– Ну, Белогор, как я понял, вообще человек редкий, – сказал я.

Авилла улыбнулась спокойно, взмахнув длинными ресницами, она не мне сейчас улыбается, интересно, себе или ему?

– Мне трудно судить. Для меня он – Бел, которого я знаю всю мою жизнь. Не Великий, не далегляд… он тот, кто носил меня на плечах, отряхивал мне платье и дул на разбитые коленки, когда я падала, катал на санках, строил со мной плотины на ручьях и делал для меня кораблики из кусочков сосновой коры. Даже косы заплетал, бывало, как растреплешься… Так что… как я могу к нему относиться, если я помню каким он был, когда ему было пятнадцать? До этого не помню, правда…

Я долго думал, прежде чем спросил:

– А… эти годы… пока… ну… Ты вспоминала его? Он ведь был твой жених…

Мы в этот день шли по лесу, где листочки уже нападали на жухнущую траву, пахло сырой прохладой, пропитавшей всё, потому что моросящий дождик не прекращался уже дней восемь и сейчас не идёт вовсю, но висит в воздухе, распушая и завивая нам волосы.

Авилла смутилась моим вопросом. Опустила глаза, хмурясь:

– Стыдно было… Чудовищно стыдно даже думать о нём. Ведь получалось, что я… я изменила ему. Тайно. Грязно. Не лучше, чем Дамагой… Понимаешь? – она посмотрела на меня.

– Ладо, я никогда девушкой не был, – сказал я, немного злясь, зачем я спросил её? Теперь она думает и говорит о них… И… я никому не изменял.

Она остановилась, смотрит на меня без улыбки:

– Изменял. Мне. Ты сказал, что любишь и я чувствовала, что это так, но… а сам… жену новую привёз…

И я остановился:

– Это правда… – теперь я смущён. Я потёр нос и проговорил, чувствуя, будто извиняюсь: – меня и наказали за это. Той же Ланой, подлой и низкой, такой же, как Агня… а может и хуже.

– Ты ведь… Как ты мог вообще любить Агню? – скривилась она, будто мы вспомнили о чём-то смердящем…

Я пожал плечами:

– «Как»?… Так. Не знаю, любил, вернее, я так думал… – хотелось самому понять это. – Но… я не замечал. Я не считал, что… что надо… что стоит… Я не пытался разбираться в её душе… Я об этом вообще не размышлял. Пока гром не грянул. Тогда стало поздно. И ничего не сделал. Знал уже о ней всё, но… ничего не сделал.

– Простил, наверное? – спросила Авилла.

– Нет… я… я просто… просто перестал об этом думать. Просто забыл. Это стало как-то неважно. Удобно, что она оставалась, не надо новую искать…

– Вот это ты договорился! Ты… отказываешь любимой женщине в присутствии в ней души? Так что ли?

Я вздохнул:

– Нет, ну я… Нет… я не считаю, что у неё её не было. Была, надо думать, как и у всех. Но мне она не была важна. Мне всё представлялось просто с ней.

– Просто. Да, несложно. Только страшно оказалось.

Авилла покачала головой, продолжила свой путь по траве, подол отяжелел, вымок от росы…

– Ты… теперь я понимаю… как… Ты потреблял их, пользовался, и… Это так и было?

– Когда ты говоришь, звучит как-то ужасно, словно я высокомерное холодное чудовище. Но… получается так, – что она меня распинает, мировая Совесть, понимаешь ли…

– Конечно так, ты царевичем рос. Мы все такие, – сказала она, легко пожав плечами.

– И все, кто окружает меня, не относятся иначе… иначе к этому. К своим жёнам, – мне не хочется ссориться.

– Неправда. Яван рассказывал мне, да и я сама слышала, как твой отец любил твою мать.

Я смотрю на неё, верно, всегда этот пример был перед моими глазами, но…

– Ты права. Но мои родители не такие как все. У них необыкновенная судьба. Я всегда так и считал. Я не был таким с самого начала. И никто другой не был.

Она долго думала, прежде чем сказала, останавливаясь, смотрит на меня заблестевшими глазами:

– Как интересно, что ты говоришь… Мне… кое-что теперь становится понятно в вас, мужчинах… – будто она вглядывается в меня, как в некую загадку, – у вас свой мир, куда вы нас не впускаете. У каждого и у всех мужчин вместе… И если какая-нибудь проникает вам в душу… то хорошо, если это не Агня.

Мы пошли дальше, и теперь я думал над её словами. Стыдно мне что ли? Но, вроде нечего стыдится. И всё же не по себе.

– Подожди, Авилла, – я опять остановился. – Ты… ты… такой разговор чудной… мы говорим сейчас как двое мужчин. Впрочем, мне с первого дня кажется, что ты не женщина.

Она засмеялась и подошла ко мне. Я смотрю на её лицо, кожа от влаги белая, румянец такой нежный… а глаза смеются. Разговор чудной. Потому что она чудная. Ох и чудная.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.