Девушка сидела, ковыряя салаты и рассматривая хозяйку. Для своих лет женщина выглядела прекрасно – сохранила формы и даже талию, и это в шестьдесят –то! Ухоженная, на лице – всегда аккуратным слоем лежит косметика. Но что –то в ней было. То, что заставляло и сейчас останавливать на ней восхищенный взгляд. Шарм. Красота. Общее впечатление портил тяжелый словно железобетон, выцветший взгляд водянисто –коричневых глаз. Руки как у гарпии с короткими наманикюренными ноготками, и всегда мрачные тона в одежде. В тряпках Раиса Олеговна толк знала – за редкими исключениями постоянно подбирала фасоны, выгодно подчеркивающие фигуру.. Да, завораживающий образ королевы теней. Именно так в Голливуде когда –нибудь олицетворят смерть или дух тяжкой болезни… Красивый и равнодушный. Тёмный и загадочный в своей непредсказуемости.

–И что ты думаешь делать теперь? – хозяйка смотрела заинтересованно –заискивающе.

–Не знаю пока, мне нужно позвонить. Но я ещё не готова к этому разговору.

–Хорошо, я тогда не буду начинать, – она бросила сочувствующий взгляд на убитую безразличием квартирантку. – Мы поговорим позже, когда ты примешь решение.

Демонстративно –грациозно встала из –за стола и удалилась свою спальню, оставив Викторию сидеть в одиночестве, наслаждаясь обедом.

Надо бы за продуктами сходить, Раиса Олеговна, конечно добра, но садиться ей на шею очень некрасиво. И о чём она хотела поговорить? О ребёнке, который и сам не знает, быть ему или не быть? Звонить Павлу Петровичу не хотелось до жути, до дрожи в коленях. Но надо.

Надо поставить его в известность, возможно именно он и поможет, успокоит, уговорит оставить всё как есть, без операций, без аборта, на который Виктория уже решилась глубоко внутри. Взгляд упал на лежащий на столе телефон.

Контакты: Павел Петрович Шелест

Кнопка вызова. Длинные гудки, щелчок.

–Слушаю.

Сбивчивый рассказ дрожащим от волнения голосом, рыдания, – Павел Петрович молчал. Наверное, думал, размышлял, переваривал информацию. Наконец, собрав все воедино коротко бросил:

–Через три часа жду тебя в клинике. Не приедешь – пожалеешь не одну тысячу раз. У меня все. Жду.

В клинику она приехала вовремя. На пороге стоял Антон. Явно нервничал, зажав в руке очень эффектный букет из лилий. Смотрел так, словно под расстрелом.

–Привет. Это тебе, – протянув цветы, даже немного покраснел. Наверное получил втык от своего папаши.

–В задницу себе засунь, ублюдок.

Она прошла внутрь, цокая каблуками. Не хватало еще стелиться перед этой мразью. Единственный из их семьи, кто действительно заслуживал уважения – был Павел Петрович. Но, возможно, это уже в силу возраста.

Она знала, куда именно её пригласили – секретарша, заранее оповещенная о визите, попросила пройти на третий этаж, в кабинет Павла Петровича. Что ж, девушка очень надеется, что это – последний визит в эту проклятую клинику.

Самый верх – административные помещения, не имеющие ничего общего с больничной средой. Конечно, запах лекарств сочился из каждой щели, но обстановка в корне другая. Ковровая дорожка, очень мягкие и такие манящие присесть кожаные диваны, кресла. Живые растения в огромных керамических кадках. Наконец она дошла до заветной двери. Тихонко постучавшись, повернула бронзовую ручку.

Он сидел за столом, заваленным бумагами почти под самый потолок. Жестом пригласил присесть.

–Добрый вечер, Виктория Борисовна.

Она улыбнулась. Вымученно, но всё же вежливость – хорошая черта характера.

–Здравствуйте.

–Вы понимаете, что у нас сейчас за щепетильная ситуация?

Она кивнула.

–Виктория Борисовна, если Вы согласны – вас сейчас же переведут в корпус, специализирующийся на гинекологии. Там проведут все необходимые тесты, а дальше – будем отталкиваться от того что есть.

–Хорошо.

–Ну вот и ладушки. – Павел Петрович улыбнулся. По –настоящему. Так, что она ощутила на своих плечах теплые крепкие объятия. Даже дух перехватило.

–Поехали? – он встал, обошел канцелярского монстра и протянул руку.

Уже в машине, рассматривая в окно проносящиеся пейзажи, Вика думала.

А может быть, отец вовсе и не Антон?

И снова – «разделочное» кресло, безэмоциональный приторно –вежливый персонал, холод больничных стен, для весёлости раскрашенных в яркие тона. Не то, не то, всё не то! И зачем она попёрлась сюда!

Сделала бы аборт и всё, и больше бы не переживала! Вычеркнула бы этот период из своей жизни, забыла, спрятала в самый тёмный угол, на задворки памяти…

Зачем? Наверное, захотела создать Антону проблем? Ну вот, создала! Тот получил нагоняй от отца, даже за цветами сгонял… Ахаха, а может и вправду надо было ему букет в задницу запихать?! Нет, за то, что они с Вадимом сотворили – цветы в заднем проходе – слишком малое наказание.

Павел Петрович размышлял, сидя в рабочем кабинете. Мда. Сына он вырастил так себе. Во времена его юности парни никогда так не поступали с девушками. Совратить, опозорить. Зачем?! Забавы ради? У него же совсем другая ориентация. Трудно смириться, когда твое чадо…хм… не такой как все. Особенный. И связи предпочитает такие же, с изюминкой. Поэтому, когда ему позвонила эта девчушка, он обрадовался. Один флакон «Экстаза» в джине творит чудеса, Антон даже не взбрыкнул, когда она его поимела… И правильно сделала. Наследник всей этой империи должен быть! Должен, и все тут. Остается дождаться результатов теста на отцовство.

Виктория – девочка умная, смирная, согласится на любые условия, лишь бы быть в достаточной мере защищенной. А вот сынку надо дать нагоняй, чтобы больше этот позор в Сеть не выкладывал. Тоже мне, возомнил себя разоблачителем. Пидор мелкий. Ещё ничего в жизни не добился, а уже роль судьи присвоил.

Что –то отвлекся, бюджет на этот месяц уже составили? Цифры, цифры. Стоп. В этом месяце в отдел травматологии закупают новое оборудование. Откуда статья такие суммы на капремонт?! Рука потянулась к телефону, но мысль, появившаяся чуть позже (время –то за полночь!) остановила секундный порыв.

Не забыть бы завтра уточнить эту деталь. Взял, ежедневник, помечая важное. Отложив, удовлетворенно кивнул.

В открытый дверной проём влетела возбужденная до безобразия Ирочка.

–Павел Петрович, мои поздравления! Двойня! Мальчики, без каких –либо отклонений.

–Ты перепроверила?

–Да!!! Поздравляю!!

Надо было предложить недюжинные усилия, чтобы не сорваться из –за стола и не расцеловать Ирочку в обе щеки. Статус, репутация –с.

–Спасибо дорогая. В этом месяце у всей смены премия. Полуторная. А теперь оставь меня одного.

Когда Ирочка удалилась, Павел Петрович расплылся в улыбке. До ушей. Встав с кресла, подхватил с подноса бокал, щедро плеснул «Мартена». Можно и выпить. Ибо повод – есть. Даже не повод, а цельная причина. Того гляди, и Антошка за ум возьмется, а то совсем распустился. С парнями стал гулять, уже не стесняясь. Засранец.

У Павла Петровича было много «хороших» слов в отношении единственного сына, но положения языком не исправишь. А жаль, как же жаль.

В голове давно поселилась мысль выпороть отпрыска как следует, да вот только боялся, что тому понравится. И откуда в семье такой выродок взялся? Не важно. Важно то, что не далее чем через полгода, на свет появятся двое внуков. Хоть душа успокоится. Отхлебывая коньяк, владелец сети частных клиник, замечтавшись, неотрывно глядел в окно…

Легкое прикосновение к голове её не разбудило, лишь ненадолго вырвало из объятий Морфея в суровую больничную реальность. Вика вздохнула, натягивая легкое в нежно –сиреневую клетку покрывало. Сон –то какой хороший снился.

Она шла по поляне, густо заросшей ярко –голубыми цветами, шелковая травка приятно касалась ступней, впереди разливался на все голоса ручеёк. Тирлим, тирлим…

Ласковое летнее солнышко пригревало, оставляя на коже мимолетное прикосновение уходящего лета. Ей было хорошо, девушка спешила к ручью, очень хотелось пить… Но не настолько, чтобы не остановиться, потратив время на сбор восхитительно пахнущих цветов. Можно же ещё и венок сплести! Раз –два – и в волосах уже красуется корона из голубых и желтых искр. Засмеялась…