— Merda! — Джованни распахнул широко глаза, воздуха не хватало, шумно засопел, сделал глубокий вздох и излил семя под себя, мгновенно расслабляясь всем телом. Готье заметил его состояние, вышел и встал на колени, подтаскивая юношу за собой, ухватив за волосы. Джованни губами и ртом довел его до вершины экстаза, и на последних мгновениях поднял глаза на де Мезьера, похотливо, как учили, разглядывая его снизу вверх. Семя у Готье было густым и практически безвкусным.

— Гийом, ты тоже! — Джованни потянулся к другому рыцарю, стоявшему всё это время рядом с кроватью. Слуга короля не стал дожидаться довершения и удовлетворенный стремительно покинул спальню, запихивая свой член в гульфик.

Они опять остались наедине в комнате. «Прости меня! Прости!» — тихо выдохнул Гийом. Джованни понимал его чувства. Солдата де Мезьера, проявившего к нему такое участие и нежность, хоть всё впечатление и было испорчено внезапно появившимся де Мезьером, хотелось обласкать особенно, проявив всё своё искусство. Теперь Джованни с наслаждением наблюдал, как Гийом плавится в его руках, краснеет, бледнеет, дрожит, стонет, выгибается, закидывая голову назад, с благодарностью шепчет ласковые слова и, наконец, пошатывается, не удержавшись на ослабевших ногах, хватая юношу за плечи, кончает, доведённый до безумия. Такие ответные действия ещё раз убедили Джованни, что Гийом искренен в своих чувствах, но тоже вынужден повиноваться чужим приказам. Целоваться с Гийомом было в удовольствие, пока не осталось сил ни у того, ни у другого.

— Мне опять нужно искупаться и смазать целебным снадобьем зад. Поможешь?

— Конечно, — Гийом поднял с пола брошенную Джованни камизу, помог натянуть на плечи, потом надел свою, завязал шнурки гульфика, взвалил себе на плечо страдающего от вновь подступившей боли и с трудом передвигавшегося юношу и проследовал с ним на общую кухню, к выгороженному для омовений месту.

Пока Джованни блаженно отмокал в горячей воде, Гийом сидел позади, разминая ему шею и плечи. Некоторое время они молчали, погруженные в свои мысли и ощущения.

— Скажи мне, Гийом, — Джованни нарушил установившуюся тишину. — Откуда ты знаешь, как нужно ласкать мужчину? Как целовать?

— Много лет походной жизни, — тот отвлёкся от своего занятия, передвинул табурет, присев напротив. — Когда постоянно находишься со своим сеньором, прислуживаешь ему, согреваешь постель, то начинаешь и этому учиться.

— Господин де Мезьер заставил тебя сегодня обласкать меня, чтобы подготовить к соитию? — Джованни готов был расплакаться от горя, если бы услышал положительный ответ, но Гийом, отрицая, мотнул головой:

— Я давно наблюдал, как ты мучаешься, как он себя терзает. И решил помочь. Ты мне тоже нравишься. Понимаю, что ты ненавидишь Готье за то, что он тебя похитил и объявил пленником, но на самом деле он очень умный, благородный и добрый человек!

— Почему же он постоянно мне угрожает и внушает страх?

— Ну, ты же пугаешься? — ответил он с лукавой улыбкой. — Я служу ему уже третий год. И поначалу тоже пришлось несладко: он каждый божий день обещал меня сослать с посольством к язычникам и там оставить, пока я вслух не начал рассуждать, какой у меня там будет большой замок с прекрасным садом. Ты бунтуешь, и ему нравится, а когда лежишь без движения, это его печалит.

— Но он теперь добился своего? Я опять превратился в ту шлюху, которой был когда-то.

— Он всегда добивается, — осторожно ответил Гийом. — Но ты не знаешь, какие именно задачи он ставит, какие цели преследует. Я же сказал — он очень умный. Когда Готье что-то говорит или приказывает, я никогда не думаю о смысле, я действую.

— Что же ему нужно от меня, может ты подскажешь? — с надеждой в голосе прошептал Джованни.

— Лучше вылезай из воды, я тебя отведу обратно в спальню. Там и поговорим. — Гийом обтёр его тело тканью и опять целомудренно натянул камизу и так и не снял, укладывая на кровать, только задрал подол, оглаживая своими сильными руками ягодицы. Мазь приятно холодила, успокаивая опухший анус, Джованни поймал его руку и слегка сжал ладонь, показывая, что ему приятны такие прикосновения.

— Если хочешь, я посижу с тобой рядом, — предложил Гийом, — но сначала принесу нам поесть.

Когда он вернулся, Джованни уже беспокойно спал, постанывая во сне. Пришлось сообщить господину де Мезьеру, что Мональдески отошел ко сну голодным.

— Гийом, ты достоин награды! Если парень теперь будет думать только о тебе и сам подставлять зад — то двойной! — Готье сидел в кабинете за столом, похлопывая пятернёй по его поверхности, выражая тем самым свою радость.

— Мне он нравится, — коротко ответил Гийом, всё еще ощущая сладкий вкус чужих губ на своих губах.

— Знаю. И на совершение каких-либо подлостей больше толкать не буду. Сегодняшний обман был великолепен. Гумилиата ещё та стерва, но совет дала верный. Я вас хоть теперь вдвоём смогу оставить, не беспокоясь о том, что наш пленник захочет сбежать. Давай так: с завтрашнего дня Мональдески переходит полностью под твою опеку. Можешь, конечно, его из своей постели не выпускать, если он сам того захочет, но по городу прогулять придётся. Зайдёте в постоялый двор, где они останавливались, может, что вспомнит. Хорошо бы вам еще вместе проехать по тем местам, что мы знаем, по пути следования тамплиеров до того места, где они расстались, но пока опасно, я придумаю, как это лучше сделать. Говорят, в городе появились паломники от англов, но пришли они со стороны Нарбонны, — Готье бросил на своего солдата красноречивый взгляд, — а значит, могли и в Агд заглянуть. Жду сейчас известий оттуда. Ищут нашего юного рыцаря, а как прознают, что он здесь, в Тулузе, представляешь, сколько всякой швали в город набежит?

Готье проснулся в рассветный час, ощутив, что трогает ладонью пустоту: его пленника не было рядом. Вообще не было на кровати. Он резко вскинулся и выхватил взглядом коленопреклонённую фигуру в белой рубашке, склонённую в молитве перед распятием, висевшим на стене. Слезы текли по щекам, Джованни тихо обращался к Богу, сбиваясь в своих речах с провансальского на свой родной италийский, но де Мезьеру удавалось понять суть слов, вырывавшихся из сознания его пленника.

— Господь, ну почему же ты оставил меня? — повторял он по многу раз. — Зачем подверг испытаниям? Мои руки были пробиты гвоздями, как и Твои, мое тело подвергнуто бичеванию, как и Твоё, мой бок был пронзён копьём, как и Твой, я умер и воскрес, как и Ты. Меня подвергли поруганию и отлучению от Тела Твоего. Я претерпел страдания, подобно Сыну Твоему. Ты дважды присылал своего архангела Михаила, чтобы вернуть меня к жизни. Я познал грехи мои, на которые обрёк меня мой отец, вольные и невольные, но Ты же сам сказал: «почитай родителей своих», и я проявлял послушание. Зачем же Ты скрыл и вновь открыл мою память? Зачем заставил войти в ту дверь родного дома, в которую я не хотел входить? Когда я вспоминал свою жизнь, по частям, то думал, что это очередное испытание, чтобы я устыдился и захотел измениться. Я очень хотел этого и у меня получалось: выучился грамоте, начал приносить пользу людям, излечивая их раны. Я чувствовал Твою любовь и благодать, верил, что по Твоему скрытому умыслу, всё делаю правильно. Ну почему же Ты опять оставил меня? Снова ввергнул моё тело и разум в похоть, предоставив дьяволу терзать своего агнца, отбившегося от стада? Я смирился во всём и только жду от Тебя благого знака для своей души, что есть надежда на её спасение…

Готье тихо встал с кровати, подойдя сзади, накрыл плечи Джованни одеялом, закутывая и поднимая с колен. Он с лёгкостью оторвал его тело от земли и на руках вернул обратно на кровать, пристраивая голову на своём плече:

— Господь не оставил тебя, не бойся! Это очередное испытание. И ты его прошел, больше не будет. Лучше расскажи мне о Флоренции, я там никогда не был. Как тебе там жилось? Несладко? Всё равно расскажи!

Гийом — http://s019.radikal.ru/i626/1706/e3/6f6b0cf78fef.jpg

========== Глава 6. В стародавние времена ==========