Вскоре я наткнулся на серое каменное четырехэтажное здание, украшенное непонятными узорами из лепнины и с массивными высокими двойными дверями с резьбой насыщенного коричневого цвета и медными дверными ручками. Это и было то самое здание, которое я уже посещал дважды. Я зашел внутрь, прошел мимо стойки, за которой сидел охранник, повернул в сторону лестницы и быстрыми шагами через одну ступеньку поднялся на третий этаж, завернул налево и подошел к двери офиса Сэллинга. Я повернул ручку и собрался войти, но дверь оказалась заперта, хотя это был уже не ранний час. Это меня несколько смутило, и я решил у кого-нибудь поинтересоваться, придет ли он сегодня. Тогда я вспомнил про охранника на входе, который вероятно мог про это знать куда больше чем кто-либо еще в этом здании, и незамедлительно стал спускаться к нему. Подошел к стойке, где увидел пожилого мужчину с седыми редеющими волосами и некрупного телосложения в специальном костюме черного цвета и вежливо, но решительно обратился к нему.

– Здравствуйте. Извините, а Вы не знаете, мистер Сэллинг сегодня будет здесь?

– Здравствуй. Не думаю, что это возможно. – Ответил он тихим голосом глядя мне в глаза и выдержал короткую паузу, после чего продолжил. – Мертв он. Позавчера до обеда еще нашли его повешенным в собственном кабинете.

– Вот это новость! – Тревожным голосом с чуть повышенным тоном произнес я, схватившись обеими руками за голову, которую уже наклонил вниз, и начал топтаться, сделав один круг вокруг своей оси, и снова повернулся к старику, опустил руки и поднял взгляд с пола на него. – А его помощник?! Что с ним?!

– Он его и нашел. А более ничего сказать не могу, не знаю. Не появлялся он здесь больше после того.

– А как же теперь быть с завещанием?! Оно же у него лежало! У Сэллинга!

– Тут уж ничем помочь не могу. Может, в полиции что подскажут. Может даже оно у них. Ведь они собирали там что-то, увозили.

– В любом случае спасибо Вам за помощь. Я пожалуй пойду… Прощайте. – Уже задумчивым и тихим голосом, снова потупившись в пол, ответил ему я, развернулся и стал уходить.

– Удачи. – Произнес он вслед.

Недолго думая, я решил, что совет охранника про полицию очень даже дельный. Туда-то я и направился сразу же, но, конечно, пешком. Ведь денег уже почти не было: как тех что у меня уже были, так и тех что только должны были быть. А между тем уже очень хотелось есть, но и тошнило от этой мысли одновременно… А вот пить хотелось однозначно и было очень даже нужно. Иногда, когда никого не было рядом, я ловил капли дождя ртом пока шел в полицейский участок, до того была сильна жажда, но этого определенно было недостаточно, учитывая что это был уже не такой сильный дождь как кода я вышел утром из бара. И как же я был рад увидеть питьевой фонтанчик, проходя через маленький сквер, даже облегченно выдохнул в тот момент. Быстрей подошел к нему и нажал на педаль у его основания. Вверх выбилась низкая струйка чистейшей, холодной воды, которую я тут же стал жадно хватать ртом и пить, пить и пить на одном дыхании. И даже когда кислорода в крови уже не хватало, продолжал еще какое-то время не желая останавливаться. Но все же пришлось сделать небольшую паузу на вдох, после чего сделал еще три или четыре глотка, и довольный постоял около него еще несколько секунд. Затем еще и умылся, и только после этого направился дальше, но не так чтобы очень далеко…

Забор из прямых металлических прутьев, за которым и был нужный мне полицейский участок, виднелся через дорогу в конце сквера. Необъяснимым образом этот забор вызывал у меня тогда чувство тревоги и совсем не ассоциировался с безопасностью. Однако все-таки мне нужно было туда прийти. Не сразу, но я понял, в какую дверь мне надо было войти. Оказалось, что там был не только участок, но и общежитие для полицейских и их семей. Как же нелепо я себя тогда чувствовал. Ведь я совсем не ожидал это увидеть там и даже думал, что не туда попал и, будучи весь в сомнениях никак не мог решить, что делать: уходить и искать дальше, признав, что где-то что-то напутал и ошибся адресом или же все-таки не ошибся и тут есть какой-то тайный вход! И он был. И я его нашел. Только тогда мои чувства постепенно стали упорядочиваться вслед за мыслями.

Когда я вошел внутрь и сказал дежурному кто я и по какому поводу, тот вышел из своей комнатки с большим окном с решеткой и стеклом, которое нас разделяло в момент разговора, и открыл запертую решетчатую дверь в перегородке на моем пути к лестнице, за которой где-то там был кабинет следователя ведущего дело о смерти Сэллинга. После продолжительного ожидания, меня все-таки пригласили в кабинет. Сделал это выходящий оттуда мужчина, который, как я тогда подумал, был фигурантом одно из дел, которое тоже вел этот следователь.

– Здравствуйте. – Произнес я сразу, как только перешагнул порог кабинета и стал закрывать за собой дверь.

– Здравствуйте. – Ответил следователь, посмотрев на меня. – Присаживайтесь. – И указал рукой на деревянный стул, затем вновь опустил голову и продолжил перебирать какие-то бумажки на столе. – По какому поводу? – Спросил он уже более тихим голосом, почти себе под нос и не утруждая себя тем чтобы закончить предложение.

– Я по делу о смерти Стюарта Сэллинга. – Спокойно ответил я, присаживаясь на тот стул возле стола следователя, стоявший напротив него по левую руку.

– Вы хотите что-то рассказать касаемо его гибели? – Спросил он все тем же незаинтересованным тихим голосом.

– Нет. – Немного смущенно ответил я.

– Вы его родственник? – Все также спрашивал следователь, бросив лишь короткий взгляд в мою сторону.

– Нет. – Уже чуть более уверенным голосом сказал я.

– А какое тогда отношение Вы к нему имеете? – Раздраженно спросил следователь уже более грубым и громким голосом, чем прежде, перестав перебирать бумаги и отложив их в сторону, и наконец, снова подняв взгляд на меня.

– Он был нотариусом моего деда, и у него должно было храниться его завещание, которое накануне своей смерти Сэллинг озвучил. Оно-то мне и нужно для вступления в наследство. Потому я и пришел к Вам, узнать здесь ли оно и как и когда можно его получить.

– Почему Вы думаете, что он умер на следующий день после того, а не в какой-то другой день, например? И какого числа Вы видели его последний раз и при каких обстоятельствах?

– Так вот на оглашении завещания первый и последний раз я его и видел. Было это второго октября в его офисе на Лойер стрит. А думаю я так, потому что сегодня я снова приходил туда, чтобы встретиться с ним по этому поводу, но по известным уже причинам не застал его там, а затем охранник на входе рассказал мне о том, что позавчера Сэллинга нашли повешенным в его кабинете.

– Ясно. Действительно позавчера в первой половине дня мы выезжали на место происшествия, но в ходе следствия пришли к выводу, что это самоубийство. А это завещание вполне может быть у нас, дело уже почти закрыто и вскоре Вы сможете его забрать. Назовите только имя волеизъявителя.

– Ричард Прауд.

– Ого! – Удивился он. – Такого у нас точно нет. Я бы запомнил столь значимое имя. И Вы его внук?

– Да. Как выяснилось на оглашении завещания. Я сам был удивлен.

– Ну что же. Рад за Вас и в тоже время соболезную. Желаю Вам найти это завещание где бы оно ни было.

– Спасибо. До свидания. – С этими словами я встал со стула, собираясь уходить.

– До свидания. – Ответил следователь и даже привстал, и чуть наклонился вперед, протянув ко мне правую руку. Мы попрощались, и я ушел.

      Что теперь делать я совершенно не понимал. Нотариус мертв. Завещание исчезло. Как же мне теперь получить то, что мне завещалось? Ведь я не был его законным внуком, и иных путей во вступление в наследство получается у меня не было. А это значит: и снова здравствуй, беспроглядная бедность.

Часть IV

Альберт стоит у двери в своей квартире. Подходит к тумбочке, смотрит на консервную банку и ключ, которые вчера оставил там, берет их в руки и начинает рассматривать. Затем кладет их обратно, берет лежащий справа от тумбочки мешок, который вчера ему дала старушка соседка, выходит на лестничную площадку и стучится к ней дважды в течение полуминуты. Примерно через пару минут дверь открывают.