Перед поездкой в аэропорт Джареда окончательно попустило. Он даже с некоторым недоумением вспоминал свое поведение утром. Ну свалил среди ночи Дженсен, и что? Имеет полное право делать, что хочет, и не отчитываться за каждый шаг. Джаред ему не матушка и не жена.
Дженсен же вел себя совершено обычно, легко и непринужденно шутил, и Джаред расслабился совсем. В конце концов, он едет на первую совместную с Дженсеном конвенцию, у них найдется время и поговорить по душам, и отвлечься наконец от этих бесконечных съемок. На носу рождественский хиатус, а Джаред что-то сомневался в своих силах дотянуть до него — с Дженсеном было чем дальше, тем тяжелее. И в то же время очень-очень хорошо.
В самолете их места оказались первыми в среднем ряду, и Джаред, вымотанный бессонной ночью и нервяком, сделал то, что до этого не делал никогда — снял кроссовки и устроил ноги на стене перед собой. Это было, безусловно, хамством по отношению к сидящим сзади пассажирам — на этой же стене размещался телевизионный экран, и людям пришлось созерцать Джаредовы ступни в носках.
О чем поспешил сообщить Джареду недовольный парень, угрожающе наклонившись из-за спинки кресла.
Джаред не успел что-либо сказать в свое оправдание, как влез Дженсен:
— Чувак, ты совершенно прав, но войди в наше положение — мы так устали.
И он тоже скинул ботинки и, как и Джаред, поднял ноги на стенку.
Парень сжал было кулаки, но вгляделся в Дженсена внимательней, и его лицо расцвело застенчивой улыбкой — узнал.
— О, извините, ребята. Не беспокойтесь, отдыхайте. Никто вам слова не скажет.
Наверно, парень имел дар убеждения, потому что возмущенные голоса за их спинами утихли.
Дженсен вскоре заснул, его ноги скользнули вниз по пластиковой перегородке. Джареду тоже надоело сидеть с задранными ногами. Да и неудобно перед людьми. Будут потом везде писать, что ведущих актеров «Сверхъестественного» сразила звездная болезнь. Ну и ладно, пусть пишут. Зато расслабились.
Джаред успел подремать часа полтора, откинувшись в кресле. Хотя хотелось привалиться башкой к плечу Дженсена.
Он думал — на коне будет трудно. Стоять с Дженсеном на одной сцене — трудно. Выглядеть непосредственным и шутить. Слушать, как шутит Дженсен. Он думал — и Дженсену будет трудно, потому что знал, как тот не любит публичных выступлений. Как до сих пор глубже забивает стеснение, выходя на сцену.
Хотя сыграл же он летом в спектакле и, как писали критики, блестяще сыграл. Джаред с критиками был полностью согласен, он сам видел эту блестящую игру, сидел в зале, натянув кепку на нос, чтобы не узнали. Ради Дженсена прилетел из Ванкувера, урвал время между плотными съемками фильма про художника. Интересно, выйдет ли из той работы что-нибудь путное?
Джаред думал — он не сможет связать и пары слов перед фанатами, потому что Дженсен, как обычно, займет все его внимание. Но нет, у него — у них! — все получилось. Конвенция прошла отлично. Джаред после с облегчением смотрел в сети фотки и восторженные отзывы.
Не зря все-таки они с Дженсеном так удачно сработались на шоу — спелись, как говорил Крипке. На сцене в Чикаго они, не договариваясь о стратегии поведения, снова работали в паре — ржали как ненормальные, понимали друг друга с полуслова, заканчивали друг за другом реплики. Вели себя как лучшие друзья. Какими, собственно, и были. По крайней мере, Дженсен во всех интервью твердил, что они с Джаредом близкие, почти родные люди. Это Джаред себе напридумывал проблем, понастроил стен в своей голове. И границ, за которые ни в коем случае нельзя переступать. И эти стены и границы с каждым днем все сильнее сужались, все сильнее давили на Джареда. Какой же он дурак!
Зато от души натрогался Дженсена на сцене. Наобнимался, нахватался за руки. Что в последнее время запрещал себе вне съемок. Потому что и шоу, и конвенция — это элемент игры, это не по-настоящему. Ну хоть какая-то польза от поездки.
Джаред зевал, едва не сворачивая челюсть. Давился холодным утренним воздухом, но остановиться не мог — они с Дженсеном почти до трех ночи играли в приставку. Вместо того чтобы, как нормальным людям, — которым завтра, между прочим, предстояло с утра пораньше работать, — улечься спать, отдохнуть после напряженных выходных, они сидели на ковре перед телеком, втыкали в монитор и косили автоматными очередями виртуальных врагов.
Очередной раз щелкнув зубами, Джаред тряхнул головой, извинился перед Клифом и покосился на Дженсена. Тот, как ни странно, выглядел ничего, бледновато только. Сидел тихо, отвернувшись в окно машины и вцепившись в стакан с кофе. Хорошо, что Джареду пришло в голову прихватить в магазине несколько упаковок картонных стаканов — Дженсен не каждое утро успевал спокойно на кухне выпить кофе из своей любимой чашки.
На площадке суетились техники и осветители. Саймон возился с двумя камерами по очереди, Серж, оператор, закутавшись шарфом до кончика носа, в стороне болтал с Кимом.
Джаред, проходя мимо Рона, привычно заглянул в капюшон его куртки, ожидая увидеть черные глаза-бусинки. Но крыса не было видно — то ли затаился и не хотел морозить нос, то ли просто спал.
— Привет, Рон. Что-то Лестрейда не видать. Спит?
Рон с грохотом разложил штатив. Он никак не отреагировал на вопрос.
Джаред остановился. Дженсен, сонно шагающий рядом, тоже притормозил.
— Рон, здорово! — повысил голос Джаред и тронул Рона за плечо. Вдруг тот его не расслышал.
— Он умер, — не оборачиваясь, пробормотал Рон.
Джаред подумал, что ослышался.
— Что ты сказал? Кто умер?
— Кто-кто… Ты про кого спрашиваешь? Лестрейд, — Рон выглядел потеряно.
— Чего?! — поразился Джаред. — Как умер? Когда?
У него в голове не укладывалось.
— Уже пару дней как. В пятницу, точно, — Рон шмыгнул носом. — Не знаю, что сеструхе говорить. Она меня убьет.
Дженсен шагнул к Рону, обнял его и принялся что-то успокаивающее бубнить на ухо. А Джаред словно застыл. Перед глазами стояла картинка, как крысеныш подставляется под ласку. «Я его потрогал, и в тот же день он умер», — билось в голове.
Джаред даже не заметил, как Дженсен подхватил его под локоть и потащил в гримерку.
Работа в этот день не задалась. Джаред лажал, забывал слова, промахивался мимо меток. Дженсен старался за двоих, изо всех сил вытягивал сцены, но в конце концов Ким, матерясь себе под нос, остановил съемку.
— Валите с глаз долой. Я так и знал, что эти конвенции на пользу не пойдут. Завтра чтобы явились свежими и отдохнувшими.
Джаред плохо помнил, как оказался дома. Заснул сразу, как только голова коснулась подушки. И ему приснились руки Дженсена, которые сначала мягко прошлись по плечам, разминая мышцы, а после укрыли одеялом. Наверное, приснились.
Среди ночи Джаред, подавившись криком, подскочил на кровати — его снова навестил кошмар. В нем Джаред брел по безлюдной улице. Дома по обочинам стояли темные и, на первый взгляд, покинутые. Ни людей, ни машин. Звенящую тишину нарушал только шорох крыльев и топот мягких лап — к Джареду со всех сторон стекались собаки, кошки, ежи, еноты, барсуки, лисы и прочая живность, домашняя и дикая, коей полно в Ванкувере и окрестностях.
С деревьев и крыш пикировали стаи птиц — от мелких, вроде тех же синиц или гаичек, до крупных воронов.
Джаред подпускал их поближе, а после одним движением руки убивал. Просто поводил рукой в сторону, как в мультике про злодейского злодея — и все живое вокруг падало на землю замертво.
Джаред переступал через трупы и шел дальше. К нему опять спешило зверье, чтобы через секунду умереть. И что самое ужасное, Джареду это нравилось. Нравилось обрывать жизни. Нравилось ощущение власти.
Вопрос — зачем к нему бегут звери, Джареда не беспокоил. Нападать они точно не собирались — ни оскаленных клыков, ни рычания, ни каких других признаков агрессии. Но к чему об этом думать, когда можно уничтожить. Тем более если это так легко — всего одно движение руки. И плащ, наброшенный на плечи, не сковывал движений. Черный, до самых пят, как у того злодейского злодея. Джареду плащ тоже нравился.
