— Томми, покажи руки, — меня неожиданно осенило.

— Зачем? — ты вопросительно поднял брови, — Что ты удумал?

— Просто покажи, — отрезал я, как-то чересчур серьезно.

Ты заткнулся, но все же протянул мне ладони. Я поднес их к своему носу, внимательно осмотрел, надеясь найти на них хоть намек на то, что могло бы объяснить жжение — понюхал даже, но запаха гари тоже не было.

Ты ошарашено наблюдал за мной. Даже когда я тебя отпустил, покосился на меня странно и сам понюхал свои руки — не воняют ли? Я чуть усмехнулся. Наверное, ты подумал, что пора бы в душ.

Вспомнив, что ты откинул ножницы в сторону, я стал руками перебирать подсолнухи на капоте. Все-таки, доказательства моей теории найти стоило, иначе кто знает, чем это все может закончиться…

— Теперь все понятно, — я все же нашел ножницы и теперь вертел их в руках, разглядывая. Ты только непонимающе поджал губы, пришлось продемонстрировать тебе твою «оплошность» и пояснить, — Смотри. Ты их расплавил.

Вижу в твоих глазах неподдельное удивление. Все еще интереснее, чем я предполагал: ты даже не заметил, как у тебя получилось колдовать.

— Вот черт! — ты потянулся руками к инструменту и выхватил его у меня. С секунду смотрел внимательно, а потом обреченно выдохнул.

— Когда только умудрился… — я потер затылок и внимательно посмотрел на тебя. Вопрос был, конечно, риторический, но ты счел своим долгом попытаться дать ответ.

— Я не знаю, я… О черт, Дил, я и тебя обжег! — до тебя, наконец, дошло, почему я тогда от тебя увернулся, — Иди сюда, дай гляну.

Противиться не было смысла. Я быстро занял прежнее место, подставил тебе затылок. Ты, кажется, потер ладони для верности: проверил, не горячие ли, не обожжешь ли снова, и только потом осторожно опустил мою голову и повернул под нужным углом.

Чувствую, вздыхаешь позади меня, но молчишь. Думаешь, наверное, как исправить, или что мне сказать, вот только, похоже, ничего не приходит на ум.

— Не переживай из-за этого. Ерунда, заживет, — отмахнулся я, положив руку себе на плечо, как раз там, где находились твои пальцы. Готов поклясться, ты чуть улыбнулся.

— Может я попробую исцелить? — нерешительно предложил ты.

— Нет, нет, — я подскочил с места и повернулся уже к тебе лицом, — У тебя только-только крылья прорезались, тебе бы о себе подумать и сил набраться, — на мои слова ты только капризно надул губы, — Вон, на лбу еще царапина еле заживает, а ты еще и чужие травмы лечить хочешь.

Я взъерошил пятерней твои волосы, надеясь, возможно, таким способом выпотрошить у тебя из головы ненужные мысли.

— Ладно уж, — ты рассмеялся, — Уговорил. Садись обратно, я тебе прическу не доделал.

Только я снова плюхнулся на пятую точку, как вернулась Тереза с ножом-бабочкой в руках.

— Я у Тайлера выпросила! — радостно похвасталась она, отдавая нож тебе, — Кстати, он сказал, что как только сядет солнце, можно будет ехать. И у меня даже есть идея куда, — она подмигнула мне.

Ты переполошился, даже расческу из рук чуть не выронил.

— Стой, а можешь спросить у него, удастся ли забрать Тиффани? — видя вопросительный взгляд Терезы, пояснил, — Ну байк. Я прицеп у Тая в машине видел среди хлама.

— У Тая? — теперь пришла моя очередь ревновать, — С каких это пор для тебя Тайлер стал просто Таем?

— С тех пор, как ты начал меня к нему ревновать, — ты скрестил руки на груди, довольный тем, что в очередной раз смог меня подколоть.

***

К вечеру, за полчаса до того, как солнце должно было скрыться за горизонтом, все подсолнухи были каким-то чудом распиханы по машине, в самых неожиданные местах, будь то ненавистный Ки Хонгу багажник, сетка за передними сидениями или откидные заслонки от солнца рядом с водительским зеркальцем: одним словом, голодным никто не останется.

Тереза пыталась объяснить Тайлеру (к слову, единственного среди нас обладателя смартфона с гугл-картами), как доехать до того места, где по ее словам, можно засесть на долгое время. Что ж, другого варианта все равно не было, даже несмотря на то, что она мало рассказывала о том, куда нам вообще предстоит ехать. Признаться, меня это настораживало. Глянуть бы хоть глазком карты, проверить место…

Мне, конечно же, тогда этого сделать не дали под предлогом «стрижка только начата», и пока я не был похож на мачо, сошедшего с обложки «плейбоя», не отпускали. Зато я потом признал, что руки у тебя растут уж точно не ниже ремня: и прически ты делаешь потрясные, ну надо же, какой мне умелец достался.

Но брился я сам. На ощупь, потому что ты был слишком занят возней со своей Тиффани. Не знаю уж кто из вас решил побесить меня больше: Поузи, в отместку за то, что я ему навалял без причины, или ты, в качестве очередного «подкола» по поводу моей ревности, но вы оба на удивление хорошо спелись. И общая тема для разговоров есть: мотоцикл. Бесит.

Твой байк мы все же прицепили к машине. Вы с Тайлером на пару закрепили переднее колесо байка позади джипа таким образом, чтобы сама Тиффани ехала только на заднем, не проколотом колесе, и при этом не заваливалась на бок. Мне же вы поручили более ответственную миссию, скажем так, «по моей части» — найти Ки Хонга и довести до машины.

Признаться, мне больше нравился вариант оставить его в поле… Увы, эта идея не встретила бурного восторга, а потому, спустя час моих стараний, азиат был усыплен стыренным у Терезы снотворным и доставлен на свое вип-место — в багажник.

Выехали мы, когда кончились сумерки — намного позже, чем планировалось. С Минхо всегда было много проблем, особенно если он на какое-то время уходил в завязку. Не думал я, что когда-нибудь эта проблема снова на меня свалится.

Рулить тоже героически вызвался я, потому как у меня бессонница. Тереза сразу сказала, что она хочет хорошо отоспаться после утреннего приключения, Тайлер тоже был не против передать управление своего джипа мне, так как больше некому. Ну не Ки Хонгу же! Тебя, почему-то, в расчет никто не брал, дескать — ребенок, что с него взять. Хотя по поводу этого ты еще пытался возникать, снова приведя в качестве аргумента концерт «Queen».

Ну, зато все единогласно решили уступить переднее сидение тебе, так как ты был единственным выспавшимся. Зевал, конечно, поддерживая теорию о заразности массового открывания рта, однако уснуть не мог. Это мы с тобой поняли уже в дороге, когда ты, вместо того, чтобы спокойно откинуть назад кресло и поспать, вполне ожидаемо стал ворочаться — на спине лежать было больно.

В общем, в какой-то момент ты психанул, отстегнул ремень и положил голову мне на колени, наконец, блаженно выдохнув. Я улыбнулся, приобнял тебя одной рукой за плечо, бережно и нежно, все так же не сводя глаз с дороги.

Мы не разговаривали. Тишину в машине прерывал только монотонный голос навигатора в телефоне и шум дороги через приоткрытое переднее окно. Тереза и Тайлер мирно спали на заднем сидении, причем второй почти в наглую улегся девушке на плечо. Молчал даже Минхо в багажнике, чему я был необычайно счастлив: ночную поездку под серенаду из ругательств я бы не вынес.

Ты не спал, лежал с открытыми глазами и пялился в окно, высматривал созвездия на небе или просто глазел на темные заросли деревьев и кустов. Потом, когда тебе надоедало — перебирал пуговицу на рукаве моей рубашки или считал пальцы, думая о чем-то своем.

— Томми? — шепнул я тебе, когда мы выехали на прямую пустую дорогу.

— М? — ты тут же откликнулся.

— Знаешь, я безумно люблю тебя.

Ты еле слышно хихикнул.

— Это все, о чем ты хотел мне сообщить?

— На самом деле нет, — севшим от долгого молчания голосом начал я, — Я за тебя очень испугался тогда. Вчера. И вообще боюсь с того момента, как узнал кто ты, малыш. Я боюсь, что…

Твои пальцы смяли рукав рубахи, продолжая терзать мою несчастную пуговицу.

— … Боюсь, что в один момент тебя может не стать. Я тогда наговорил тебе очень плохих вещей, хотя не должен был. Я сорвался, Томми. Потому что в тайне всегда боялся, что тебя отнимут у меня или еще хуже: ты сам захочешь уйти.