— Я н-не хочу тебя знать… Зачем все это? Почему я… Почему… Ты говорил, ч-что любишь, что рассыпешься без м-меня…
Я терпеливо приматывал твое запястье к локтю, параллельно пропуская веревку по плечам и перетягивая торс. Крепко, чтобы ты больше не брыкался и не царарался — чтобы вообще не шевелил руками, не напрашивался на новые избиения. Лучше веревки, чем сломанные кости.
А сам я молчал, из последних сил стараясь держаться. Ты так близко, а я не могу помочь тебе, обнять. Прикасаюсь к твоей коже и все равно делаю больно — уж лучше сразу пристрелите. И ведь эти слова, я правда говорил! О боже, как я хочу сейчас сказать тебе, что все это правда, что я люблю тебя, что все будет хорошо, что я вытащу тебя, Томми！ Любой ценой вытащу…
Но вместо этого я лишь тихо произношу, но и этот звук разносится громом по камере:
— Я соврал.
Комментарий к 14. Control
Ребят, ну… я пишу. Подписывайтесь на рассылку, не упускайте главы.
========== 15. Comatose ==========
Comatose…
I’ll never wake up without an overdose
Of you!
I don’t wanna live
I don’t wanna breathe
‘Less I feel you next to me
You take the pain I feel
Waking up to you never felt so real
I don’t wanna sleep
I don’t wanna dream
‘Cause my dreams don’t comfort me
The way you make me feel…
Skillet — Comatose
— Ты этого добивалась, да? Вот почему ты сказала Дженсону, что я могу его охранять! Все из-за меня, верно? Ты с самого начала видела и знала, что мне будет больно, но все равно продолжала меня выгораживать, Тереза！
Наш сеанс психотерапии начался не так, как следовало ожидать. Я даже не дал ей поздороваться. Затянул в собственный номер, чтобы поговорить тихо и без свидетелей, но… Над первым пунктом мне еще работать и работать.
— Успокойся, Митч!
— Ты не понимаешь нихера！ Его запихнули в камеру к Холланд, он теперь все знает! И меня винит, он ненавидит меня! Как я могу спасать человека, который…
Я осекся. Тереза не знает. Никто не знает о том, что я задумал.
— Это ты надоумила Дженсона. Устроили мне вдвоем психологическое испытание. Знали же, ты с самого начала насквозь меня видела и о чувствах к нему ты тоже знала с самого начала. Не смотри на меня так! Я не идиот! Я прекрасно понимаю, что раз я нужен Дженсону, чувства к Крылатому только помеха. Неправильная расстановка приоритетов, так? Но вместо того, чтобы меня убрать, вы решили сломать — зачем избавляться от такого ценного сотрудника, можно же просто воздействовать на него по другому, посадить на короткий поводок и он будет как шелковый, да?
Я психовал уже в открытую. Меня трясло. Удивительно, как я еще мебель не громил — вместо этого что есть сил с отчаяным рыком врезал боксерской груше. Еще раз, еще, пока не полегчало.
Тереза молча наблюдала. Смотрела на мою реакцию, но вопреки всему ничего не записывала в блокнот, как обычно. А потом вдруг резко сказала:
— Я знала о чувствах. И ты прав — именно поэтому я попросила Дженсона приставить тебя к Крылатому.
— На чистосердечное тянет, — констатировал я, осматривая разбитые в мясо костяшки. И перчатки не надел, лох.
— Скажи, что было бы, если бы я с самого начала запретила Дженсону вообще допускать тебя к работе? Ты бы целыми днями торчал в спортзале, вот, как сейчас изматывая себя до полусмерти и корил за то, что ничего не можешь сделать для него. А сейчас ты хотя бы рядом с ним.
Я задумался. Тереза была права. Но… стоит ли ей верить? Что если это все снова обман, снова она притворяется другом, а потом… Для нее ведь нет ничего важнее ПОРОКа. Так с какой стати ей вообще было впрягаться за меня, я ей никто вообще, мы даже в отношениях никогда не были.
— Мне больно, Тереза. От того, что его пытают на моих глазах. Ты знаешь, что было сегодня? Они надели на него железные наручники и подвесили за руки к потолку, заставили летать таким образом. А он не может летать — крылья сломаны, перья сыпятся… Ты видела когда-нибудь, чтобы птицы теряли перья в таких количествах? А они заставили его, он пытался взлететь выше, чтобы железо не врезалось в руки. И так, и так боль, понимаешь? И я за этим наблюдал. А он смотрел так, будто… будто… Уже не с ненавистью. Уже с жалостью, с разочарованием. Потому что я его подвел. Он продолжал плакать и все равно пытался подтянуться вверх, помогая крыльями, пыхтел от боли, но спасти его не просил… У него все запястья в крови остались！
— А ты думал легко все будет? Митч, если ты любишь, то боль будет. Без этого никуда. А ты любишь — значит ты и дальше останешься хладнокровным убийцей. Для всех, кроме Крылатого. Я помогу тебе его вытащить…
— С какой стати?! Тебе это зачем? Ты же идейная, ПОРОК — дом родной, зачем…
— Тебе не понять. — тихо и сквозь зубы проговорила Тереза.
Я молчал. Не нравилась мне эта идея. С одной стороны, я сам только что признался ей, что замышляю что-то, она зачем-то впряглась за меня перед начальством, у нее хорошая репутация, есть доступы в такие места, куда нет у меня, она много знает, умеет просчитывать людей наперед…
Но могу ли я действительно ей доверять? Мотив не ясен. Все свои эмоции она тщательно скрывает, я даже не уверен, что и этот разговор — не очередная уловка. Что если это просто манипуляция? Что если она думает, что стоит дать мне спасительную ниточку, я тут же за нее ухвачусь? Даже если эта ниточка на другом конце оказывается привязанной к бомбе?
— Гарантии?
— Я могла не впрягаться. Смысл мне оттягивать время. Тебе бы просто вкололи в шею яд гривера, под его воздействием внушили нужную информацию, и ты бы сам с удовольствием пытал Крылатого. Смысл мне и ПОРОКу идти более долгим и менее эффективным путем?
Веско. Только что за… Неужели тот монстр, гривер, дает яд? И ПОРОК нашел ему…
— Видишь, только что я выдала тебе еще один полезный секрет. Я на твоей стороне, Митч. Я давно уже этот выбор сделала, еще когда анализы твои подменила, чтобы алкоголь присутствовал. Ну?
Я молчал. Думал, пытался прочитать в ее глазах хоть какую-то долю правды. Но там — непробиваемая стена.
— Ясно. — Тереза отвернулась, так и не дождавшись ответа, — Сеанс окончен.
***
Вечером я вызвался сам отнести тебе еду. Обычно это делал Уилл, в то время, как по графику у меня начиналось свободное время （которое я, кстати, убивал на подготовку к нашему побегу, почти перестал спать по ночам — надо было продумать каждую мелочь). Но сегодня я решил покормить тебя сам, очень уж мне не нравилось то, что ты почти не ел ничего с тех пор, как сюда попал.
Я даже прихватил с собой яблоко из столовки — часть своего завтрака, знал же, что все, чем кормят мутантов больше на помои похоже. Надеялся незаметно подсунуть его тебе. Но стоило мне открыть дверь в камеру и зайти… Сердце перестало биться.
В камере ты был не один.
Не знаю, как факт о визите Дженсона прошел мимо меня. Может, начальник заявился сюда спонтанно, а может, намеренно скрыл от меня это. Он пришел навестить тебя. Не просто поговорить — нет, за ним обычно не водится такое, он решил… попробовать тебя.
Ты лежал на столе. Уж не знаю, кто его сюда притащил, но его прикрутили к полу так, что не сдвинуть. К ножкам его приделали цепи, которые кончались железными наручниками у тебя на руках. Тебя разложили на нем лицом вверх, в рот втиснули резиновый кляп, который поглощал твои крики и отчаянные мольбы остановится. К ошейнику прицепили никому ненужную цепь, которая теперь просто свисала с края стола, побрякивая от движений. Крылья безжизнено лежали на столе. Ты почти не сопротивлялся.
Я стоял у двери как вкопанный, вцепившись пальцами в поднос с «едой». Сердце кричало, но я приказал паникующей мышце оставаться на месте. И самому что есть сил сдерживать порыв злости, терпеть, держаться, не показывать, не показывааааать…
Тебя насиловали. Дженсон. Пристроился, сука, между твоих ног, задрал одну вверх, другую поддерживает под коленкой, стискивая свои пальцы на бледной коже до синяков, рычит от наслаждения и толкается в тебя, сотрясая стол. А ты уже больше ничего не можешь. Заметил меня у дверей, бросил отчаянный взгляд, полный страха, а потом зажмурился и застонал — громко, протяжно. От боли. Насильник кончил в тебя, больно сжав твой член.
