Фанг бесшумно поднялась за Сталкером и вонзила катану в щель между пластинами брони. На мгновение ядовито-зеленый свет в глазах Шрайка мигнул.

— Беги! — крикнула Фанг. — Беги на «Дженни», я его задержу!

Дженсен толкнул невидимую ранее дверь в стене и понесся по узкому коридору. Джареду пришлось не отставать, потому что Дженсен так и не выпустил его руки.

Позади в таверне что-то бахнуло так, что на мгновение заложило уши. А потом раздался самый страшный звук, которого боялись все жители Воздушной Гавани, — треск горящего дерева. Начался пожар.

***

Они почти добежали. До красного дирижабля, который для Джареда успел стать вторым домом, оставалось несколько футов, когда подвесной мост, ведущий на причал, распался в щепки — поднявшись откуда-то снизу, непостижимым образом нарушая все законы физики, перед ними возник Шрайк. Ему основательно перепало от катаны Фанг, броня утратила блеск и была местами покорежена, но быстрота и смертоносность никуда не делись. Джаред про себя мысленно попрощался с лидером Лиги сопротивления движению.

— Не стоит так стараться, Дженсен Эклз, не стоит убегать от судьбы, — проскрежетал Шрайк, перегораживая путь к спасению.

Джареда затопила волна бешенства. Почему Дженсен не сопротивляется? Почему стоит столбом? Пошарив рукой вокруг, Джаред сжал в кулаке железный прут от моста. Он не Фанг, конечно, большого урона не нанесет, но все же… Джареду надоело прятаться за спинами, надоело, что все его защищают. И, оттолкнув с дороги Дженсена, он бесстрашно бросился на Шрайка.

Его прут даже не успел коснуться бронированной груди, как мир словно взорвался, заливая все тело выжигающей болью. Задыхаясь, не видя ничего вокруг, Джаред спиной рухнул на деревянную мостовую.

И сквозь шум в ушах не услышал, скорее, почувствовал крик Дженсена, рванувшего к нему. Его ладони, ощупывающие голову, плечи, руки.

— Это только начало боли и страданий, Дженсен Эклз, — голос Шрайка прогремел совсем близко. — Ты спрашивал про родителей. Так знай — твоей матерью была Пандора Шоу.

— Что? — пробормотал Дженсен и тут же заорал: — Нет! Этого не может быть! Я ничего не помню.

— Я обитал недалеко от вас и часто издалека наблюдал за Пандорой. За ее семьей — мужем и маленьким сыном. Это был ты, Дженсен Эклз. Поэтому когда я подобрал тебя на Озерах, раненого, измученного, почти в бессознательном состоянии, то сразу направился в ваш дом. И нашел Пандору с мужем убитыми, а дом разоренным. И черный дирижабль Валентайна, улетающий вдаль. Я написал свидетельство, чтобы те, кто придет после, были в курсе произошедшего, и ушел. Перегнал свой трейлер подальше, на острова, и оставил тебя себе. Дальше ты знаешь.

— Нет, нет, не может этого быть, — Дженсен замотал головой. — У нас фамилии разные.

— Эклз — девичья фамилия Пандоры. Шоу она стала после того, как вышла замуж за фермера.

— А кто тогда мой отец?

— Не знаю. Но когда она стала миссис Шоу, ты уже крепко стоял на ножках.

— Но я не помню, не помню, — как заведенный шептал Дженсен.

— Потому что я тебя закодировал.

— Чего? В смысле, закодировал?

— Перекрыл память. Есть старый способ — нейролингвистический код. Меня так программировали, готовили к безоговорочному выполнению приказов. Я научился этот код взламывать.

— А при чем тут я, Шрайк?

— В тот день ты без перерыва повторял одну и ту же фразу. Не слышал никого, не реагировал. Чтобы ты не сошел с ума, я решил вылечить тебя, успокоить. И закодировал тебя теми словами, что ты произносил.

— И что это за слова? — Дженсен спросил так тихо, что Джаред еле расслышал.

— Слушай, Дженсен Эклз. «Не трогай МЕДУЗУ, Валентайн».

В ушах зазвенело от крика Дженсена. Джаред нашел в себе силы шевельнуться и на ощупь накрыл ладонью его руку.

— Ты вспомнил, — с удовлетворением отметил Сталкер.

— Это жестоко, Шрайк!

— Нет, Дженсен Эклз, жестоко будет сейчас.

И на Джареда навалилась чудовищная тяжесть. Он распахнул глаза и увидел у себя на груди механическую ногу Шрайка. Тот надавил сильнее, у Джареда затрещали ребра и перехватило дыхание. Он захрипел.

Дженсен заплакал.

— Стой, Шрайк, остановись! Я пойду с тобой, как ты просил, пусть меня убьют и превратят в чудовище, пусть. Только не убивай его, он должен жить.

«Я умер, — подумал Джаред, — я умер и попал в такой мир, где Дженсену не все равно. Где он готов отдать за меня жизнь».

Шрайк убрал ногу от Джареда и, наклонив голову к плечу, уставился на Дженсена.

— Ты просишь оставить его в живых? Приносишь себя в жертву? Почему? Неужели ты его…

Раздался свист клинка, и острие катаны распороло грудь Сталкера. Фанг, живая и внешне вполне здоровая, стояла за его спиной. Она дернула катану на себя, и огромная металлическая фигура осела у ее ног.

Жизнь, если ее можно было назвать так, медленно уходила из Шрайка. В развороченной грудине коротило и трещало замыканиями, зеленый свет глаз то тух, то снова несмело разгорался.

— Шрайк, прости, — Дженсен склонился над ним.

— Мне так жаль, Дженсен Эклз, — скрипнул тот на самом пределе слышимости. — Те десять лет, которые ты провел со мной, были для меня самыми лучшими в моей почти бесконечной жизни. — Шрайк протянул руку, в металлической ладони лежал кулон в виде глаза. — Держи, это принадлежит тебе. В тот день я снял его с твоей шеи.

И он затих.

— Я все слышала, — сказала Фанг, убирая катану в ножны, — про мальчишку. Трогательно. Зато честно. У смертной черты не врут. Это твой выбор, и я его принимаю. На мой взгляд, ты ошибся. Он глуп и изнежен, верен Лондону и может предать. Но теперь это твои проблемы. Пошли, нам пора. Воздушная Гавань горит и вот-вот рухнет. Со мной раненая Синтия.

— Остальные?

— Легче. Уже разбежались по своим кораблям. Уходим. — Она перешагнула через мертвого Шрайка и пробормотала: — Мерзость.

Джаред понял, что не умер, попробовал пошевелиться и застонал. Он не знал, что сделал с ним Шрайк, но болело все.

— Тихо, Джаред, тихо. Все будет хорошо.

Дженсен поднялся, подхватил Джареда на руки и понес на «Дженни Ганивер».

Джаред уткнулся лицом в его плечо и закрыл глаза. Ради такого момента стоило терпеть боль, сколько угодно боли.

***

Жесткие пальцы Анны прошлись по груди Джареда, надавливая, тщательно ощупывая каждый дюйм. Джаред закусил губу, чтобы позорно не скулить. Он не неженка, он сильный и все выдержит, что бы Анна про него ни говорила. Теперь Джаред даже мысленно не мог назвать ее по фамилии, только по имени. Авторитет лидера сопротивления взлетел в его глазах выше небес, Анна Фанг на поверку оказалась исключительной. Пусть и резкой, зато справедливой. И Дженсена всегда прикрывала, наверно, правда его любила.

— Сильный ушиб, скорее всего. На вот, смажь бальзамом, — она кинула Дженсену небольшой пузырек темного стекла.

Джаред повернул голову — в иллюминаторе красиво горела и медленно падала на землю, рассыпаясь на части, Воздушная Гавань. Знаменитый город погибал на его глазах.

— Это из-за нас, — прошептал он.

Дженсен пожал плечами и, открыв пробку, понюхал лекарство.

Немного смущаясь, Джаред расстегнул куртку и форменную музейную рубашку, открывая пострадавшее место.

Дженсен, в отличие от Анны, был нежен. Подушечками пальцев он аккуратно втирал пахнущий травами и свежестью бальзам в кожу, и боль тут же уходила. Сосредоточенный, погруженный в себя Дженсен все водил и водил рукой по груди Джареда, хотя, на взгляд последнего, было достаточно.

— Если бы Шрайк не явился так внезапно, меня бы убили? Ну, как заложника? — Джаред воспользовался тем, что они остались вдвоем, и задал важный вопрос.

— Если бы Шрайк не явился, мы бы с тобой сбежали, — ровно ответил Дженсен, продолжая пальцами выписывать масляные узоры.

— Куда сбежали? От Анны разве сбежишь?

— Я договорился с одним торговцем и заплатил ему за два места на его борту. Как только Анна прекратила допрос, я бы увел тебя. И она не остановила бы.