— Кто это сказал, бабушка? — рыкнул Дар, вставая и упираясь кулаками в стол.

Никто не смеет оскорблять его семью. Ни Дердру, ни Кэм, ни тигрят. А уж поминать недобрым словом Изара вредно вдвойне — не Дар, так он сам разорвёт глотку кому угодно. Или разрядит в наглеца обойму серебряных пуль,

Дердра поморщилась, будто её заставили съесть горсть клюквы.

— Кузен твой, Боргур. Его бабка мне двоюродной сестрой приходится. Приходилась, точнее: слава Хаосу, померла два месяца назад, а то бы и её нытье сейчас выслушивали.

— И что ему за дело до моих тигров? — Лил на это заявление удивленно вскинула бровь, но смолчала. — Боргур с кланом сидят чуть не у Морнуота. И будут там сидеть до скончания веков. А здесь они всего лишь гости, на недельку-другую.

— Они-то, может, и будут. Но кто сказал, что из своих никто не проникнется? А она, — Дердра ткнула на Кэм, — баба, хоть и альфа, какой с неё спрос? Ты — любитель котиков и ликвидаторов. Правда ведь, что ты Варена засадил?

Засадил. И с удовольствием понаблюдал, как Изар провожает потерявшего берега волчару туда, где ему давно место, — за решетку изолятора. А там и до пожизненного недалеко, благо компромата на гро Ярлака за столько лет набралось предостаточно.

— Туда и дорога, — пожала плечами Кэм. Вот уж кто искренне рад, что двумя мудаками на её Севере стало меньше. И во главе волчьей стаи теперь молодые, но весьма сговорчивые волки, её и Дара боящиеся пуще огня.

— А вот Боргур с вами не согласился. Столько лет дружили с благородным волком! Он к вам со всей душой, а вы, предатели!.. Тьфу, вот ещё, дружить с этой хренью блохастой, — Дердра красноречиво покосилась на Дара. — Поаккуратнее с ним, внучок. А лучше побыстрее утихомирь козла, уж больно бесит.

Бесит, и добавить нечего.

Нет, Дар слыхал все эти недовольные шепотки, однако же ему не привыкать слушать о себе всякое. И брата-то он пришиб, и клановые устои подрывает, и честными медведицами брезгует… Да, так оно, наверное, и есть. Но вот трепать имена бабушки и тигрят он не позволит никому.

Желание как следует вцепиться в горло ушлому кузену сложно назвать адекватным — медведи народ мирный. Не иначе как влияние Изара: свирепый, жестокий и яростный, он не признаёт компромиссов, когда речь о его авторитете среди меховых собратьев. Сам Дар предпочёл бы отправить Боргура вслед за Вареном, но увы, на такого скучного деревенского болвана компромат не сыщется. Да и не к лицу ищейке тратить ресурсы на мелкую сошку.

Дар выпрямился и уже направился было к двери — учить хорошим манерам всяких охамевших родственников. Само собой, кулаками. Некоторые, особенно если они ходят в альфах, просто не понимают по-другому…

Да не успел. За дверью послышался шум мотора, быстрые шаги, после чего на пороге возник Друадах собственной бородатой персоной. Без всякого стука — двери длинного дома запирают только по ночам, да и то не всегда. Кто в здравом уме сунется с недобрыми намерениями к медведям-оборотням?

— Слава молотку и гайке, ты здесь! — громогласно воскликнул Друадах.

Дар не без удивления окинул его взглядом — гном, обычно развесёлый и шебутной, выглядел непривычно встревоженным. Борода не расчесана до блеска, не заплетена в косы, на широких ладонях следы масла и ржавчины. И пахнет железом, как если бы Друадах торопился к нему прямиком из своих шахт.

— Коротконогий! — послышался из-за спины голос бабушки. — Какими судьбами — на запах, что ли, явился?

— Прошу прощения, госпожа, но вы не правы! — тут же обиделся гном. — Я самый высокий в общине!

— А по-моему, та мадам с постоялого двора была повыше, — со смешком напомнила Лил.

— Ой, здорово, котятки! — Друадах замахал ручищами, приветствуя тигрят. — Это ты про Эдду, что ли? Кувалдой меня жахни, да эта коротышка ниже меня на добрый пяток сантиметров!

Что ни говори, а рост у гномов — самый что ни на есть больной вопрос. И ведь казалось бы, сила у бородатого полулюда совсем в другом — в мозгах и умелых руках. А всё туда же — мериться, у кого ноги длиннее и борода пышнее.

— Ты сюда пришёл ваши гномьи прелести обсудить или по делу? — усмехнулся Дар. К Боргуру всё ещё хотелось, но куда меньше прежнего — со старым приятелем всяко интереснее, чем со всякими охуевшими кузенами.

— По делу, ясен паяльник! Это, — он вдруг понизил голос, — а может, и Изар тут? Очень бы он пригодился.

— Занят Изар, — проворчал Дар. — На юге чистоту наводит, ну и ищет за что бы гро Ярлака пристрелить без суда.

— Волчару этого ржавого? Давно пора! Ежели что, я и ружьишко подгоню, ты учти.

— Учту. Так что за дело?

Друадах потянул его в сторону кухни. Безошибочно, надо заметить — не в первый раз гном гостит в их доме. Иначе откуда бы Дердре знать рецепты лучшей гномьей сивухи?..

Едва они остались наедине, Друадах полез в один из бесчисленных карманов на куртке. В пальцах блеснула цепочка, одного короткого взгляда на которую хватило, чтобы мигом узнать побрякушку.

Браслет Моркул. Точнее, одна из тех подделок, которые в количестве наштамповал один из моэргринских ювелиров.

— Поймали мы одного у нас в шахте. Не больше часа назад, я сразу к тебе рванул. Связали сучёныша вестимо, пару раз пальцы прижгли, чтоб поразговорчивее был. Да никак, крепкий попался. Я и подумал, может, ты ему язык развяжешь? А то чего эта падла по нашим шахтам шляется да лыбится?!

Вот и впрямь — чего? Дар ещё в юности убедился, что без спросу в гномьи пещеры лучше не лазить. Не заблудишься, так огреют железякой какой по голове — и поминай как звали. Ну или, вон, прижгут чего-нибудь кочергой. Гномы они такие, суровый народ, хоть с виду и не скажешь.

— Вообще ничего не говорит?

— Да чушь несёт всякую, вроде той, что в визоре треплят. Мы все умрём, мол. Врать не буду — пришил бы сам, и дело с концом, кто к нам сунется-то? Да только маршал котик уж больно лютый, вдруг осерчает за самоуправство?

Осерчает, ещё как. Гномьи разборки Изара, разумеется, не очень касаются. Да и вообще никого, гномы — народ самостоятельный, до республиканской власти ему дела нет. Однако же земли тут вроде как общие, да и полулюд с Греймором сработался неплохо. Кто ж захочет денежки терять? Уж точно не гномы. А Изар не захочет, чтобы на землях, где живут его котята, творился всякий беспредел.

— Ладно, поехали. Только бет захвачу на всякий случай. Места-то в каре хватит?

— Обижаешь, гро Маграт! В мой кар армия вместится!

Армия не армия, но вчетвером в гномьем тяжеловозе уместились все. Не без комфорта — едва расселись, как гном тут же протянул им фляжку. Слабенькое что-то, чтобы по мозгам не сильно шибало. Но вкусное, вроде на бруснике настоено. Тепло тут же стало, хотя ни Дар, ни его беты на холод никогда не жаловались.

— Вот за что я люблю гномов, — протянул Мэтто, с удовольствием отхлебывая настоечку, — так это за бухло.

— А я — за кары, — хмыкнула в ответ Алэки. — Друадах, продай по-дружески, а? Надоело на лесопилку в медвежьей шкуре гонять. А эти республиканские труповозки — дерьмо собачье!

— По-дружески — это по дешёвке, что ли? — вкрадчиво поинтересовался гном, заставив Дара усмехнуться. Да приличный гном даже брату родному не уступит! И будет прав — добротные у них кары, лучше всего, что делают люди. — Сколько дашь?

— Ну-у… Талеров пятьсот?

Дар на это с трудом сдержал смех. Цена, конечно, немалая, но за такие деньги у гномов можно купить разве что колымагу о трех колесах, а никак не кар.

— За пятьсот пешком ходи! — предсказуемо вспыхнул гном. Но, на удивление, тут же смилостивился: — Поищу что-нибудь. Но свою детку не отдам, не мечтай даже.

Или не смилостивился, а просто не устоял перед просящим взглядом карих глаз. И ростом, коего в Алэки метр восемьдесят, не меньше. Видная она у них девица, не зря Джилли на неё весь день заглядывался.

А Дар только и рад — котиков надо покрепче привязать к их медвежьей берлоге, чтобы точно никуда не делись.

Хотя куда они денутся-то?