Кто бы знал, как он вообще умудрился до той комнаты дойти, ни разу не зажав Кори у стены — в мозгу так и вертелось заветное «возьми», долгожданное и почти просящее. Тео хотел этого, сильно, почти непреодолимо, и только небывалым усилием воли подавил желание сделать это прямо посреди коридора, на полу, да где угодно и как угодно.
Потому что нельзя. Потому что хотя бы один из них должен помнить о блядских законах Инферно, которые Тео ненавидел всей душой.
Он не выдержал уже на пороге комнаты: захлопнул дверь ногой; скорее по наитию, чем из разумных побуждений, набросил заглушающее и запирающее. Притянул Кори обратно к себе, зашарил руками по спине, стащил совсем ненужный свитер, портя собственную первоначальную идею раздевать его медленно. Обнаженная грудь с четко очерченными мышцами, гладкая, светлая, так и манила оставить как можно больше следов. До самого живота, но можно и ниже, чтобы Кори смотрел на себя в зеркало и всегда знал, чей он.
Попахивало дурными демонскими замашками, и это изрядно пугало, но Тео, даже если бы сильно захотел, не смог бы отказаться от возможности отметить его собой. Взять, как того хотелось нестерпимо.
Он повалил Кори на кровать, потянулся к пуговицам на узких штанах и всё же смог — стянул медленно, следя за тем, как дюйм за дюймом обнажаются длинные стройные ноги. Задержался только в последний момент, не решаясь сдернуть штанину, зная, что под ней. Ненавистный браслет, который так хотелось сдернуть, освободить Кори от символа принадлежности кому-то другому. Тео накрыл цепочку ладонью, не желая смотреть, подцепил пальцами, даже разорвать захотел, не обращая внимания на то, как жжет руку.
— Хочу снять его с тебя, — заявил он мрачно, наклоняясь к лодыжке и сжимая на ней зубы, втягивая нежную кожу. Чтобы тоже — след, синяк, метка. — Уничтожить хочу.
— Нет ничего проще, Тео.
Кори и в постели умудрялся двигаться с нелюдской ловкостью; миг — и вот он уже прижимается к Тео, льнёт к нему что та кошка, полыхает в руках что пригоршня углей. С виду-то холоден как ледышка — поглядите, мол, на меня, я весь такой колючий как репей, недоступный как Хладная Богиня, — и нипочём не догадаться, какая демонова прорва нежности и ярости скрывается внутри. А даже если догадался, так ещё попробуй докажи…
— Нет ничего проще, — повторил он, оставив ему над ключицей очередную саднящую отметину. — Браслет сам спадёт, когда сделаем всё как положено.
Тео гулко сглотнул, силясь сообразить, что это такое он сейчас услышал. «Как положено» — это значит?.. Не может же Кори в самом деле предлагать ему…
— Кори, нам нельзя, — выпалил он почти сердито. Вот чего издеваться? Он ведь и так на последнем издыхании держится. — Бездна, почему вообще я говорю это тебе?..
— Потому что идиот? — предположил Кори на удивление ласково, тут же принялся притворно хмуриться. — Или просто не хочешь меня? — горячая ладонь легла на бедро, стиснула член через штаны, заставив дёрнуться и резко выдохнуть. — Непохоже. О, знаю, всё лишняя одежда виновата…
— Кори!
Прозвучало нихрена не решительно, вообще чуть ли не жалобно. Тео не знал, то ли смеяться, то ли плакать — блюдёшь тут, понимаешь, невинность своего адского цветочка, а этот… бесстыдный инфернальный девственник того гляди снасильничает. Ну то есть как снасильничает… будет оно как в сэмовых похабных книжках — тело предало, кончил три раза.
— Я что, ещё и выпрашивать должен?! — сердито прошипел Кори, в своём праведном гневе почему-то не забывающий расстегивать на нём рубашку. — А вот и буду, — тут же выдохнул он ему на ухо. — Пожалуйста. Пожалуйста, Тео. Пожалуйста, выеби меня. Отымей по-всякому. Я же твой, ты можешь делать со мной что захочешь.
О, Тео хотел столько всего, что не в каждых книжках для взрослых написать отважатся. И половина из этого явно не попадала под то, что положено делать с клятыми девственниками. Хотя Тео даже сомневаться начал, кто из них больший девственник — он или его демон с… грязным ротиком.
Нельзя. Потому что этим точно не кончится, не тот настрой у обоих. А пока они не разберутся с Сайрусом, пока Кори не будет хотеть этого безо всяких сомнений, пока он сам не перестанет сомневаться в себе — нельзя. А потому, собрав всю оставшуюся волю в кулак, Тео отстранил его, тут же столкнувшись с недоуменным и порядком возмущенным взглядом.
— Ты что, не хочешь?.. — начал было Кори, очевидно, слишком проницательный, чтобы не догадаться о его метаниях. Тео вовремя успел остановить его, накрыв губы ладонью.
Нет, совершенно невозможно устоять же!
Ведь Тео хочет. Еще как хочет, Двенадцать, Бездна и всё Инферно тому свидетели — он хочет Кори так сильно, что готов умереть даже за одну ночь с ним. А уж за то, чтобы Кори было хорошо, — и не один раз.
Тео потянулся к нему, надавил на плечи, заставляя опуститься на кровать. Навис над ним, ощущая странное и невыносимое возбуждение от того, что Кори под ним обнажен, в то время как сам он так и не выпутался из рубашки. Потянул его руки вверх, сжимая запястья — наверняка слишком сильно. И наверняка больно. Вроде и жаль его, однако же так хотелось, чтобы он хоть немного побыл в его власти. Да и Кори совсем не против, и это сводит с ума похлеще самых жадных поцелуев — вытянулся под ним, так откровенно предлагая себя, что…
Что впору отстраняться, лишь бы полюбоваться им. Обнаженным, горячим, с цепочкой засосов на шее, тянущейся к груди. В высшей мере развратная картинка, будто он умудрился снять самую дорогую шлюху… предназначенную только ему.
Признаться, прежде Тео не видел ничего ценного в девственности, чужой и тем более своей. Но теперь он неприлично счастлив, что будет у Кори первым. Пусть не прямо сейчас, но…
Тео наклонился, усыпал поцелуями его грудь, оставляя ещё больше меток, тёмных и ярких. Кори стонал всякий раз, когда его губы втягивали нежную кожу, а зубы сжимались на соске. А уж когда рука сжалась на его члене, заключила в кольцо, принимаясь медленно поглаживать, он выгнулся так, что впору снова поражаться его гибкости. Для Тео она не была новостью — девственность девственностью, но возможностей узнать о талантах своего Кори у него было предостаточно.
Красивый, невозможный, невероятный, принадлежащий только ему.
Тео скользнул языком ниже, обхватил губами его член — непривычно и наверняка не так умело, как это выходило у Кори, но ему так хотелось. И ниже — хотелось тоже. Заставить дрожать от прикосновения языка к чувствительному входу, от запредельно откровенной ласки. Ему нравилось, им обоим — что может быть лучше, чем дарить удовольствие тому, кого любишь всем своим сердцем? Без кого скучал до безумия.
И кто скучал по нему и хотел так же сильно. Иначе как объяснить, что Кори так стонет и так… отдаётся, что от одного этого не то что оргазм получить — в эйфорию впасть можно.
Тео и впал. Стоило только Кори излиться, выгнуться снова, от одних только ласк, от прикосновений, поцелуев, как все оставшиеся мысли словно потоком снесло, оставив только невероятную легкость во всём теле…
Только когда Кори прижался к нему, крепко обхватил руками, удалось сполна ощутить, как он горит. Тео уже знал, что это нормально, однако всё равно немного напугался. Испуг, правда, изрядно отдавал самодовольством: вот так распалить эту ехидную некромантскую ледышку ему прежде не удавалось.
— Ты в порядке? — всё же спросил он, уткнувшись носом во взъерошенную макушку.
— Всё хорошо, — тихо ответил Кори. Его губы лениво скользили по шее Тео, горячие ладони неспешно оглаживали спину… и всё бы ничего, прекрасно просто, но его недовольство буквально кожей чувствовалось. Тео тяжко вздохнул, чуть отодвинулся, тут же стиснул его покрепче — ну горячий всё-таки, жуть! — и, разумеется, не выдержал:
— Кори, что я сделал не так?
— Зачем спрашивать, если сам знаешь?
Ну конечно, он знал. И чувствовал даже: клятый браслет будто нарочно (да наверняка нарочно!) был прижат к его ноге и обжигал ещё сильнее, чем сердитый демон в его руках.
