— Дождь начался сразу, как стемнело, наши посетители быстро разошлись. Он не мог остаться на ночь у своих приятелей? — спросил Райнерий, который успел уже снять с себя плащ и имел чёткое намерение приступить к своим делам в постоялом дворе и подняться по лестнице.

— Каких приятелей? — с вызовом обратился к нему Джованни.

— Не знаю! Ну тех, с кем он играл? — Райнерий сошел с нижней ступеньки и приблизился.

— Если бы он и остался в чьём-то доме, испугавшись непогоды, то сейчас уже бы вернулся домой. Улицы почти высохли, солнце светит! — возразила обеспокоенная Фиданзола.

— Так значит, Али не было всю ночь и никто из вас не знает, где он? — с отчаянием выкрикнул Джованни. Ему стало дурно, кровь отлила от лица, флорентиец схватился за дверной косяк, пытаясь удержать себя в сознании. Со спины его подхватил Халил, давая дополнительную опору.

— Погодите! — Рассудительный Райнерий остановил галдёж домочадцев всего лишь жестом и громким голосом. — Мы сейчас разберёмся. Кто и когда видел Али в последний раз?

Все сошлись на том, что в конце дня Али еще был на рынке и играл в прятки с другими мальчишками. Фиданзола, возвращавшаяся из лавки торговца пряжей, прикрикнула на них, указав рукой на приближающуюся дождевую тучу. Али вначале послушался, а потом, из шалости, спрятался в переулке и выглядывал из-за угла, пока Фиданзола не потеряла терпение, не махнула рукой и не вошла в дом.

Все удрученно разводили руками и спрашивали друг друга: что же теперь делать? Начинать ли поиски или еще подождать?

— Мальчик с тёмной кожей, не похожий на других, не мог исчезнуть бесследно! Идём расспрашивать соседей и на рынок! — принял решение за всех Райнерий. — Пьетро, а ты разыщешь начальника городской стражи и сообщишь ему о пропаже.

— Спроси его, — подал голос Джованни, — не сидит ли кто в тюрьме? Али мог что-то украсть и попасться. Нет, он не вор, — попытался объясниться перед всеми флорентиец, — но слишком озорной и запросто может попасть в беду. Его могла задержать ночная стража и…

— Вот только не придумывай дурного, не гневи Господа! — рассерженно оборвала его Фиданзола.

— Мать, помолчи, ты многого не знаешь, что у нас в городе происходит! — прикрикнул на неё Райнерий-старший, впервые подавший голос.

— Но не в нашем квартале! — возразила Фиданзола. — Давайте подождём.

— Не в нашем квартале? На второй день, как я приехал сюда, мне предлагали денег перед собором Сан-Лоренцо. Это тебе не мост Рубаконте с его дурной славой! — Джованни уже окончательно пришел в себя. — Я отправляюсь к Луциано, у него достаточно связей, чтобы вытащить Али из любой беды. А вы ищите здесь, на этом берегу. Халил, принеси, пожалуйста, наши плащи, мы уходим.

Когда Халил вернулся, в доме осталась только Кьяра с детьми, а остальные спешно занялись поисками пропавшего Али. Джованни шел через весь город быстрым шагом, восточный раб еле за ним поспевал. Они остановились у моста Рубаконте, чтобы перевести дыхание.

— Синьор! — Халил ухватил Джованни за одежду. — Али — умный мальчик, он никогда бы не ушел с незнакомым человеком. У нас все знают, что так нельзя делать!

Джованни пришлось рассказать, что видел Али играющим с друзьями на деньги, о новом кошеле, который он заметил на поясе мальчика, о видении из своего сна и предупреждениях Дино, о том, что «нравы в городе уже не те».

— Али не стал бы воровать, — убеждал его Халил. — Да, он мог затаить обиду на тебя, твою семью, пребывать в дурном состоянии духа, но уйти с незнакомцем по своей воле — не мог.

— В моём прошлом, — они вновь пошли вперед, пересекая мост, — был однажды такой случай: девушка за медового петушка и опытная содержательница борделя за ливр, утратили бдительность настолько, что чуть не стали причиной гибели двух своих друзей. Разум любого человека можно помутить, если правильно найти соблазны, которым он не в силах противостоять. Али может быть умным, осторожным, хитрым, как ты говоришь, но у него есть свои слабости, тем более сейчас, когда он решил, что лучше всех всё знает. — Они почти достигли улицы, где стоял дом Луциано. Джованни замедлил шаг:

— Мы сейчас встретимся с одним человеком, Халил. Он должен был сегодня прийти к нам в гости, но так получилось, что идём к нему мы. Я буду просить его о помощи, и не знаю, потребует ли он что-либо взамен. Я уже предупредил его, что ты — мой любовник, которого я никому не отдам, — слабая и недоверчивая улыбка промелькнула на лице Халила, — но ему нужно будет рассказать подробно, что ты делал, когда остался с тем старым синьором наедине, чтобы «доставить ему радость». По твоим же словам! — Джованни усмехнулся про себя и пользуясь тем, что они находятся в том квартале, где поцелуи между двумя мужчинами не в диковинку, прижал Халила спиной к стене. — Ты — мой! Друг и любовник. Ты не раб и не шлюха. Запомни! И ничего не должен делать, если тебе этого не хочется или отвратительно.

— Синьор, — Халил был очень серьёзен и сосредоточен. — Моё тело и умения — это вещь, которую дают в уплату, если таковой будет цена.

Джованни в поцелуе прихватил сначала нижнюю губу восточного раба, затем верхнюю, ощущая, как, после осторожного посасывания податливой живой плоти, у основания члена начинает растекаться приятный огонь:

— Нет. Я тоже когда-то так полагал. У этой вещи слишком высокая цена — другие знания, и главное — не продешевить. Не посчитать тебя простым сосудом для излития чужой похоти.

========== Глава 7. Расходящиеся тропки ==========

От автора: и вновь о расстояниях. Центр городской жизни в средневековой Флоренции — это один километр от одной стороны, вытянутой вдоль Арно, до другой. Пешком это расстояние можно пройти за пятнадцать минут. От своего дома до дома Луциано Аманати, который находится на другой стороне реки, Джованни потребовалось бы двадцать три-двадцать пять минут ходьбы пешком.

***

— Ты, ты… — с вызовом повторил Халил, чуть отстраняясь и отворачивая голову, — свободный! У тебя есть знания и ремесло. Мне странно и страшно наблюдать за вами, свободными. Вы постоянно чем-то заняты, спешите, готовы отдать все свои силы, чтобы заработать больше денег. Молитесь своему богу и просите простить. Вновь совершаете поступки, которые ему бы не понравились.

— А что, — Джованни положил ладонь на щеку восточного раба и повернул лицом к себе. Ему искренне хотелось, чтобы Халил понял идею, к которой флорентиец пришел, преодолев множество невзгод. — Лучше быть зависимым или рабом? Выполнять все прихоти хозяина, вместо того, чтобы мыслить самому?

— Спокойнее, — Халил уверенно посмотрел флорентийцу в глаза. — Ты знаешь свои обязанности сегодня и завтра. Не терзаешь себя неизвестностью. Не решаешь, хватит ли у тебя денег на еду или крышу над головой.

— Ага, спишь на гнилом тюфяке в сырости и полной темноте, — зловещим шепотом продолжил Джованни, — мечтаешь о свежей булке из белой муки, а получаешь черствую корку грубого хлеба. Переживаешь, что твой хозяин столь нелюбезен с тобой, и еще больше стараешься во всём ему угодить.

Халил смущенно улыбнулся в ответ:

— Нет, сам хочешь стать хозяином.

Джованни усмехнулся, отодвинулся, пропуская Халила вперёд:

— Сейчас ты познакомишься с единственной шлюхой в этом городе, которая стала хозяином. А остальные так и остались рабами и закончат свою жизнь в сточной канаве. Зато какие приятные мечты!

Хромой трактирщик на этот раз не сидел в одиночестве, а большим черпаком разливал по глиняным мискам густую похлёбку, пахнущую чем-то кислым. Однако толпящиеся вокруг него шлюхи разных возрастов принимали ее как благословенный дар. Дополнением шел толстый ломоть вчерашнего хлеба, кусок свиного окорока и половинка головки чеснока. Получившие еду разбредались по разным столам в молчании, стараясь не пролить ни капли.

— Благодарите синьора Амманати за заботу, поминайте в молитвах! — неустанно дребезжащим голосом повторял Гоббо, чем вызвал легкий смешок у застывшего на пороге Джованни. Он повернулся к Халилу: