На полигон срочно прибыла группа контакта Института внеземных культур. Вместе с обслуживающим полигон персоналом прибывшие составили солидную аудиторию, окружившую сверхоборотня, несмотря на уговоры и угрозы безопасников Пинегина. «Серый призрак», очевидно, проник внутрь черного исполина-оборотня и не показывался, но люди не расходились. Грехов тоже стоял в обшей толпе. На него посматривали с недоверием и уважением, а Диего и Пинегин — с тревогой, оба знали, что нервные потрясения и нагрузки Грехову вредны как никому.

У Пинегина душа была не на месте — он отвечал за безопасность участников контакта и поэтому с тревогой посматривал на угрюмое марсианское небо, предвещавшее бурю, на установки всеобщего видеовещания, — всю процедуру контакта решено было показать по системе всесолнечного информационного оповещения.

«Серый призрак» появился через три часа. И хотя он не был сейчас ни серым, ни полупрозрачным — идеальный серебристый шар диаметром около двадцати метров, — все сразу поняли, что это за шар. Он опустился на оплавленный песок и снова предстал перед людской толпой в облике гуманоида, но уже не человеком, не землянином: четырехметровый рост этого существа говорил сам за себя.

Разговоры сразу все стихли.

Сеятель не торопился: видимо, он думал, каким образом внушить людям ту мысль, которая владела им, убедить людей в правоте этой мысли. Наконец он сказал:

— Я знаю, что такое сверхоборотень. Но единственное мое преимущество перед ним, равно как и ваше, — то, что мы с вами в данный момент сильнее его, диктуем ему свою волю. Однако в любой последующий момент он может стать неизмеримо сильнее всей вашей технически развитой цивилизации! Ситуация настолько неопределенна и тревожна, что я не берусь судить о последствиях дальнейшего контакта со сверхоборотнем.

Во-первых: все ваши гипотезы о сущности оборотня несостоятельны, он не является ни автоматом — сборщиком информации, ни управляемым разумными существами межзвездным кораблем, ни живым существом-хищником. Во-вторых, для того чтобы объяснить вам, что такое сверхоборотень, требуется сделать небольшое отступление, экскурс в прошлое.

Итак, около двенадцати миллиардов лет назад взрыв сингулярности, Большой Взрыв, как вы называете, породил нашу Вселенную. Уже через сто миллионов лет после этого момента в одном из образовавшихся после эры раздувания доменов появился первый разум. Праразум! Он совершенствовался не сто, не тысячу, не миллион — миллиарды лет! Мы не можем представить, какие задачи поставил перед собой этот разум, какие цели стояли перед ним, но результаты его деятельности видны всем.

Метагалактика, являющаяся одним из мириад родившихся во взрыве доменов, существующий космос — это всего лишь его полигон! А галактики, звезды, возможно, и пространство — все это результаты его экспериментов! Вы и мы тоже в таком случае — разум второго поколения, вторичные, еще слабые ростки всемогущего в будущем разума, под силу которому будет другая перестройка части, а то и всей Вселенной, уже по другим меркам и законам.

Сеятель замолчал. Люди стояли не шевелясь. Низкое солнце гнало по оплавленной равнине голубые блики, небо наливалось чернотой, проступили звезды. Молчания никто не нарушал.

— Извините, если я повторил известные вам истины. Это было необходимо. Теперь вернемся из дали времен. Сверхоборотень — это спора, зародыш, почка — называйте как угодно — того великого Конструктора и Строителя, кто строил наши звездные дома — галактики в нашей части Вселенной! Но самое главное — эта спора опасна! Она дрейфует в пространстве миллиарды лет, генетическая программа, наследственные структуры ее нарушены излучениями и полями. Претерпел изменения весь геном, отсюда и попытки «тихой охоты» за человеком, и теперь, если спора вдруг оживет, в чем я, правда, сомневаюсь, может произойти катастрофа! Я лишь в самых общих чертах могу предсказать, во что выльется рождение разумного существа той невообразимо далекой эпохи. Не думаю, что вместо великого созидателя родится великий разрушитель, но не исключено и это!

Да, вы многое можете почерпнуть, изучая оборотня, он достаточно ценен для вашей цивилизации в информационном отношении. Но даже мы, ваши старшие братья, не в состоянии оценить и понять всю эту информацию полностью, и поэтому, возможно, действительность более грандиозна, чем я нарисовал. Мое мнение — сверхоборотня необходимо уничтожить!

Снова короткое молчание. Сожалеющая усмешка на лице Сеятеля.

— Понимаю, коллективная оценка вырабатывается у вас медленно, все-таки звуковая связь значительно беднее мыслесвязи. Что ж, решайте, и если уничтожение оборотня покажется вам слишком жестокой мерой — отпустите его. Остальные споры почти прошли Галактику, и я буду очень рад, если все они навсегда покинут этот мирный район.

И «серого призрака» не стало. Только слабенький воздушный смерч коснулся людей теплым дыханием.

— Я догадывался, — тихо сказал Грехов. — Но не счел возможным поверить в столь сумасшедшую идею… Зародыш звездного Конструктора! Значит, «серые призраки» знали о сверхоборотнях и, наверное, встречались в прошлом… и нет больше тайны…

— Разве это плохо? — буркнул Диего, исподлобья глядя на гору сверхоборотня, словно прицеливаясь, как половчее выпихнуть ее за пределы марсианской атмосферы.

— Плохо то, что не мы сами нашли решение задачи, — сухо проговорил Пинегин.

Грехов быстро взглянул на него и болезненно усмехнулся.

— К сожалению, я не мог поступить иначе. Мной вдруг овладело какое-то безумие — действовать, действовать, пока не поздно…

— Безумие — это избыток надежды, как выразился когда-то старик Дюма, — сказал сосредоточенный Диего. — Тебе не в чем себя упрекнуть, не для себя же старался. Мне почему-то кажется, что нам предстоят такие испытания, перед которыми прошлые беды — искры перед костром…

После разговора с «серым призраком», который ошеломил ученых короткой, в несколько минут, речью, всю Солнечную систему всколыхнул бум дискуссий и споров — что делать со сверхоборотнем? И можно ли относиться к сообщению неведомого облакообразного мыслящего пришельца с Тартара серьезно?

Всесолнечный научный совет положил конец почти двухмесячным спорам, и, хотя решение совета было далеко не единодушным, резолюция была краткой и однозначной: информацию «серого призрака» принять к сведению, исследования оборотня продолжать, максимально обезопасив исследователей от любых угрожающих их жизни действий реликтовой споры. Но еще задолго до совета пограничная служба Даль-разведки и УАСС начали подготовку к новому этапу исследований, решив, что во сто крат легче принять профилактические меры, чем ликвидировать последствия катастрофы.

Строительство силовых экранов вокруг полигонов, в котором участвовал и Диего Вирт, было звеном в цепи таких мер.

— Когда наконец здесь заработают макропогодные установки? — проворчал инженер полигона Мансуров, надвигая на лицо щиток респиратора. Воздух Марса был уже годен для дыхания, но пыль, поднятая с холмов воздушной волной — предвестницей приближающейся бури, забивала носоглотку. — Пошли к следующей антенне?

— А успеем? — Диего с профессиональной тревогой посмотрел на запад, где клубилась желтая мгла.

— Успеем, отсюда к лагерю всего пять минут хода.

— Рисковые молодцы в полигонной команде, — сказал Диего с восхищением. — Любят играть с огнем.

— При чем тут игра с огнем, — обиделся Мансуров. — Работы всего на четверть часа. Или перестраховка — основной принцип работы пограничников? — с сарказмом спросил он.

Диего засмеялся, включил антиграв и умчался к соседней ажурной башне.

«Игра с огнем, — повторил про себя Диего, шагая от башни к башне. — Именно так: дальнейшее копание в оборотне — игра с огнем. Доводы ученых на совете понятны: такого шанса исследовать спрессованную в одном кубическом километре Вселенную больше не будет! Но и риск велик. Пожелание „серого призрака“ — не шутка, это очень серьезно. Или ученые мужи почувствовали себя уязвленными? Как же: наука Земли, раскрывшая не одну тайну природы, — и спасует перед каким-то „черным ящиком“? Конечно, если бы людей не влекло неизведанное, человеческой цивилизации просто не существовало бы. Но с другой стороны, надо же понимать, какие задачи в какое время нам по плечу. Неужели год исследований сверхоборотня, год поисков наугад, вслепую, не давший почти ничего, кроме новых вопросов, неужели этот год ничему нас не научил? Взрыв, стоивший жизни семи изыскателям… кто-нибудь смог его предугадать? Никто! Поведение оборотня не поддается никакому прогнозу. А кто может предугадать, какие формы примет рождение Конструктора?»