— Еще чего не хватало, — тут же вскинулся эрол Эссельна. — Знай свое место, командир.

— Мое место, принцесса, на ступень выше твоего. Смирись.

— Временно, Гро. Это лишь временно.

Они какое-то время сверлили друг друга откровенно ненавидящими взглядами. Аникам покачал головой — до чего же разные! Русоволосый синеглазый красавец Стефан прямо-таки лучился благородством; чистокровный западный сноб, мечтающий породниться с герцогом Скаэльды и не допускающий и мысли о том, что им командует плебейский вымесок непонятных кровей. Смуглую физиономию Гро отличали резкие, правильные черты лица, но своим бандитским видом он не вызывал и мысли о благородном происхождении. А уж широко расставленные, хитрющие черные глаза вмиг выдавали приграничного прощелыгу.

Лекс напоминал встрепанную ворону или шкодного уличного кота — тем удивительнее несвойственная приграничному отщепенцу манера держаться и ощущение свирепой, давящей силы, исходившее от него. Лекс буквально распространял вокруг себя ауру опасности с оттенком сумасбродного вампирского безумия. Уж кто-кто, а Стефан наверняка переживал за сохранность своей породистой шкурки, потому и не бросал официальный вызов Первому мечу.

— Мальчики, вы закончили? — сладеньким голоском осведомилась Марсаль, до этого с интересом наблюдавшая за ними. — Если да, то я, с вашего позволения, велю привести пленника!

— Да, госпожа! — Лекс одарил девушку клыкастой белозубой улыбкой. — С моего позволения велите, конечно же.

Стефан и Ольга переглянулись, как бы интересуясь друг у друга, не свихнулся ли вконец их многоуважаемый командир, а кукольное личико Марсаль приобрело на редкость стервозное выражение.

— Твое фиглярство мне не очень-то нравится, Александр.

— Простите, госпожа, — вкрадчивый тон Гро не предвещал ничего хорошего. — Мы, нечисть, народец на редкость… безумный. — Совсем уж нагло он провел пальцем вдоль подбородка Марсаль, заставляя ее вскинуть голову. — Я могу перегрызть вам глотку или оторвать к хренам голову, не особенно заботясь о печальных для моей собственной башки последствиях. — В глухо-черных глазах мелькнула зловещая алая искра. — Помните об этом хотя бы до тех пор, пока не будете в состоянии защитить от моих клыков свою тщедушную шейку.

Выдав еще один обаятельно-жутковатый оскал, Лекс потерял всякий интерес к оторопевшей девушке и, брезгливо отдернув руку, прошествовал к алтарю с этаким скучающе-самодовольным видом.

— Перегибаешь палку, мальчишка, — негромко прошипел Аникам, краем глаза улавливая довольную ухмылку Сенмара.

— Да плевать я хотел, — откликнулся Лекс беззаботно и так же тихо.

— Она попросту прибьет тебя за твои хамские шуточки…

Он покачал головой, цинично улыбаясь и всем видом демонстрируя превосходство. Уж что Аникам ненавидел больше всего на свете, так это раздутое эго молодых магов, их непрошибаемую уверенность в собственной правоте и умудренности.

— Если Марси не совсем дура, то понимает, что ей пригодится пастух для полоумного стада, которое вы зовете воинами.

— А ты уверен, что она не совсем дура? Ох, Александр, всё тебе море по колено. Неужели сгинуть охота раньше времени?

— Уж тебя-то однофигственно переживу, — отрезал Лекс, поморщившись. — Хорош корчить заботливого дедушку. И не зови меня Александром, сколько можно повторять? Ненавижу.

Верховный жрец почти издевательски рассмеялся под недовольным взглядом лучшего своего ученика.

— А разве это не твое имя? Уж сколько лет живешь, а всё еще не понял: от себя-то, парень, бегать можно сколько угодно! Но убежать всё равно не выйдет.

Лекс в ответ лишь зыркнул своими жутковатыми глазами, похожими на тлеющие угли, и тут же отвернулся.

Аникам не считал себя глупцом, но и храбрецом тоже: только у Лекса хватило бы наглости без всяких ограничителей оставить химеру под присмотром двух неучей. К счастью, Айвери на удивление спокоен — будто бы сознательно идёт умирать. Ну да есть ли иной выход? От мальчишки отрекся род; кроме рода же защитить его некому.

«И они еще что-то говорят про безнравственность темных». — Сам Аникам далек от образца добродетели, но среди той же темной аристократии не нашлось бы тех, кто вышвырнет из дома малолетнего родственника, когда тому грозит опасность. Такой поступок ложится позорным пятном на честь рода.

Спокойствие не изменило Кастору и сейчас: он шел в сопровождении двух оборотней, глядя перед собой пустым взором. При виде Лекса разве что по лицу светлого мимолетно проскользнули непонятные эмоции.

— Александр, — проворковала Марсаль, тоже обратив на вампира далекий от симпатии взгляд. — Это твоя добыча. Не желаешь ли освежевать?

— Это приказ? — без всяких эмоций поинтересовался Лекс.

— Ну что ты. Просто предложение.

— Я его не рассматриваю, — коротко бросил он. — Попросите лучше Стини — тот парню одними ногтями всю шею располосует, лишь бы угодить.

— Ах, даже не знаю, нагл ты, глуп, или безумен. Или всё вместе? — Избранница улыбнулась, но ее огромные серые глаза остались холодно-злыми. — Но это даже забавляет, так что… пока я просто повеселюсь, Первый меч. Ты смешон.

Он с усмешкой кивнул, но на впалых щеках отчетливо виднелся гневный румянец. Кастор же теперь не отрывал взгляда от Гро. Аникам вопросительно взглянул на Сенмара, тот лишь едва заметно пожал плечами.

— Стефан? — обратилась Марсаль к своему фавориту. Тот с готовностью кивнул и, выхватив из ниоткуда нож, подошел к Айвери. Отослав оборотней небрежным движением человека, всю жизнь окруженного слугами, шагнул к алтарю вместе с пленником.

— Так-так. Горло?

— Свихнулся? Незачем нам такой фонтан, — качнула головой Ольга; казалось, ей чуть дурно. — Лучше режь запястья вдоль, так будет меньше грязи.

— Горло перерезать всегда успеешь, — заметила Марсаль. — Пусть наш светлый праведник поживет подольше. Я сегодня в хорошем настроении!

И она премерзко захихикала, будто бы Эссельна — ее подружка и они выбирают нижнее белье в лавке готового платья. Ольга и Лекс поморщились с неожиданным единодушием. Первая, правда, из вежливости попыталась скрыть свою реакцию, а Гро… тот о вежливости имел весьма смутные представления.

Не без опаски ослабив ограничители, Стефан почти с заботой уложил руки Айвери на алтарь.

— Извини, — сказал он. — Будет больно.

Двумя резкими движениями Стефан рассек запястья, испещренные выпуклым синеватым узором вен. Кастор дернулся, с неверящим и испуганным видом глядя на алые рты свежих ран. Вскоре кровь залила алтарную плиту, растекаясь причудливым узором по белому мрамору, будто вырисовывая лик приближающейся смерти.

Руны хиаре по краю алтарной плиты вспыхнули одна за другой, земля под ногами завибрировала, а море с ревом накатило на берег такой волной, что крупные брызги долетели до края обрыва, смешиваясь с волосами, одеждой, с кровью на алтаре.

Один из треугольников в центре плиты вспыхнул ультрамарином. С наследием водной стихии было покончено.

— Чувствуешь? — заинтригованно как-то спросил Николя; голос его подрагивал от избытка, видимо, этих самых чувств.

— Чувствую, — вместо Аникама ответила Избранница Хаоса, шагнув ближе к краю обрыва. Ее темные кудри взметнул злой порыв ветра, брызжущий крохотными капельками морских вод. Глаза Марсаль вспыхнули от буйства ее собственной магии, за годы жизни в стане жрецов приученной к чистому Хаосу, будто к наркотику.

Но тут и магии не нужно — безумие пуще всякой магической силы сквозило и в глазах девчонки, и в широкой улыбке… в каждой черточке смазливого желтовато-бледного лица со знаком Хаоса, нанесенным многие годы назад на левую скулу — туда, где хиаре носят печать Стихии. Знак Хаоса и являлся, собственно, причиной прогрессирующего безумия Марсаль. Если любой другой жрец для подпитки от Хаоса не рискует использовать больше четырех каналов, то в ее ауре отчетливо виднелось не менее дюжины нитей силы. Толстые, как канаты, они змеились вокруг Марсаль и обильно сыпали искрами.