Ответом меня не удостоили, вместо всяких слов потянули за руку, а потом и вовсе хозяйски устроили лапищу на пояснице. Ничего не оставалось, кроме как закинуть руки Дару на плечи, запустить пальцы в мокрые волосы, практически повисая на нём. Динамить меня точно не собирались — это я понял, ощутив бедром каменную твердость чужого члена.

Как ни хотелось наброситься на свою добычу, а всё же не спешил. Огладил мощные плечи, спустился ладонями по мерно вздымающейся груди, к чёткому рельефу пресса. Нипочём бы вслух не признался, как мне с самой первой нашей встречи хотелось облапать всю эту красоту. И как нравится реакция Дара на мои нехитрые действия, его тяжёлое дыхание, яркие глаза, понемногу выцветающие из синевы в тёмный звериный янтарь.

— Ну, похоже, ты рад меня видеть, — иронично заметил я, легонько пройдясь подушечками пальцев вдоль его напряженного члена. Получив в ответ недовольный выдох, смилостивился и обхватил крепче, с нажимом прошёлся по всей длине. — И даже очень.

«Очень» здесь немного не то слово. На что, блядь, я подписался? Но идиотские комментарии в духе: «Ты же не собираешься запихнуть в меня эту дубину?!» усилием воли оставляю при себе.

Очевидно же, что собирается. И запихнёт. По-всякому. И я позволю, потому как от одной лишь мысли завожусь не на шутку.

Дар потянулся целоваться. Уже привычно мягко, но глубоко и уверенно, заставляя млеть от ощущения его языка в моем рту. Странно это — превращаться в безвольное желе от одного только поцелуя. Причём до такой степени, что я не сразу понял, когда его ладонь успела лечь поверх моей, заставляя двигаться. И уж тем более пропустил я тот момент, когда рука его, до этого всего лишь придерживавшая меня за поясницу,скользнула ниже, огладив копчик. И ещё ниже, не проникая, но лаская, кружа вокруг сжатых мышц, надавливая и дразня.

— Славный котик, — выдохнули мне в ухо, зубы коротко сжали мочку. Нехитрая ласка, да и комплимент весьма сомнительный, однако же вкупе всё это заставило меня буквально рухнуть на грудь Дара.

К его удовольствию, а потом и к моему. Пальцы наконец проникли внутрь, совсем неглубоко, однако достаточно, чтобы ощутить — я действительно готов ему отдаться, хочу принадлежать, хочу снова его зубы в своей шее.

— Славный котик? Помечтай ещё, засранец, — всё же рыкнул недовольно. Вышло… ну, так себе, учитывая, что я на том самом засранце распластался, бесстыдно вжимаясь в него стояком и едва не урча от удовольствия. — А лучше заткнись и трахни меня, пока я сам тебя не завалил.

Дар рассмеялся, низко и хрипло, и чуть глубже пропихнул пальцы, отчего я шумно выдохнул и ткнулся лбом ему в плечо.

— Обязательно, — отозвался он. Ткнулся губами в макушку и неожиданно отстранил от себя. Разочарование было невыносимо, как и невесть откуда взявшаяся обида — да как он смеет бросать меня в таком состоянии! — и, видимо, очень явно отразилось на лице. — Эй, ну не здесь же! Пошли в дом.

Дар подал мне руку, помогая вылезти из источника. Почти сразу же перекинулся и неспешно побрёл вверх по склону, где темнел лесной массив.

Человек бы наверняка трижды подумал, прежде чем тащиться в чащу вслед за огромным медведем. Тигр же был в восторге. От запахов, звуков, видов. От всего. От того, что приехал сюда, на грёбаный Север и вряд ли вернется обратно в Аркади, а уж тем более на юг.

Можно было и не перекидываться — дом оказался всего в нескольких сотнях шагов от источника. Чем-то похожий на наш, но проще и меньше. Впрочем, любование местным дизайном я твёрдо решил оставить на потом. Ровно в тот момент, как оказался в объятьях Дара, кожей ощутил жар его тела. А чуть позже и его мощь — когда сильные руки вдруг подхватили меня под ягодицы, подняли, заставив смотреть на него сверху вниз те несколько секунд, что он нёс меня к камину. Сейчас потухшему, но воображение мигом нарисовало нас обоих у огня, сплетённых между собой. Красиво. И я совершенно точно хочу не только воображать, но и участвовать в этом.

Спины коснулся чуть жестковатый мех уложенной на пол шкуры. Сам Дар навис сверху, не наваливаясь, но упираясь локтями по обе стороны головы. Замер, словно бы… любуясь? Странное ощущение, если честно. Не привык я, что мной откровенно восхищаются, смотрят так, будто желают больше всего на свете. Это приятно, но и смущает до одури.

Неуютно поёрзав на шкуре, я машинально покосился вниз и ляпнул первое, что пришло в голову:

— Это же не твой родственник, правда?

Дар изумлённо вскинул брови, затем со смехом помотал головой.

— А южные мальчики знают толк в извращениях!

О, ещё как.

Вслух я это, впрочем, не озвучиваю. Сколько ж можно трепаться? Вместо этого молча обнял его за шею, вынуждая склониться ближе, и поспешил стереть с его физиономии эту нахальную ухмылочку. Дар тут же ответил на поцелуй, но смиренно позволил мне вести. Я же дурел от этой обманчивой покорности, всё настойчивее вторгаясь в чужой рот, прикусывая чуть прохладные губы, легонько прихватывая зубами юркий язык…

Уже слишком хорошо. Однако всё ещё слишком мало.

Он всё ещё недостаточно мой.

Миг, когда инстинкты вчистую уделают разум, был неизбежен. Вот он и настал — стоило только сгрести в кулак ещё влажные волосы, потянуть назад; увидеть, как самый грозный и свирепый вожак Севера запрокидывает голову, послушно и доверчиво обнажает горло…

Никто бы не смог устоять. Никто. Вот я и не устоял — вонзил зубы в изгиб мощной шеи, вырывая из Дара глухой стон. Неспешно, с нажимом зализал чуть кровящую отметину, тут же скользнул губами ниже, снова прихватил кожу — на сей раз не так сильно, но ощутимо, чтобы остался след. И ещё один, и ещё… Я вообще не представляю, зачем было так долго терпеть и как теперь остановиться. Дар же ничуточки не помогал, всем видом (и даже запахом) выражая восторженное облегчение и какое-то идиотское обожание. И желание разбиться в лепешку, но угодить.

Брачные игрища оборотней, они такие… ебанутые на редкость. Я сейчас могу даже кусок от него оттяпать — он стерпит. Что угодно стерпит, лишь бы я не отказал, лишь бы не соскочил в последний миг… Осознание пьянит похлеще той гномьей сивухи, из-за которой мы и здесь.

Не соскочу. Куда уж теперь деваться? Он весь мой.

Ну, почти весь.

Внутреннему хищнику это уточнение не нравится. Нужно взять своё, завладеть целиком и полностью… Но стоило лишь попытаться оттолкнуть Дара, подмять его под себя, как я тут же снова оказался распластан под ним, а мои руки — надёжно прижаты к полу у меня над головой.

— Не дури, Изар, — выдохнул Дар куда-то мне в шею. И тут же вонзил зубы, буквально заставляя меня постанывать, ругаться сдавленным шёпотом, вжиматься в него всем телом и бесстыдно тереться членом о крепкое бедро, силясь унять вспышку болезненного возбуждения.

— Но у нас ведь были грандиозные планы, Маграт, — всё же выдавил я насмешливо. — Мой рот… на твоём члене. Припоминаешь?

— Так не терпится, киса? — не остался в долгу этот альфа-говнюк, оставив на моей шее ещё одну саднящую отметину. — Лично я никуда не тороплюсь.

— Оно и видно!

Меня заткнули совершенно беспардонно, хамски и даже грубо — перевернув на живот, навалившись всем телом да впившись зубами в загривок. Будто я сучка, которую необходимо покрыть. Стоило бы обидеться. Припомнить, что ничем хорошим подобное обращение не заканчивается…

Однако же никакие сравнения в голову не лезли. Потому что Дар — нежен. Силён, и животного в нём куда больше, чем человеческого, однако нежен и внимателен. Укус зализал, поцеловал чуть выше, у самой кромки волос, отчего по коже мурашки побежали. Каждый позвонок отметил, легонько прикусывая, заставляя меня стонать и сильнее прогибаться в спине.

Я почувствовал его язык между своих ягодиц, горячий, влажный, проникающий в меня, вылизывающий изнутри, заставляя стонать сквозь стиснутые зубы. Хотелось, чтобы Дар прекратил это издевательство — и чтобы даже не думал останавливаться. Колени нещадно разъезжались, я всё сильнее прогибался, подавался назад; всё больше открывался сильным рукам и жадному рту; всё отчаяннее хотел ощутить его внутри себя.