Опять же, я сызмальства шастаю по приграничью — и еще живая! С магией всё печально? Я не самый плохой воин… ну, для своих габаритов, конечно. Мелкая, будто гномиха? Так не с голыми же руками я на приграничных забулдыг кидаюсь. Мое орудие ближнего боя — посох, оглобля на три с половиной локтя да с магическим усилением. Оурахан будто создан, чтобы дробить кости и вышибать последние мозги из недружелюбных мордоворотов. А что верхушка камнями украшена — так вмятины на головах будут рельефные!

Чуть устыдившись своих негуманных мыслишек, рассеянно оглядела полутемную гостиную и на автомате принялась собирать с пола бумагу, какие-то странные свитки, чертежные инструменты, тетради и толстенные книги. И Дара и Андрэ постоянно захламляют таким образом пространство. К неудовольствию дражайшего господина Александра — он у нас первосортный разгильдяй, но периодически срывается в тотальный контроль и порядок.

«Ника, ну я же свое железо не рассовываю по всем углам?! Сказал же — устраивайте филиал Бездны в какой-нибудь одной комнате!» — как наяву прозвучал громкий, донельзя возмущенный голос. Я хихикнула — забавный он всё-таки, с этими командирскими замашками. Меня тоже частенько рвется воспитывать, но скорее для проформы. Лекса — моя ему за это благодарность — я по большей части устраиваю такой, какая есть. Пусть даже и есть я не что иное, как слабоумная идеалистка, которой больше всех надо.

Н-да, с самооценкой дела тоже не ахти.

Недовольно хмурясь собственным мыслям, подошла к одному из высоченных узких окон — выбили бы их в момент, не живи здесь магистр заклинаний. Потянула на себя краешек плотной ткани, задумчиво глянула в образовавшуюся между шторами щелку. Восемь после полудня, а уже сгустились сумерки. У нас на западе, то бишь в столице, в любое время года темнеет поздно. Летом так вовсе спать невозможно.

— Так, ладно, — бормочу себе под нос. Как ни хотелось проигнорировать предостережения Дары, а шерсть-то на загривке топорщится пуще прежнего. Пора идти домой. Ну, то есть к Жанин. Я там себя чувствую даже не гостем, а неудачно подобранной мебелью.

Должно быть, складывается впечатление, что я ее терпеть не могу? Вовсе нет. Жанин, конечно, узколобая и высокомерная… но она моя бабушка. И на самом деле любит меня, как бы я ее ни бесила своими выходками. Следует хотя бы платить ей тем же, раз уж никаких ожиданий всё равно не могу оправдать. Жанин, в конце концов, воспитала меня, в то время как родителям нет никакого дела до того, жива ли их младшая дочь. Только вот можно ли их обвинить? Вполне разумно — делать вид, что вовсе нет никакой дочери, раз уж та помрет во цвете лет.

Понять могу, а простить — никак. Тут хоть запонимайся, а больно же. Больно.

Да уж, потрясающее качество для самопровозглашенного бойца приграничных подворотен — то и дело растекаться соплями по древу. Пора бы завязывать с нытьем о несправедливости судьбы и топать уже к городскому порталу.

*

Демоны и нечисть — дети Тьмы. И к светилу Тьмы — луне — мы питаем слабость. Мертвенное сияние обостряет все чувства, выводит охотничьи инстинкты едва ли не на первый план. Убежать от вампира в полнолуние — нереально, если ты сам не вампир, оборотень, или еще какая темная и шустрая дрянь. Бедняге Кастору следовало бы это учесть, но он, видимо, продолжает на что-то надеялся. Похвальный оптимизм, однако я по горло сыт сомнительным гостеприимством Железного Леса.

Айвери-номер-два водил меня кругами, пытаясь отсрочить неизбежное. Держался на расстоянии, чтобы я не услышал и не почуял. И каким-то образом (опять же, без Леса не обошлось) искажал поисковую сеть. Не стоило забывать, что луна благоволит и ему тоже. Да, Тьма во мне абсолютна, но те крупицы первородной демонической силы, что светлый маг Айвери унаследовал от пращуров, стоят ничуть не меньше. Или даже больше. Если уж со мной редко кто рискует связываться, то он… Химера ведь почти всегда сильнее чистокровного мага, пусть даже унаследует лишь каплю крови. Наследие же нечисти не имеет такого влияния, как демоническое, и может «заснуть» через пару поколений.

— Горазд же ты, родимый, от смерти бегать, — тяну скучающим тоном, даже не сомневаясь, что Кастор где-то поблизости. В радиусе от четырех до десяти метров, если точнее. — Изворотлив до ужаса. Локи, случаем, обряды не справляешь? Хотя куда там… светленькие недоумки с их высокой моралью. Не удивлюсь, если вы уверовали в Силы небесные, как велит пресветлый иерофант, чтоб его Торовым молотом…

В меня шарахнули чем-то достаточно мощным — судя по сложному плетению, которое даже опознать не удалось. Я увернулся без особой сложности, хотя мог бы и не трудиться: мне повезло от рождения заиметь крепкий иммунитет к чужой магии. Такое бывает, когда в крови намешана куча всяких наследий. Но тут тоже есть свои минусы — мое тело не только отторгает враждебную магию, но и дружественную принимает через раз.

— Не дорос ведь еще — швыряться в нечисть боевыми заклинаниями! — довольно скалюсь. — Проще попасть по воробью. Но ты не стесняйся, попробуй еще разок! — прислонился спиной к стволу одного из толстенных деревьев, мощными корнями разрывающих землю. — Хм, нет, лучше не трать мое время и выходи.

Кастор не внял моим словам и не вышел. Как и ожидалось. Но по этому поводу не сильно страдаю, потому как до меня дошло наконец.

Нужно сказать всего четыре слова.

— У нас твой брат.

Если любишь кого-то — будь готов в любой момент погибнуть за него. Или из-за него. Так или иначе я твердо уверен — нет ничего хорошего в том, чтобы любить. И Кастор Айвери поспешил убедить меня в этом.

Еще один тощий очкарик возник из зарослей неожиданно, будто телепортировался. Безоружный и какой-то апатичный. Я не расслаблялся раньше времени, поспешно набрасывая на себя дополнительный магический щит и кладя руку на рукоять меча. В любой непонятной ситуации нужно хвататься за меч, уж это в меня вбили намертво.

— И сколько вас всего?

Хм. Не тот вопрос, какой можно было от него ожидать.

— Я и еще трое, — после секундной заминки всё же соизволил ответить. — Даже если вдруг справишься со мной, что вряд ли, — они не знают, что твоего братца нельзя покромсать на волчий корм. Вы ведь близнецы?

— Нашу связь ослабляли с детства. Распространенная ныне практика — чтобы не лишиться обоих наследников разом. Велел ему ждать на болотах, но Поллукс, видимо, сунулся к вам под видом меня. А я и разозлиться не могу. — Всё с тем же безучастным видом он развел руками. — Я бы поступил так же. Связь… ее следовало обрывать вовсе, да только невозможно это. — Покачал головой. — Всё равно что разодрать человека на две части.

Повисла тяжелая, почти физически ощутимая пауза. Мы смотрен друг на друга: я — оценивающе, он — равнодушно. Несмотря на абсолютную идентичность худосочно-смазливых физиономий близнецов, Кастор выглядел по-другому. Хладнокровный и собранный. И сейчас что-то лихорадочно соображающий.

Не знаю, как у людишек, а у магов близнецы — весьма любопытный феномен. Меч и Щит. Ведущий и ведомый. Нападающий и защищающий. Кто есть кто в парочке очкариков — очевидно. Оба вели себя, так сказать, по канонам близнецовой связи.

— Я силовик четвертого высшего, со мной еще два воина и практически неубиваемый волчара размером с телёнка, — говорю без обиняков. — Против меня и оборотня Лес не пойдет, так что… сам понимаешь. Всё, что ты мог сделать, — спрятаться где-нибудь, или хоть скрыть ауру раньше, чем на тебя вышли. То, что выкинул ты, — самоубийство с отсрочкой в пару недель. Кроме шуток, а какого иерофанта ты всё это удумал?

— Мне негде искать убежища, — спокойным до жути голосом отозвался Кастор. — Меня вышвырнули из родового поместья, когда Высший круг насел на главу рода. И, само собой, сняли с меня всю родовую защиту. Бросили на расправу вам… а Люк по дурости увязался следом. Точно так же, как по дурости сдался твоим цепным псам, Первый меч, — он усмехнулся с ожесточением. — Против тебя мои шансы невелики, но разве ты бы на моем месте сдался просто так?