— Э-э… так я вам голый больше не нужен ни для каких целей?
— Каких именно? — де Мезьер продолжал оглаживать его зад.
— Таких, для чего привезли «красивую шлюху из Марселя», на которую вы хотели посмотреть. Только посмотреть? Я правильно понял? Мне можно одеться? — он обхватил себя руками за плечи, растирая застывшие мышцы.
— Ставни прикрой! — последовал новый приказ, который Джанно выполнил с облегчением: движения согревали. Но де Мезьер поманил его рукой и заставил встать обратно перед собой. — Ты, маленький засранец, некстати потерявший память, тебе мало? На колени! — слуга короля потер ладонью набухший бугор под гульфиком.
Джанно покорно опустился вниз, прекрасно осознавая, что от него теперь хочет мужчина. Стало еще холоднее. Он бесстрашно взглянул де Мезьеру в глаза:
— Если я откажусь, ты позовешь солдат?
— Возможно. Но тебя за язык никто не тянул, ты сам предложил. Давай, вот и согреешься, и меня порадуешь.
— Я себе скорее яйца отморожу, чем согреюсь, — мрачно заявил Джанно. — Вам нравится власть? — он решил потянуть время, может де Мезьер передумает?
— Я ее обожаю, «во всех ее проявлениях». Будешь медлить — совсем замёрзнешь, у нас впереди еще долгий путь, а ты к своей работе еще не приступил. — Слуга короля немного откинулся назад, опираясь на вытянутые руки, и раздвинул пошире колени, чтобы дать возможность юноше расположиться между ними.
— Может быть, я в ваших глазах выгляжу как простая шлюха, — пальцы Джанно начали медленно развязывать шнуровку. Он взглянул в лицо де Мезьеру, обида нарастала: в этот момент ему очень хотелось быть самим собой в глазах окружающих его людей и забыть о прошлом навсегда, — но я больше не занимаюсь этим ремеслом. В Агде я не только выгребал нечистоты. Я теперь умею читать и писать на латыни, подсчитывать ежедневные расходы городской казны, составлять документы для нотария и лечить людей. Вы ведь этого не знали? Это невозможно заметить внешне… — он провел языком по стволу и сомкнул губы на головке. Член у де Мезьера был большим, под стать общей комплекции рыцаря, здоровым и чистым, конским потом воняло только от одежды.
— Нам очень нужны такие талантливые молодые люди, — с немалой долей цинизма, ухмыляясь, ответил слуга короля. Он начал получать наслаждение, лицо раскраснелось, дыхание сбилось, и он внезапно принялся болтать и ругаться. — Во всем! Я уже начинаю завидовать Михаэлису из Кордобы, как он ловко тебя пригрел. Знал, сукин сын, на что идёт! Но расставаться с тобой не захотел, даже наказание спокойно понес за то, что не совершал. Хотя нет: было за что — испортили они тебя, памяти лишили. Я, твою мать… даже у профессоров в Парижском, грёбаном… университете узнавал… эти козлы бородатые мне все подтвердили, уроды… что ты, сволочь, мог… и хрен уже что вспомнишь, ублюдок… сучий сын… ебать твою…
Он сладострастно застонал, схватил Джанно за волосы, прижал к себе и кончил.
«Флорентийская шлюха» привычно сглотнула, осторожно уводя голову вбок, чтобы рот соскользнул с члена, потом выпрямилась, сплюнула под ноги своему клиенту, повертела головой, разгоняя кровь в затекших мышцах шеи, без позволения натянула на себя камизу, верхнюю рубашку, брэ, шоссы, завернулась в плащ, которым укрывалась ночью, и уселась на кровать рядом с полулежащим на ней господином де Мезьером, который приходил в себя после пережитого.
— Если я ни хренА не помню, то на какого хрЕна я тебе сдался? — спросил обозленный до крайности всей сложившейся ситуацией Джанно. Ему хотелось умчаться обратно в Агд, в теплые объятия Михаэлиса, и больше не испытывать такого унижения. — Или слуге короля денег на дорогих шлюх не хватает? Или шлюхи у вас в Париже все перевелись? И вы теперь к нам зачастили?
— Придурок, — сквозь зубы зашипел на него де Мезьер, продолжая валяться на кровати и поглаживать свой член, — я тебе, хитрожопому засранцу, жизнь спасаю. Это ты ничего не помнишь! А все кругом прекрасно всё знают, как ты всех наебал и исчез с золотом.
— Так ты не того ищешь, — пожал плечами Джанно, — тебе нужен Жак Тренкавель, а не я. Вот у него точно с памятью всё в порядке.
— Кто? — Готье де Мезьер резко вскочил с кровати и очутился перед юношей. Тот не ожидал такой прыти от рыцаря, который раза в два был его тяжелей. — Имя мне знакомо. Точно — это же мой человек! Его выпустили из тюрьмы Агда, а потом он исчез.
— Понятия не имею, кто и чей человек, но вот этот шрам, — Джанно пальцем ткнул в живот, — его подарок. Тренкавель управлял повозкой с золотом, когда все тамплиеры, что нас сопровождали, разъехались. Мы были с ним вдвоем. А теперь ты мне расскажешь, как случилось, что шлюха из Марселя получила белый плащ и оказалась замешанной в истории с золотом?
========== Глава 11. За что дали плащ? ==========
— Что же в тебе все находят? — Готье де Мезьер нависал над ним, вглядываясь в глаза, заставив опрокинуться на кровать. — Лицо только смазливое…
— А то ты не догадываешься! — Джанно постарался отползти, но слуга короля навалился сверху, оказавшись у него между согнутых ног, и, обхватив за плечи, не давал протиснуться дальше. Его член утыкался в пах с явным намёком, что активная работа губами шлюхи из Марселя была лишь прелюдией. Юноша упёрся ладонями в грудь де Мезьеру, стараясь оттолкнуть от себя эту незыблемую скалу. Они смотрели друг другу в глаза: Джанно с отчаянием, а де Мезьер с нескрываемым интересом, облизывая взглядом.
— Ну, чего замер? Раз считаешь, что кроме траханной дырки других достоинств у меня нет! — в сердцах воскликнул юноша.
— Ты не торопись. Это твоё достоинство у меня еще будет время изучить во всех подробностях. Ты сейчас целиком в моей власти, — он плотоядно оскалился, точно хищник над трепыхающейся жертвой.
— А если сбегу? — выдохнул Джанно, собрав остатки мужества.
— Куда? В Совьян или Агд? Захочешь подвергнуть близких тебе людей унижению? Нет, — покачал головой рыцарь. — Ты теперь без моего указания даже вздохнуть не сможешь! Твоя служба нашему королю еще не закончена.
— Моя служба? — юноша нахмурился, к горлу подкатил колючий комок. «Интересно, он сначала меня отымеет, а потом расскажет, или наоборот?» Воли к сопротивлению совсем не осталось: лишь осознание, что этот человек, облечённый властью и привыкший брать всё, что пожелает, может сделать с ним всё, что захочет — отдаст на потеху своим солдатам, накажет плетьми, уморит голодом, запихнёт в каменный мешок в подвале замка, лишив света на долгие годы. Но что-то внутри настойчиво билось в его разум, уговаривая не терять надежду на лучшее. «Господь, помоги мне!» — воззвал Джанно к небесам и опять ухватился сознанием за спасительную «флорентийскую шлюху». Она не умела отказывать напрямую, но имела способность соблазнять. — И долго ты свой член об меня греть будешь? Или суй или дрочи. Я и так под твоим весом уже дышать не могу! Ты рассказывать будешь или нет?
Готье привстал, опёршись на руки, и перекатился на бок. Однако свой полувозбуждённый член в гульфик не убрал, наоборот, гладил, заставляя оставаться в тонусе. Джанно сразу же подскочил и сел рядом, поджав под себя ноги.
— Для тебя всё началось четыре года назад, такой же ранней весной, — довольно поэтично начал свой рассказ де Мезьер, тоже поднимаясь и присаживаясь на край кровати. — Ты в это время зарабатывал тем, что подставлял свой зад любому, кто платит, и ни о чём ином не помышлял.
— А как я оказался в Марселе?
— В это время ты как раз и был в Марселе, сбежал туда откуда-то из-под Флоренции. Не думаю, что ты в своей жизни занимался иным ремеслом. Был невежественен, неграмотен, происходил из какого-то увядшего рода из Урбеветери [1], который переехал во Флоренцию. Кстати, твоя семья живёт сейчас там, — Готье притянул к себе подушку и прилёг на неё, опираясь локтем.
«Чёрт, сидим рядышком, как два полюбовника!» Джанно обхватил себя за плечи, теснее укутался в плащ. То, что у него где-то есть семья, ничем не отозвалось в сердце.
— Но вернёмся обратно в Марсель: вас подобрали, нескольких таких мальчиков, для одного человека. Этот человек, конечно, не догадывался, зачем ему подсовывают шлюх для постельных утех, в которых он ничего не смыслил, но именно ты ему приглянулся. Нет, между вами ничего не было, ни тогда, ни позднее, однако было очевидно и всем понятно, что ты ему нравишься. И из тебя быстро «сделали» молодого рыцаря. Никто же не знал, кроме узкого круга лиц, что Мональдески — это всего лишь полустёртый герб и ничего больше, а не замок с охотничьими угодьями под Флоренцией.
