Резьба на двери справа была менее безобидной. Деревья без листьев, наверху – большие грозные тучи. Дьяволы с острыми рогами танцевали вокруг молодой полураздетой женщины, которая открыла рот в немом крике.

Очаровательно…

Мария рывком открыла дверь и исчезла в совершенно темном коридоре. Что, черт побери, она задумала? Мальчики были слишком загипнотизированы Древними, чтобы обратить внимание, но я решила остановить ее.

– Мария, куда ты пошла? – позвала я, но дальше порога не двинулась. Темнота казалась кошмарной. Я отпрянула, как будто она могла меня укусить.

– Тут может быть больше чудес, – прокричала Мария издали. Огонь ее свечи исчез за поворотом. – Я хочу посмотреть, куда этот коридор ведет.

– Подожди нас!

Но она не ответила. Я уже собралась погнаться за ней, прогнав страх, когда Блэквуд позвал меня:

– Иди посмотри на это.

Казалось, он был охвачен благоговением. Да к черту. Мария была ведьмой, и у нее был топор. Если ей понадобится помощь, думаю, она позовет.

Магнус и Блэквуд стояли перед портретом Ральфа Стрэнджвейса. У него были та же борода, как и на картине из сундука Микельмаса, те же маленькие темные глаза и тот же крючковатый нос. Рядом с ним было нарисовано некое существо. Насекомоподобное, как то, что мы видели под стеклянным колпаком, только достаточно большое, чтобы сидеть у ног Стрэнджвейса и доходить ему до талии. Из спины существа вырывались стрекозиные крылья. Создание было ярко-голубым.

– Похоже, что это написал Гольбейн[4], – сказал Блэквуд, когда наконец обрел голос.

– Художник при дворе короля Генриха Восьмого написал это? – пораженно спросил Магнус.

Он начал вырезать портрет из рамы.

– Что ты делаешь? – Блэквуд пришел в ужас.

– Может быть, Уайтчёрч захочет на это посмотреть. – Магнус свернул картину в трубочку и засунул ее в свой мешок. Он приподнял бровь: – Не знал, что ты такой любитель искусства, Блэки.

– Не ссорьтесь, – сказала я, прежде чем они начали отпускать по-настоящему саркастичные замечания. – Мы должны пойти за Марией. Она…

Пронзительный крик разорвал тишину, эхом отражаясь от открытого дверного проема.

Даже не подумав, я бросилась в коридор. Пламя моей свечи быстро погасло. Как будто я зашла в какой-то черный инопланетный мир. Моя способность возгораться пригодилась как никогда. Глядя по сторонам, я искала дверные проемы, или окна, или хоть что-нибудь. Но там ничего не было – ничего. Иногда казалось, что темнота журчит и булькает. Это походило на путешествие по огромной петле кишечника, как будто дом переваривает меня, наслаждаясь.

Прекрати. Мысли было достаточно, чтобы волосы встали дыбом. Где, черт побери, Мария?

Свернув за угол, я практически споткнулась об нее. Мария, съежившись у стены, закрыла уши руками, лицо было напряжено от ужаса и боли. Свеча погасла. Как долго она сидела в темноте?

– Ты чувствуешь это, разве нет? – прошептала она. Ее колени были плотно прижаты к груди, карие глаза широко раскрыты, она совершенно не походила на ту воительницу, какой мы ее видели.

– Чувствую что?

И тут у меня поплыло перед глазами. Сквозь вуаль исходящего от меня огня я посмотрела туда, куда показывала Мария. Коридор кончился тупиком, и там, в стене, была… дверь.

Снаружи она казалась обычной. Но за этой дверью пульсировало колдовство, алчно взывая ко мне. Ощущение было еще сильнее, чем в холле, где хранились ужасные экспонаты. Я поняла: вот то, что мы должны были найти.

Собравшись с силами, я открыла дверь и зашла внутрь.

Все в комнате кричало колдовством. Руны, вырезанные на деревянном полу, стенах и потолке. Круги, завитки и линии рун… Мне стало дурно. Хотя я ничего не могла прочитать, я каким-то образом знала, что это непристойно. Что это было вопреки разуму.

Приглядевшись повнимательнее, я заметила, что некоторые из рун были соскоблены или выжжены. Я боялась представить, какой была эта комната до того, как убрали… Лишнее.

Затем я увидела вырезанные детской нетвердой рукой слова. Большинство – не на английском, но две фразы я прочла без труда. «Да здравствует Добрый Император», – гласила одна. А рядом печатными буквами: «ЗАСВИДЕТЕЛЬСТВУЕТЕ ЕГО УЛЫБКУ».

Мой мозг запульсировал в черепной коробке – слишком сильным было воздействие колдовства. Я закрыла уши руками, и это немного притупило боль. Кроме завитков рун и надписей в комнате были только два предмета.

Первый – клетка. Примерно такого размера, что в нее мог вместиться человек. Прутья были погнутые и изъеденные ржавчиной. Похоже, клетку вскрыли изнутри.

Я перевела взгляд на второй предмет, лежащий на полу.

Это было… тело. Точнее, скелет. Разинутый рот черепа усмехался, зубы кривые и желтые.

Мои глаза прошлись по одежде, истлевшей и побитой молью. Рукава с буфами и камзол выглядели знакомыми… как на картине, которую только что украл Магнус.

– Привет, Ральф Стрэнджвейс, – прошептала я.

Останки прародителя английского колдовского сообщества лежали у моих ног, и я сомневалась, что его смерть была естественной. Судя по изорванному в клочья камзолу на спине, в него что-то вцепилось. Наверное, то, что было заперто в этой клетке.

Я закрыла нос платком и продолжила осматривать комнату. Все остальные подошли, но заходить не стали. Магнус стоял в дверном проеме, открыв рот. В пульсирующем свете огня он выглядел как привидение, его тень искривлялась на полу.

– Не заходи, – сказала я хриплым голосом.

– Я и не стану, – отозвался он. – Хоуэл, убирайся оттуда. Тут чувствуется… зло.

Мое горение прекратилось, и комната погрузилась в непроглядную тьму, если не считать свечи Магнуса, которую ему каким-то образом удалось сохранить зажженной. Я пересекла комнату, подошла к нему, взяла свечу и подняла ее над головой, более внимательно осматривая помещение.

Здесь что-то было, я это чувствовала. Я заметила кинжал, свисающий с ремня Стрэнджвейса. Странный на вид металл оранжево-золотого цвета, но совершенно не заржавевший. Как могла быстро, я расстегнула ремень на талии скелета. Никогда раньше не крала с мертвых и надеялась, что больше такого не будет.

Вот оно. Вот что мы должны были здесь найти, не так ли?

Я хотела убраться из этой комнаты, но тут мое внимание привлекло что-то лежавшее рядом с клеткой.

Книга. Совершенно обычная книга. Не в силах совладать с искушением, я схватила ее и выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь. В голове перестало пульсировать в ту же минуту, как я покинула это про клятое место и вручила Магнусу его свечу. Блэквуд поднял Марию на ноги, хотя она все еще закрывала уши руками.

– Что здесь такое? – спросил Блэквуд.

– Стрэнджвейс держал здесь что-то в неволе, и оно ему отомстило, – сказала я, вручая Блэквуду книгу.

Мы торопились скорее уйти, следуя по невероятным поворотами коридора. А вдруг мы потеряемся? Что, если мы будем бродить здесь вечно, пока не станем тьмой, а тьма – нами?

Откуда пришла эта мысль? Мы бежали до тех пор, пока свет впереди не проколол тьму. Магнус пинком закрыл резную дверь. Задыхаясь, я поклялась себе никогда больше туда не заходить. Холодный пот выступил капельками на лбу. Я снова почувствовала себя маленьким ребенком, крепко схватившимся за одеяло и ждущим, что сейчас из темных углов комнаты за ним придут воспетые в легендах монстры.

Блэквуд отошел от нас и полистал страницы книги, на лице у него ничего не отражалось. Взяв Марию за руку, я провела ее через комнату. К ее щекам начал возвращаться румянец.

Этот ужасный дом был памятником извращениям Стрэнджвейса, и ничем более. Что мы получили, придя сюда?

– Ох и ничего себе, – пробормотал Блэквуд. Он повернул книгу в мою сторону. – Посмотри.

Страницы пестрели набросками фигур, которые Стрэнджвейс выставил в холле. Внимание Блэквуда привлек шар со щетиной темных волос по всему телу. Это выглядело в точности так, как Молокорон, великий Бледный Разрушитель. Я выхватила книгу из рук Блэквуда и стала читать.