А ну и хер с ним.

Тем более что сейчас Кори так близко, его светлая шея так и манила прикоснуться, весь он манил, лишая последней капли рассудительности. Тео, протянул ладонь и провел пальцами от уха до ключицы, на которой медленно заживала царапина. Завис, вдруг понимая: что-то не так, чего-то не хватает.

— Ни одного следа не осталось…

— Ну так чего ты ждёшь? — требовательно выдохнул Кори. И тут же сам впился в его шею, сначала губами, а потом и зубами. Осторожничал, правда: Тео ощущал лишь вспышку болезненного возбуждения каждый раз, когда острые зубы легонько прихватывали кожу.

— Сильнее, Кори, — взмолился он, сам от себя не ожидая.

— Точно?

Тео молча зарылся пальцами в шелковистые волосы, притягивая Кори ближе, не просто позволяя — чуть ли не умоляя всадить в себя клыки. Никакая боль не могла сравниться с удовольствием от одной лишь мысли, что Кори снова его присвоил, отметил как своего… и определенно ждал того же в ответ.

— Чего ты ждёшь? — повторил он, насмешливо улыбаясь и щуря свои невозможные глаза, подернутые чёрной дымкой в уголках. — Или я впрямь свободен завтра вечером?

Зря он это сказал. Или не зря — поди разберись, что творится в этой голове. В головах их обоих, если прикинуть совсем уж честно. Возмущение с отдаленной ноткой злобы вспыхнуло вмиг, хотя Тео обещал, клялся себе, что не будет припоминать саркастичную фразочку. Цена ей полсеребрушки, да и он заслужил, но…

Тео потянул за тёмные пряди, отогнул ворот свитера, навалился сильнее, чтобы никуда, никогда ни к кому больше; с наслаждением и отчаянием впился в беззащитную шею. Кори застонал, выгнулся в его руках, ловкие пальцы огладили бедро и легли на пряжку ремня.

И демон (не его, а какой-нибудь случайный) знает, что было бы дальше, не вспомни Тео, где они находятся. Словно подростки лижутся прямо в парадной, хотя до спальни всего ничего. Хотя почему «словно»? По магическим меркам они и есть подростки — глупые, влюбленные и бесстрашные.

— Блядь, Кори, — Тео неохотно отстранился, невольно любуясь — на белоснежной шее расцветал внушительных размеров засос, даже следы зубов остались. Не очень красиво и наверняка неприлично («стыдно», как точно сказала бы зануда Джулия), но так волнующе. — Нужно зайти.

Кори будто бы прислушался к чему-то — и тут же смешливо фыркнул.

— И правда нужно, — пробормотал он, с неохотой отстраняясь. — Тебя там заждались.

Тео уставился на него непонимающе, не сразу сообразив — кто же может его ждать в квартире Кори? А когда сообразил — первым дёрнулся снимать запирающие заклинания. Манбрис, их прекрасный, вредный и просто роскошный во всех смыслах кот!

— Котик мой! — Тео только чудом не споткнулся о сильфура и тут же бросился тащить его на руки, гладить шелковистую шёрстку, чесать за ухом, с удовольствием слушая низкое урчание. Хотя лапой по лицу ему всё же зарядили, не иначе как в отместку — мол, почему не приходил так долго? — Знаю, знаю, подлец, скотина, бросил вас тут одних!.. Кори, у тебя есть пятнадцать минут, пока Манбрис мне на тебя жалуется!

— Да, мой повелитель, — съехидничал Кори. — Ещё распоряжения будут?

Тео глянул на него — на тонкий свитер, обтягивающий тело, на штаны, не оставляющие простора воображению.

— Оденься потом. Хочу сам тебя раздеть.

Кори зыркнул как-то недобро — мол, я ещё заставлю тебя об этом пожалеть. Но в итоге молча скрылся в ванной, дав Манбрису возможность вдоволь на себя пожаловаться. Ну или на самого Тео поругаться трёхэтажным матом, кто ж разберёт этих сильфуров.

Тео плюхнулся на диван вместе с Манбрисом. Тот поворчал недовольно, попытался снова отвесить ему кошачью пощёчину, но в итоге улёгся на груди и принялся урчать, подставляясь под ласку. Тео гладил его, не веря, что целую неделю жил без них обоих, без этого тепла, домашнего и родного. Без вредного кота, таки выпускающего когти, осторожно, но словно в отместку за разлуку.

— Я тоже скучал, пуханчик. Больше не брошу вас, обещаю, — кот на это приоткрыл один глаз, глянул осуждающе, и будто нарочно чихнул прямо в лицо. — Ах ты, вредина!

— Только отвернулся, а мой кот уже завалил моего парня, — рассмеялся Кори, едва выйдя из ванной. Одёжку свою непотребную он и впрямь надел, кое-как приведя в порядок; Тео боялся (и жаждал) узнать, чем ему придётся заплатить за такую покладистость. — Почему у меня такое ощущение, будто я здесь третий лишний?

— Совершенно неправильное у тебя ощущение.

На мгновение зарывшись носом в мягкую шерсть, Тео аккуратно ссадил кота с себя и поднялся. Манбрис, как ни удивительно, возражать не стал, только глянул на них немного осуждающе, прежде чем запрыгнуть на спинку дивана.

Тео приблизился к Кори, в который уже раз удивляясь — как он вообще продержался так долго? Протянул было руку, чтобы погладить его по щеке, ощутить бархат его кожи… и вдруг понял, что сейчас этого будет мало. Сделал ещё шаг, чтобы было удобнее притянуть его к себе, задрать на спине клятый свитер. Нет, чем он думал, когда просил Кори одеться? Ведь так сильно хочется увидеть его обнаженным, под собой или на себе — не столь важно.

— Ты всё ещё принадлежишь мне? — проговорил Тео глухо, устраивая вторую ладонь на животе, твёрдом и гладком.

Спросил, и сам понял, что сморозил чушь — перед глазами как раз имелось неплохое свидетельство. След его зубов, который Кори не стал залечивать, такой яркий и вызывающий, что будет видно всем, если он не прикроется.

— Я принадлежал тебе, даже когда хотел оторвать к Бездне твою бестолковую башку, — заверил Кори чуть сварливо, хмуря брови и ощутимо стискивая пальцы на его плечах. — Как бы меня это ни бесило.

— Бесило? — притворно (или не очень) возмутился Тео. — Да ты меня бросил, даже объясниться не дал!

— Можно подумать, ты заслуживал, — проворчал Кори в ответ.

Не поспоришь — не заслуживал. Не факт, что заслуживает сейчас, кстати. Вон, даже Манбрис глядит осуждающе.

— Прости, — Тео ткнулся в его лоб своим, обхватил ладонями лицо, чтобы быть совсем близко, смотреть в его глаза. — Прости, Кори, я должен был сказать, но… Оно казалось таким неважным, понимаешь? Я ведь хотел тебя, с первой минуты, как увидел в столовой. Не на свидание из-за фанта, а всего тебя. И поэтому отказался почти сразу, — воспоминания о том премилом вечерке в их общаге заставили нервно хмыкнуть. — Двенадцать, кто только придумал чары Непреложной истины? Ты не представляешь, что меня заставили наговорить эти сволочи, которые мне якобы друзья!

— Не представляю, — согласился Кори чуть язвительно. — И уж тем более не представляю, как они потом заставили тебя заткнуться. Это без всяких чар-то почти нереально.

— Неправда, есть много вещей, о которых я никогда не стал бы трепаться. Ну, по своей воле, — он всё же не удержался на пару мгновений прихватил его нижнюю губу в легком поцелуе. — Я сказал им, что влюбился в тебя. Не совсем так, но…

— О, я догадываюсь.

Как Кори ни силился скрыть это за насмешкой, но Тео уловил нервнозность в его голосе. И плюнул на всё. Даже если его не простили, даже если не любят так же сильно, главное — он может обнимать, быть так близко, что дыхание сбивается. Тео потянулся к его губам, таким красивым, любимым, знакомым. Вместо ответа, вместо всякой ерунды, на которую они и так потратили столько времени, коснулся языком нижней, надавил. И выдохнул, когда понял, что его впускают в горячую влажную глубину. Позволяют прихватывать зубами гибкий язык, грубо толкаться дальше. Мелькнула мысль, что у некоторых секс скучнее, чем его поцелуи с Кори.

— Люблю тебя, — прошептал он в самые губы, сжал в ладонях упругие ягодицы, так непозволительно откровенно обтянутые штанами. — Хочу тебя, сил нет…

— Ну так возьми уже, — выдохнул Кори с едва различимой насмешкой. — Или до ночи трепаться будем?

— Уж точно нет.

Тео развернул его спиной к себе и подтолкнул в сторону комнаты. Не заниматься же всякими непотребствами на глазах у несовершеннолетнего котика?