– Если я найду что-то важное, ты будешь первым, кому я сообщу, – сказала я.

– Хорошо, – Блэквуд снова уставился на огонь, он был где-то очень далеко.

– Что такое? – спросила я.

Он покачал головой.

– Ничего. Читай сколько хочешь. – Он снова поднялся на ноги с грациозностью кошки и ушел.

Пока ползли час за часом, единственным звуком в библиотеке было долгое потрескивание в очаге. Я ела хлебцы, стараясь не разбрасывать повсюду крошки, и читала, пока у меня не стало рябить в глазах.

Следующие два дня все повторялось. Подъем, тренировка с Валенсом, патрулирование барьера, когда была моя очередь, а вечером – чтение в библиотеке. Я дотошно прочитывала каждый клочок бумаги, но в основном они были бесполезны.

Магический сундук извергал совершенно странные штуки. Я нашла оловянного солдатика, который превращался в живую гусеницу, если до него дотронуться. Еще попалась пудра, из-за которой моя кожа зачесалась и сделалась зеленой, затем – двадцать пустых нюхательных коробочек и крошечное ручное зеркальце с чем-то похожим на отпечаток большого пальца в центре. Когда я коснулась отпечатка, на две секунды меня посетило очень яркое, мелькнувшее как молния видение: молоденькая девушка, примерно моего возраста, с темной кожей и прекрасными яркими глазами. На ней было розовое вечернее платье, и она улыбалась. Видение исчезло, когда я от удивления выронила зеркало.

Действительно, у Микельмаса был миллион секретов.

Истории о знаменитых и вспыльчивых колдунах заполняли страницы его книг; истории Великой Банной войны 1745 года, в которой Эстер Холлоуэй и Тобиас Смолл участвовали в дуэли, чтобы проверить, кто одним лишь волшебством мог отстирать все белье в Лондоне. Были упоминания Ральфа Стрэнджвейса, основателя английского сообщества колдунов и его диковинных способностей вызывать из ниоткуда зверей и извлекать из земли золото.

Но когда дело касалось войны с Древними, можно было найти только стандартный набор событий: Микельмас и Уиллоубай (и отец Блэквуда, Чарльз, но вот этого кусочка не было ни в одной книге) разорвали реальность, проделав в ней дыру, двенадцать лет назад. Ре́лем и его монстры пришли через эту дыру. Даже спустя все это время о самом Ре́леме было известно очень мало. В его власти была способность не задумываясь содрать с кого-нибудь всю кожу и мясо, и было ясно, что еще у него были какие-то физические способности: в конце концов, я встречалась с ним на волшебной астральной плоскости. Но, может быть, у него были и другие способности? Что, если он показал нам не все? Наши знания о нем были схематичными, даже по сравнению с тем, что мы знали о других Древних.

На третью ночь чтения допоздна моя фрустрация усилилась. Огонь еле теплился, виски пульсировали. Я потерла глаза, прежде чем встать, а когда потянулась, корсет уколол меня прямо в ребра.

Пора бы уже подняться к Лилли и готовиться ко сну. Нехорошо заставлять ее ждать слишком долго.

Но я не могла снова не посмотреть на изображение одной из жертв Ре́лема. Его предваряло довольно грязное описание того, как именно Ре́лему нравилось сдирать с людей кожу. Он начинал с кистей, и несчастная жертва наблюдала за этим. Я представила, как кричу, пока он сдирает с меня кожу, как шкурку с апельсина.

Дверь со скрипом открылась. Мои пальцы инстинктивно вспыхнули.

– Генриетта? – Рук подошел ко мне, держа в руках шляпу. – Я не хотел тебя напугать.

Со стоном я погасила искры и обвила его шею; мое сердце стучало, как отбойный молоток.

– Я просто сама себя напугала. У меня это хорошо получается, – пробормотала я.

Рук стиснул меня в объятиях. Одно сладкое мгновение я не думала о монстрах. Но он отпустил меня и вежливо отошел на шаг.

Опять. Всегда эта вежливость. Вздохнув, я взяла с полу книгу, которую читала.

– Я боялся, что не смогу тебя увидеть, – сказал он, снова подходя ко мне. Теперь это стало нашим привычным танцем: он подходил ближе, а затем робко отступал, как жеребенок. Во мне вскипела досада.

Может быть, его надо было немного поощрить? Но я даже не знала, с чего начать. Похлопать ресницами? Притвориться, что оступилась, и заставить его подхватить меня? Почему-то казалось, что нам все это не подходит.

– Как прошел твой день? – натянуто и неуклюже спросила я. – Лошади тебе обрадовались?

Можно подумать, конюшни открыты в столь поздний час.

– Очень обрадовались. – Он взъерошил свои золотые волосы. – Они настаивали на дополнительной пригоршне овса.

– Ты их балуешь. – Я придвинулась немного ближе, и он мне позволил. Да, так было гораздо лучше.

– Я рад, что у меня есть эта работа. – Он сжал губы. Ему претила мысль жить за счет благотворительности Блэквуда. В первые дни, после того как он чуть не умер, Рук все время порывался выбраться из постели, чтобы броситься вон из дома и начать искать работу. – А как ты? – спросил он. Выражение его лица смягчилось.

– Это был самый отвратительный день, – пробормотала я.

– Все еще читаешь… – Он взял у меня книгу и пролистал страницы. – Ты полагаешь, здесь есть способ остановить Бескожего Человека? Правда?

– Помалкивай об этом, – покраснев, сказала я. – Я не хочу, чтобы поползли слухи.

– Никто не узнает. – Он поймал мою руку. У него в глазах был какой-то стальной свет, которого вчера не было. – Я все еще не понимаю, почему Ре́лему понадобилась ты.

Я осторожно высвободилась и села на диван.

– Вероятно, это способ показать людям, что чародеи не могут защитить свою великую Предначертанную. – Я невольно округлила глаза, произнося эти глупые слова. – Кто знает? Может, он считает, что я что-то могу для него сделать.

– Он тебя никогда не получит. – Рук сел рядом со мной и смял в руках шляпу.

– Конечно, не получит. Всем известно, что меня очень трудно поймать, – легко произнесла я.

Это заставило его улыбнуться.

– Ты помнишь, как твои способности впервые проявились, когда нам было тринадцать? И что нам приходилось делать, чтобы скрыть это от Колгринда?

О да, в те дни я поджигала буквально все.

– Я подпалила шторы в его кабинете…

Рук улыбнулся.

– И ты подожгла рододендрон в саду. А я убедил Колгринда, что это была самовзрывающаяся птица. – На лице Рука читалась гордость.

Представив пафосное выражение лица нашего директора, я захихикала. Мы с Руком придвинулись друг к другу поближе. Если бы я протянула руку, смогла бы его коснуться.

Я повернула голову и посмотрела Руку в глаза. В его черные глаза. От их черноты я задрожала. Когда-то они были бледно-голубыми, но цвет изменился. Это было частью его дара от Корозота. Частью его трансформации. Мы с Фенсвиком замедлили этот процесс за счет наших знаний и эликсиров, но сдержать могли только на время.

Рук сказал:

– Я помогал тебе тогда, и я могу помочь тебе сейчас. Я мог бы использовать свою силу, чтобы защитить тебя. – Он накрыл мою руку своей. Сердце сильно стучало, пока я смотрела на игру отсветов пламени у него на лице, на четкую линию его подбородка.

Я хотела как-то подразнить Рука, но огонь в камине начал гаснуть. Из углов комнаты прокрались тени и начали играть у наших ног. Я инстинктивно отодвинулась, и тени исчезли. Рук встал, тихо выругавшись.

– Мы не можем играть с твоими способностями, пока не узнаем, как их встретят, – сказала я. Хотя я знала, как чародеи их встретят. Мы оба знали.

– Конечно, – произнес он отчужденным тоном.

– Однажды война закончится. И мы будем свободны.

– Однажды… – эхом повторил Рук. Он прикоснулся ко мне – просто рука на моей талии. – Генриетта, – прошептал он, и у меня по спине пробежала дрожь. Его черные глаза искали мои, он наклонился ближе. Еще ближе.

Он не собирался останавливаться.

Пытаясь не дрожать, я скользнула руками по его плечам и отклонила голову назад… Но он отвернулся от меня, сильно закашляв кровью. С упавшим сердцем я наблюдала, как тени снова поползли к ногам Рука.