Несмотря на то что Пейлхук пугал меня больше, чем хотелось признавать, я ощетинилась в ответ на его завуалированный приказ. Я сама буду выбирать себе друзей. Не промолвив больше ни слова, сделала глоток воды. Магнус пихнул локтем Челлини. Похоже, наша беседа привлекла его внимание.

– Мм… – протянул Пейлхук, вгрызаясь в картошку. – Корнелиус рассказал мне, что вы привезли своего друга, нечистого, который ныне работает прислугой в доме. К вашему сведению, обычно мы отсылаем их в колонию рядом с Брайтоном, где они могут жить в мире и покое.

– Уверена, Рук будет вполне доволен жизнью здесь, – сказала я максимально дружелюбным голоском. – Вам не о чем волноваться.

– Поживем – увидим, – кивнул Пейлхук. Не успела я и слово сказать, как он обратил свое внимание на Блэквуда: – Это же ваш отец придумал эту систему, не так ли, Блэквуд?

– Так, – ответил Джордж, не глядя на Пейлхука.

Что-то мне подсказывало, что ему не особо нравился этот ехидный чародей. Ну, хоть что-то у нас было общее.

– Он был великим человеком. Вам следует быть осторожным, чтобы не опорочить фамильную честь. Вы много работаете, но не обладаете обаянием вашего отца. Что ж, не могут же дети унаследовать все.

Блэквуд кивнул, не сводя глаз с тарелки:

– Да, сэр. Вы совершенно правы.

Я не могла придумать ни одного достойного ответа на столь шокирующее хамство.

– Корнелиус также сказал, что шрамы юноше, вероятно, достались от Корозота, – продолжил Пейлхук, обращаясь ко мне, словно ничего не произошло. – Как вы знаете, Корозот часто нападает на Лондон. Это ставит нас всех в неудобное положение. Но ради вас мы сделаем исключение и позволим этому юноше жить под защитой.

– Рук лучший из всех людей, которых я знаю, – заявила я, сжимая кулаки. Сейчас было не время для внезапного воспламенения. – Члены Ордена очень добры и мудры, раз решили проявить к нему милосердие.

Я закружила вино в бокале, наблюдая, как оно ловит сияние свечей на воде и вырисовывает красивые алые узоры на скатерти.

Пейлхук кивнул:

– Конечно. Мы сделаем все возможное, чтобы угодить вам, мисс Хоуэл, чего бы это нам ни стоило. – Как бы мило ни звучали его слова, я слабо им верила. – Поскольку женщины, как нам всем известно, самые мягкосердечные из всех Божьих созданий.

Я начала терять самообладание и впилась пальцами в бокал. Пламя едва не плясало под моей кожей. Похоже, Пейлхук был из тех людей, которые любили ненавязчиво выводить других из себя. Все пристально смотрели на нас и переглядывались, словно мы были персонажами какой-то пьесы.

– Женщины, конечно, нежные создания, – встрял Челлини, поднимая брови. – Гораздо нежнее мужчин. Но они также могут быть мудры. Вы так не считаете, сэр?

– О, несомненно, – ответил Пейлхук, небрежно отмахнувшись рукой.

– Многие чародеи выбирают определенную область, в которой позже становятся экспертами, – встрял в разговор Агриппа, отчаянно пытаясь сменить тему на какую-нибудь более безопасную. – Исаак хочет стать защитником, таким же успешным, как наш дорогой магистр. – Пейлхук кивнул в ответ на комплимент. – А Джулиан считает хорошей идеей пойти во флот.

– Чем вам не угодил флот? Должен же кто-то приручить старую Водяную паучиху! Лично я считаю это гениальной идеей, – усмехнулся Магнус, скромный, как всегда.

– Что насчет вас? – спросила я Ламба, сидящего по соседству.

Он едва притронулся к ужину, отдав предпочтение перебиранию овощей и кусочков мяса и выстраивая из них причудливые фигурки.

– Я стану спикером, прорицателем, – прошептал он.

Даже мне было известно, что дар предвидения редко встречался в чародейском сообществе. Скорее всего, Ламб был единственным из присутствующих юношей, кто проявил подобные задатки. Честно говоря, можно было бы и догадаться. Он казался немного отстраненным от всего, что происходило вокруг, и говорил с людьми так, будто находился в дреме.

– Мистер Ламб очень талантлив, – сказал Пейлхук.

– Спикеры живут в монастыре в Нортумберленде, на границе с Шотландией, – сообщил Ламб. – Меня ждет вполне спокойная жизнь.

– Необязательно ехать на самый север, – хмуро вставил Вольф. – В нашем Ордене найдется полно работы для тебя.

Что-то мне подсказывало, что между ними часто возникал этот спор. Я также заметила, что каждый раз, когда Вольф говорил, мечтательный взгляд Ламба устремлялся куда-то вдаль.

– Я должен ехать туда, где во мне нуждаются больше всего, – ответил он.

Вольф закашлялся и продолжил есть. Вид у него был раздраженный.

– И ничто не заставит тебя остаться в нашем обществе? – спросил Пейлхук.

Ламб задумался.

– Если обсидиановая плита даст трещину, – медленно произнес он, – я останусь.

Какой странный ответ.

– Еще один тост! – провозгласил Магнус, поднимая бокал. – За чародеек и дух перемен!

При слове «перемен» Пейлхук одновременно подавился и закашлялся в салфетку. Магнус подмигнул. Судя по всему, он принял мою сторону. Я надеялась, что он сделал правильный выбор.

После ужина леди и джентльмены отдыхали отдельно. Но поскольку я здесь была единственной дамой, мне пришлось просидеть целых пятнадцать минут в одиночестве в гостиной. Я мерила шагами комнату и разглядывала портреты. Одному удалось привлечь мое внимание. На нем была изображена красивая русая девушка в голубом платье. На табличке под рамой значилось: «Гвендолин Агриппа».

Выглядела девушка отдаленно знакомой, но я не могла понять почему. Затем осознала, что на ней было то же платье, в котором теперь ходила я. Меня передернуло, и я отвернулась от портрета. Бедный Агриппа…

– Она была величественной, не так ли? – прозвучал голос позади меня.

Пейлхук налил себе в бокал коньяка. Мы были совершенно одни. Мне не понравился пристальный взгляд магистра. Оставалось надеяться, что остальные не заставят себя долго ждать.

– Я всегда считал, что мисс Агриппа была одной из самых ярких личностей в нашем обществе. Ее смерть стала для нас невосполнимой потерей. – Пейлхук сделал глоток. – Вам придется сильно постараться, чтобы достичь ее уровня.

– Я не замена мисс Агриппе, – сухо ответила я. – Я здесь для того, чтобы стать чародейкой.

– Мм… конечно, – промычал Пейлхук.

Но тут в комнату вошли остальные, и Пейлхук отошел от меня. Я повернулась обратно к портрету, радуясь, что от меня наконец отстали. Никак не могла выбросить из головы его слова о Руке и колонии в Брайтоне. Они ведь не посмеют отослать его, верно? Я изо всех сил пыталась расслабиться, но к концу вечера Магнус отвел меня к камину.

– Что случилось? – прошептал он.

Проклятие! Видимо, мне не очень хорошо удавалось скрывать свои чувства.

– Волнуюсь за Рука, – пробормотала я.

– Ну, полно вам. Я отведу вас вниз, как только уедет наш прелестный гость. – Магнус улыбнулся.

– А это не выходит за рамки приличия?

Не то чтобы я считала подвальные помещения непристойными. Меня больше беспокоило, как повлияет на мою репутацию нахождение наедине с юношей. Теперь это имело значение. Лондон далеко не Бримторн.

– Это наверняка закончится скандалом: юная леди и джентльмен пошли на кухню без сопровождения! Только представьте, насколько все будут шокированы, если мы еще и что-то испечем, – засмеялся Магнус.

В скором времени Пейлхук решил отчалить. Я позволила ему поцеловать мне руку, но приятного в этом было мало. Магистр улыбнулся:

– До скорой встречи, дорогая.

Затем он надел котелок и пальто и вышел за дверь. Наконец-то!

Магнус подозвал меня, и мы прокрались в обеденную комнату для слуг. Те доедали ужин. Дворецкий и экономка сидели во главе стола, а лакей и горничные, и среди них Лилли, по бокам. Когда мы зашли, все резко поднялись, а Лилли прикрыла рот салфеткой, чтобы мы не видели, как она жует.

– Расслабьтесь, – улыбнулся Магнус и осмотрелся. – А где новенький?

– На кухне, сэр, – ответила экономка. Это была пожилая женщина с морщинистым неулыбчивым лицом.