая слезинка, скатившись по щеке, впиталась в подстилку.

***

– Шеф! Босс! Ар… Капитан!

Не открывая глаз, она поморщилась и сбросила трясущую ее за плечо руку Льюиса.

– Вы очнулись, шеф! – услышала она выкрик Ким.

Арни села, оглядела предоставленную ей губернатором комнату и увидела встревоженные лица Льюиса и Ким.

– Что-то случилось? – подобралась она. – Лонга? Рейнер?

– Нет, ничего, шеф, – теперь ее люди выглядели смущенными.

– Просто вы спите дольше обычного, – сказал Льюис.

– Ага, и никак не дергаетесь, как вас не буди, – добавила Ким.

– И всего-то? – хмыкнула Арни, скрывая свою озадаченность.

Крепкий сон не был ей свойственен.

– Заходил господин комендант, – сказал Льюис. – Пришлось сочинять на ходу.

– Если он ушел отсюда, помня о том, зачем приходил, то ты явно теряешь хватку, – хмыкнула Арни. – Выметайтесь, я сейчас спущусь.

– Хорошо, шеф, – Льюис и Ким кивнули, но перед самым выходом из комнаты коротко переглянулись.

Они чувствовали то же, что и Арни – что-то не так.

Она помнила свой сон полностью и в мельчайших подробностях, словно он был не сном – они никогда не запоминала их – а чем-то, произошедшим в реальности. И в этом сне присутствовала Рейнер, что делало события еще подозрительней.

Могло ли среди талантов Риччи быть хождение по чужим снам? Способность причудливая, но почему бы не существовать и такой?

Если Риччи каким-то образом посещает ее сны, то от нее следует избавиться как можно быстрее. Хотя ей и без того хватало причин уничтожить Риччи Рейнер.

***

«А может, она и догадалась, что дело неладно», – подумала Риччи утром, ополаскиваясь в ручье. – «Если она запомнила этот сон так же хорошо, как я, то вполне может сообразить».

Самой Риччи сны не снились почти никогда, а запоминала она их еще реже. Обычно она просыпалась лишь с ощущением, что видела что-то, растворяющееся после открытия глаз, словно туманная дымка с восходом солнца. Лишь изредка – обычно тогда, когда она напивалась или травилась – ей снилось что-нибудь длинное и детальное, и наутро приходилось прилагать усилия, чтобы прогнать вязкую тяжесть из головы. Так что ее вполне устраивало не видеть снов вовсе.

«Если подумать, то во снах есть нечто жуткое», – поежилась она. – «В принципе. Не только в насланных кем-то».

Как будто ты проваливаешься на время в иную реальность, где нет привычных законов, нет правильного течения времени, и все в любую секунду может перевернуться с ног на голову. Ты можешь увидеть сон, который продлится год или сотню лет, в котором заслуженная победа утекла у тебя из пальцев, в котором ты убил человека, за которого умер бы сам, в котором могло произойти то, что никогда не могло произойти.

«Возможно, мир, который хотел создать Искатель, походит на сны», – подумала она.

Но самое жуткое: хоть сны и не меняют реальность, они могут изменить тебя.

========== Ограбление поезда ==========

Он проносился мимо них, огромный, сверкающий, скрежещущий. Поезд. Даже Риччи, помнящей куда более совершенные технологии, он внушал трепет. Можно было понять дикарей, которые боялись его как демона, и переселенцев, гордящимся им, как божественным даром.

– Идем, – бросил Лэй, когда паровоз миновал их убежище.

Он отшвырнул прикрывавшие их ветки, присел и подлетел в воздух, словно гигантский кузнечик, приземлившись на крышу вагона. Риччи, хоть и обладала схожей прыгучестью, не рисковала – дождалась тамбура и вскочила на перемычку между вагонами. С нее она без больших усилий попала на крышу, где Лэй дожидался ее.

Он не стал говорить ей о том, что она могла бы прыгнуть выше, а лишь бросил:

– Быстрее, я нашел люк.

Он держался уверенно, и Риччи не стала спрашивать, все ли в порядке с его ногой.