Внутри пахло ненамного лучше, но всё-таки терпимее. Кисловатый привкус витал в воздухе. В зале никого не было, но когда Авенир открыл дверь, над ней зазвенел маленький колокольчик. Пройдя внутрь, и осмотревшись по сторонам, братья выбрали себе стол в переднем углу, напротив входа. В этот момент, из дальней двери показался лысый коротышка с огромным пузом, в засаленном фартуке. Он жадно улыбался своими жёлтыми острыми зубками сверкая маленькими глазками. Маленький нос и оттопыренные уши делали его похожим на старую жирную крысу.

– Дорогие гости! – завопил он писклявым голосом, чуть не задохнувшись от радости.

Его восторг был каким-то неприличным, и братья это почувствовали и переглянулись.

– Вы хозяин заведения?

– Да, я. Меня зовут Мотис. Чем могу служить таким прекрасным юношам? – он не отрывал глаз от братьев, осматривая их и жадно ловя каждое слово.

– Мы бы хотели поужинать, лошадей наших надо так же накормить и почистить. Так же нам нужна будет комната с двумя кроватями. Мы уедем на рассвете, платить будем серебром, – объяснил Авенир.

– Что у вас можно поесть? – поддержал брата Эфрон.

– Ооо, я сейчас же отправлю Тотиса, моего сына, что бы занялся вашими лошадьми. Моя жена Лолис приготовит для вас самую лучшую комнату. А на ужин у нас густая похлёбка с потрохами, запеченная свинина и пирог с тыквой. Из питья есть пиво, медовуха и эль.

– Ну тогда неси всё на двоих и по три кружки медовухи. И сыра не забудь. У вас же есть сыр?

– Конечно есть, мои милые юноши, конечно. Сейчас все приготовим, уже бегу – и коротышка умчался куда-то за дверь, скорее всего на кухню, потирая руки.

Братья снова остались одни, но не на долго. В тех дверях, куда убежал лысый коротышка, появился детина, ростом и статью не уступающий Эфрону. Только руки у него были длиннее чем нужно при таком росте. И лицо было каким-то странным. Глаза слегка косили, зубы торчали во все стороны, подбородок напоминал булыжник. Косматые грязные волосы никто и никогда не стриг и не мыл. В общем, горный дикарь, только очень большой. Он пялился на братьев, явно о чем-то размышляя. Но вдруг раздался смачный шлепок и гигант взвизгнул. Это Мотис двинул его скалкой по могучей спине.

– Иди на конюшню! Иди! Приведи лошадок в приличный вид! Шагай, дубина неотёсанная! – орал хозяин корчмы.

– Вечно с ним проблемы. Такой уж уродился, недоумок, но добрый, – добавил Мотис и снова заулыбался, ставя кружки на стол.

– Сейчас будет похлёбка и мясо, – добавил он и снова убежал на кухню.

Братья проводили его взглядом и переглянулись.

– Ты первый.

– Ну уж нет. Давай ты.

– Ладно, я первым пробую местную медовуху, а ты первым готовишь, когда мы отсюда уедем, – предложил Авенир

– По рукам.

Авенир пригубил напиток, и отодвинул кружку, затем снова пригубил. Потом сделал пару целых глотков и заявил, что питьё годное, жить можно.

После первой выпитой кружки наконец-то принесли похлёбку и пару запечённых с мёдом и репой свиных ног. В конце подали целый пирог с тыквой, но он оказался слишком приторным и братья его лишь попробовали. Еда была не самая вкусная, зато сытная. В конце-концов, Эфрон поплёлся наверх – его всегда мотало после медовухи, а Авенир пошел на конюшню проверить лошадок.

Эфрону было то ли хорошо, то ли плохо – он сам до конца этого не осознавал. Голова была такой тяжёлой, будто чугунный котелок одели сверху и по нему периодически постукивали молотом. Ноги и руки не слушались, говорить было тяжело, даже рот держать закрытым составляло проблему. Такой лютой усталости он ещё никогда не испытывал. Будто неделю провёл в кузнице без отдыха, а потом сутки в гору поднимался, не меньше. Перед тем как свалиться без чувств на свою постель, Эфрон по выработавшейся привычке глотнул лечебного зелья и провалился в бессознательную полутьму. Он вроде бы слышал что-то, а вроде бы спал и находился-то совсем не тут, а как бы сверху глядел на всё. Вот Мотис зашёл в его комнату и забрал его глефу. Вот его детина-сын Тотис пришёл и унёс все его вещи, в том числе те, что снял с него спящего. «Да, чудные дела. Приснится же такое» – думал во сне Эфрон. «А где же Авенир? Он-то с конюшни ещё не вернулся» – сын кузнеца попытался проснуться, но у него не получилось. Вместо этого, он увидел как в комнату снова вошли хозяин корчмы с отпрыском и взяв его, Эфрона, за руки и ноги понесли куда-то по лестнице. «Что происходит? Куда вы его, то есть меня потащили?» – хотел крикнуть Эфрон, но ничего не произошло, он оставался нем, как-будто под водой. В ушах стоял шум, глаза уже начали болеть, голова раскалывалась, будто обухом огрели.

Эфрон осознал, что это вовсе никакой не сон и его действительно куда-то несут, он ничего не чувствует и Авенир почему-то пропал.

Мотис что-то кричал, лицо его из покладистой крысиной мордочки превратилось в мерзкую рожу с острыми зубами, глаза из бусинок стали узкими прорезями, он часто дышал и давал какие-то указания Тотису. Они принесли тело Эфрона в подвал, где судя по холоду, был ледник. Его швырнули на огромный деревянный стол, на котором разделывают туши. Корчмарь ушёл наверх, а его сын-полудурок достал откуда-то мясницкий топор. Тут Эфрон увидел лежащего рядом Авенира, в точно таком же виде, как и он сам – с бледным лицом, синими губами и стеклянными на выкате глазами. Только под затылком у него растекалась кровавая лужа.

Этот вид брата, возможно уже мёртвого, ощущение беспомощности и собственного бессилия вывели из себя Эфрона, привели его в такую ярость, что ни одна сила не смогла бы его удержать. Преодолев немыслимую боль, придя в себя, он сел на стол, так же как лежал, к дикому удивлению Тотиса. Детина занёс окровавленный топор над головой, планируя зарубить не вовремя очнувшегося гостя. Но Эфрон схватил первое что было под рукой и огрел несостоявшегося палача по голове. Замороженный свиной окорок оказался весьма грозным оружием. Тотиса им конечно не обезвредить, но с толку сбить можно. Эфрон соскочил со стола, и пошатываясь двинулся на врага, покачивая в руке куском свинины. Встречный удар топором сына хозяина корчмы пришелся бы прямо в голову Эфрону, но тот неожиданно ловко увернулся и топор увяз в колоде для рубки мяса. В этот момент на затылок детины обрушился мощнейший удар и тот, потеряв сознание, рухнул на пол. Всё-таки свиная нога в руках Эфрона оказалась очень опасной для головы Тотиса.

Проверив бессознательность упавшего громадины пинком в живот, Эфрон переступил через его тело и бросился к брату, с самыми страшными мыслями. Взяв самый чистый нож, он поднёс лезвие к губам Авенира и поверхность его помутилась от слабого дыхания. Выдохнув с облегчением, Почти пришедший в себя Эфрон стал соображать, как ему вернуть брата к жизни. Что он сам сделал такого, что смог очнуться от этого кошмара? Он перебирал все мысли в голове, но ничего не шло. И тут его осенило – настойка чистотелицы. Он выпил глоток, перед обмороком. Наверное поэтому он почти всегда был в сознании, точнее где-то на его грани. «Но где же пузырёк с жидкостью? Он был у меня за пазухой, когда я пришёл в комнату, перед тем как уснуть. А вещи мои унёс этот громадный детина, но у него не получится спросить. Значит спрошу у хозяина корчмы. Заодно узнаю где моя глефа» – рассудил Эфрон.

Но сначала, Эфрон обвязал цепью руки Тотису и подвесил его на крюк для мяса. Если тот и очухается раньше времени, то хотя бы не натворит делов. Вооружившись мясницким топором, Эфрон направился на поиски Мотиса и его жены. Пол ужасно скрипел, так же как и все двери. Выйдя из подвала, сын кузнеца направился на кухню, откуда шли странные звуки и высокий противный смех. Заглянув в приоткрытую дверь, Эфрон увидел лысого пузатого коротышку Мотиса и женщину, чьим размерам позавидовал бы сам Эфрон, не будь он в таком серьёзном положении. Оба стояли у большой каменной печи, явно собираясь что-то готовить.

– Я уже вкус их ощущаю, хрустящая корочка, свежее мясцо – как давно мы этого не ели! У нас так редко бывают гости, что я уже почти забыл их вкус! – восторженно пищал Мотис.